Девочка пожала плечами и снова отвернулась к окну.

– Потому что я невидимка, – тихо сказала она. – Меня даже папа с мамой не всегда видят. Папа совсем не видит.

Сердце Питера точно крепко сжали рукой. Как такое представить? Все это было очень странно. Ведь его собственный папа всегда видел и его, и маму, и Элли, и ее родителей. Он твердо решил разобраться с этим, а пока слез с окна и достал свой сундучок с сокровищами.

– Вот, возьми, – он протянул ей стеклышко от волшебного дома. – Пусть оно будет у тебя. Потому что же наш секрет, да? – спросил он.

Девочка порозовела, улыбнулась и кивнула.

Питер достал один из полупрозрачных камешков с Горы, и они снова засмотрелись, как редкие лучи солнца заставляют его сиять еле заметным светом изнутри.

– А пойдем туда, где я нашел их? – предложил он. – Все мамы и папы уехали в гости, можем гулять сколько захотим! Главное – вернуться к ужину!

Глаза Элли распахнулись, и она радостно кивнула. Питер протянул сестренке руку, и она вложила в нее свою ладошку, спрыгивая с подоконника.

Они сделали себе бутерброды в дорогу, взяли два яблока и вышли из дома.

Солнце, почти все утро прятавшееся за облаками, увидев их, выглянуло и расцветило все вокруг яркими лучами. Ребята переглянулись и бросились бежать. Они остановились только в тени старинных дубов на окраине парка, когда дом исчез из виду. Пока они стрались отдышаться, Питер думал, какой дорогой лучше идти к Горе. Наконец определившись, он обернулся в поисках Элли. Она сидела в траве неподалёку, плетя венок, и была такой милой, теплой и живой, что он опять удивился, как кто-то может её не видеть.

– Пойдем, – позвал он сестренку.

Девочка подняла на него ясные улыбающиеся глаза и встала, надевая венок.

– У нас не было столько цветов, чтобы делать венки. И леса такого тоже не было. Здесь столько удивительного!

– Правда? – удивился Питер, – Чего например? Я что-то не припомню ничего удивительного.

И путь через лес наполнился для него неизведанным волшебством. Там, где Питер беспечно проходил столько раз, Элли останавливалась и показывала ему маленькие норки бурундуков, мягкий зеленый мох, на котором блестели, переливаясь на солнце, последние капли росы, показывала трудолюбивых мохнатых шмелей с пушистыми от пыльцы ножками, смешно залазивших внутрь цветов; камни, похожие на лица древних старцев, и еще столько всего, что он чуть не сбился с пути от всех этих чудес.

Когда они почти дошли, мальчик предложил сделать привал у ручья с чистой прозрачной водой.

Ребята вдоволь напились и подкрепились, и уже просто сидели, глядя по сторонам, как вдруг Элли неожиданно сказала:

– А мы ничего не принели в подарок феям.

Питер растерянно посмотрел на нее и принялся хлопать себя по карманам.

– Может, это и не страшно, – не очень уверенно сказал он.

Девочка тоже заглянула в свои карманы и просияла:

– Смотри, – показала она стеклышко из волшебного дома. – чудесным старичкам оно точно больше не пригодится, – хихикнула она. – Ведь дедушка поменял ту часть окна.

Питер немного огорчился, что придется таким образом расстаться со своей находкой, но Элли, почувствовав его настроение, взяла его за руку:

– Я попрошу для тебя другое стеклышко, когда пойдем снова к ним в гости. А пока давай обрадуем фей.

Мальчик согласно кивнул, немного устыдившись своей жадности. По полянам, где уже было жарко, и по приятной прохладе леса они дошли до стоящей отдельно невысокой горы со множеством больших и маленьких уступов, поросших мхом. Выглядело это как никогда волшебно, словно огромный дворец с самыми разнообразными выступами, террасами, башенками, переходами и лесенками. Ребята зачарованно уставились на это великолепие. Питер присмотрелся и ему подумалось, что мох, на который он раньше не обращал внимания, растет в тех местах, где он больше всего напоминает ковер, – на ступенях или небольших площадках. И маленькие белые цветочки точно кто-то посадил на небольших уступах так, что они напоминали крохотные сады.

