Значит, игровой мир один из вариантов прошлого? Люди, вроде бы, похожи, действуют по той же примерно логике. И «примерно» здесь ключевое слово. Существуют некие «реперные» смыслы или константы для всех реальностей, вот отношением к ним миры и различаются.

У нас уникальная возможность выделить базовые смыслы просто на сравнении. Что это может дать пока неясно, разве что разовьём разум. И если у нас на самом деле есть такая возможность, огребём проблем – наш уникальный проект точно постараются отжать.

Ну, просто умыкнуть Вадика и грохнуть меня и Дениса не получилось. Впрочем, об этом говорил Андрей Витальевич. Чему быть, того не миновать, пока есть уникальная возможность, нужно ею пользоваться. Вот и вгрызся я с яростью берсерка в печень журналистике, области знаний о смыслах и мнениях.

Ну, не моё это! То есть вообще моё, но удовольствия не доставляет, приходится прикладывать усилия. Вгрызся вынужденно, чтобы быть в теме, а вообще думаю занять этим Дениску – это ж он у нас кудесник, колдун разума. А нам, то есть мне и Тёме, поиграть бы просто побольше.

Денису удалось немного успокоить маму и без грубостей закончить разговор примерно через полчаса. Ещё час потратил на медитацию, хоть и не любил это дело. Медитировать его научили в учебке волхвов на «правеже», и это для Дениса не самые приятные воспоминания. А вообще он считал, что волхв должен быть хозяином своего настроения. На край от него не зависеть…

И это правильно, просто иногда приходится прибегать к специальным методикам. Значит, закончил он медитировать и занялся учёбой. Погрузился в естественный для него мир информационных технологий.

Вот и курсовая его была посвящена теме информационных компаний, которые выгоднее всего задействовать на определённых этапах информационных операций. В работе затрагивались злободневные вопросы и разбирались примеры из недавнего прошлого. Вполне современная работа, только написана на древнеславянском.

Времени оставалось лишь на самые срочные дела. В пять он с сожалением выключил ноутбук. Воткнул в уши наушники, разогрел в микроволновке лёгкий перекус, подкрепился и отправился на тренировку в «дворовую секцию». Ехал Денис прощаться. У волхва не может быть друзей…

Не должно быть друзей. Под защитой «правил приличий» только он сам и близкие родственники. Стоит ему к кому-то привязаться, проявить отношение, тем более связать себя дружбой, как кто-нибудь из волхвов попытается на него давить. Если не хочешь увидеть в постели отрезанную голову своей лошади, её просто не следует заводить.

Денис, как вошёл в зал, шустро переоделся и в темпе разогрелся. Тренировка пошла почти так же, как шли занятия последнее время. Спарринг проходил за спаррингом, и уже не его жалели парни, он сам старался соизмерять силы.

Нового было только то, что схватки шли почти без перерывов – Денис не покидал ринга. Ну, а противники, если имелась совесть, после первого двухминутного раунда сами уходили, а если льстили себе, их вытаскивали до окончания второго. В самом деле, всем же хочется с ним подраться, некоторые, может, ждали этой возможности целую неделю!

Денис действительно прощался, хотелось оставить по себе добрую память. Когда после душа он переодевался в цивильное, подошёл Федя и спросил грустно:

– Совсем уходишь?

Денис только кивнул без слов.

– Может, в клубе подерёшься? – без особой надежды проговорил парень. – Хотя бы раз. Тоже как бы на прощанье.

– Нет, – сухо ответил Денис. – Увидимся в воскресенье, бро.

– Пока, – печально вздохнул Федя.

Денис под механический бубнёж в наушниках отправился на метро, размышляя о непростой, вроде бы, жизни и таких простых её истинах. О чём просят христиане бога в главной своей молитве? «Не введи во искушение, но избавь от лукавого».

Переводя на понятный, лучший способ не попадать в неприятности – просто не попадать в неприятности. Деньги за поединки, конечно, платят неплохие, но нет же никаких гарантий от встречи с воином-колдуном, который «не знал». И что самое веселое – он, скорей всего, и не будет знать! Чтоб устроить ему такую встречу, даже не нужно быть волхвом!

В общем, придётся заниматься этим с единственным проверенным партнёром. То есть с Артёмкой. И пусть только попробует отвертеться! Денис хорошо запомнил, как он убивал в неисправном экзоскелете, а потом бегал вообще без него!

Я посвятил учёбе два напряжённых часа и снова позвонил папе. Спросил, когда ждать новый экзоскелет. Он ответил, что «вечером» понятие растяжимое – это всё время от окончания текущего рабочего дня до начала следующего. А сейчас он, видите ли, «на работе». Я сказал «угу» и закончил звонок. Нормальная тренировка опять отменяется. По идее надо бы ехать домой и помочь Асе готовить ужин…

Но я ведь тоже ещё «на работе»! Ася, конечно, невиновата в том, что у некоторых нет совести, в жизни вообще никто невиноват. И я в том числе. Потому взял тетрадь и принялся писать письма Серёге в армию, Ване и Жене в Рязань, и Ксюше с Катюшей в Новосибирск. Полседьмого надписал и заклеил конверты, пристегнулся к неисправному экзо – а то ж не хватало только объясняться с мамой – и покинул кабинет. По пути домой остановился у почты бросить письма в ящик и как раз успел к началу ужина.

Ася, добрая душа, совсем не была на меня в претензии, всё у неё получилось в лучшем виде, тем более ужинали только я и мама. Папа позвонил предупредить, что должен задержаться на работе, поест в столовке.

За чаем мама неожиданно принялась расспрашивать, как у меня дела с учёбой, особенно с курсовой, и не требуется ли помощь. Я сказал, что справляюсь, вроде бы. Курсовую написал уже, только не хочу пока сдавать, просто чтобы не оказаться первым.

Мама спросила, какую я выбрал тему. Вообще-то, тему всем задали одну, история развития журналистики в двадцатом веке. Но это же не тема, а целое направление. Я ограничился развитием научно-популярной беллетристики от комиксов до современных научных и технических журналов.

– Странный выбор, – заметила она сухо. – По-моему, всё это чтиво придумали только для того, чтобы люди не задумались над чем-нибудь действительно важным.

– Я тоже так считаю, – сказал я. – Ведь нельзя заставить человека совсем не думать… то есть можно, но это требует определённых усилий и времени. А пока он ещё может думать, пусть лучше думает обо всякой ерунде.

– Гм, – произнесла мама, отпив из чашки. – Тогда я тем более не понимаю, зачем ты взял эту тему.

Я, тоже пристойно отпив из чашки, сказал ровным тоном:

– Моя работа называется «Когда слепой ведёт слепого».

– Ну, конечно! – тонко улыбнулась доцент и старший преподаватель. – Ты о неизбежности всеобщего одичания и глобальной катастрофы?

– Вовсе нет, – ответил я. – Слепой ведёт слепого не обязательно прямо в пропасть. Они вообще не могут идти хоть куда-нибудь прямо. В реальном мире, знаешь ли, не существует прямых линий, даже идеальная прямая это тоже окружность бесконечного радиуса.

– Хорошо, – строго сказала мама. – Пусть они идут по кругу. Что в этом может быть интересного?

– Ну, как же! – сказал я, приподняв для значительности брови. – Это очень интересно! Умные люди морщат лбы, думают, как бы общедоступное образование