– Ну что, – шепотом спросил Питер сестренку. – Видишь фей?

– Они прячутся, – так же шепотом ответила та. – Знаю только, что они смотрят на нас из окошек и смеются.

Девочка взглянула на его раскрасневшееся от жары лицо и забавно растрепавшиеся волосы, и сама захихикала. Питер, никогда не слышавший и не видевший фей, решил, что они делают это точно так же. Он смущенно улыбнулся в ответ и попытался пригладить волосы. Элли тем временем вынула из кармана стеклышко и свое яблоко и положила все это у подножия Горы, окружив подарок листьями и цветами. Задумчиво взглянула на то, что получилось, и начала добавлять еще желуди из парка.

Питер стоял рядом и чувствовал себя довольно неловко. Он и понятия не имел, что именно так нужно вести себя с феями.

– А откуда ты знаешь, что нужно все это делать? – спросил он негромко.

– Я не знаю. Но если бы я была феей, то мне бы это понравилось.

– Ты и так фея, – сказал Питер так тихо, что никто, кроме зеленого жука, пролетавшего совсем рядом, его не услышал. Но жука это мало интересовало, поскольку он спешил домой.

Наконец все было сделано так, чтобы феи остались довольны, и ребята засобирались обратно. Помахав на прощание Горе, они взялись за руки и пошли обратно. Обернувшись напоследок, Питер увидел какое-то мерцание в воздухе возле того места, где они оставили подарки.

Глава 2

Домой они пришли даже раньше, чем предполагали, и устроились в углу гостиной за небольшим столом, болтая ногами от удовольствия. Элли поворачивала глобус, водя пальчиком по континентам, и что-то мурлыкала себе под нос.

Питер, глядя на нее, подумал, почему она не такая при взрослых. И поскольку ответа на этот вопрос он так и не нашел, то набрался смелости и спросил:

– А почему ты становишься невидимой?

Не отрывая взгляда от карты, девочка рассеянно пожала плечами:

– Потому что они меня не видят.

– А ты пробовала сделать так, чтобы увидели? – не унимался он. – Например, когда мой папа заработается или зачитается, он никого и ничего не видит и не слышит, а мы с мамой смеемся. Тогда он снова нас начинает видеть.

Элли перевела на него взгляд, и ее глаза расширились от удивления:

– И он вас не ругает?

– Конечно нет, – возмутился Питер, – мы его обнимаем и просим нам тоже почитать. Ну и мама его потом целует. Может, поэтому он добрый. А еще я держу его за руку. У него очень добрые руки, такие добрые, что я люблю делать вот так. – он взял теплую ладошку девочки и прижался к ней разрумянившейся щекой.

Элли казалась испуганной.

– Мне самой подойти к нему и взять его руку? – спросила она шепотом.

Питер пожал плечами и потом кивнул.

– Нужно попробовать. Вдруг он чем-то так давно зачитался, что все никак не может перестать думать об этом. А ты его отвлечешь от этих мыслей. Взрослые же такие странные, они так любят думать, ты заметила, да? – спросил он, давясь от неожиданного смеха. Элли расхохоталась вслед за ним, потому что эта привычка и впрямь была забавной. Они хмурились, изображая серьезные мысли на лице, и хохотали пуще прежнего. Им было так весело, что они не услышали, ни как приехали родители, ни как те вошли в комнату.

– А ты переживала, что они скучают, – сказал Уильям.

– Вот так скука! – с улыбкой вторила Луиза. – Про все на свете забыли, да?

Питер вскочил со стула и обнял маму с папой.

Элли тоже подошла к маме.

– Элизабет, ради Бога, где ты так перепачкалась? – сказала Ада. – Пойди умойся, будь добра, это же неприлично.

И словно солнце, освещавшее её личико, вдруг ушло. Стали видны только следы грязи и пыльцы на щеках.

– Хочешь я помогу тебе, милая? – спросила Луиза у племянницы, но девочки уже не было.

И снова сердца Питера коснулась та рука, которая неприятно сжала его утром.

– Ну, молодой человек, чем вы занимались сегодня? – спросил у Питера папа, садясь на стул и привлекая его к себе.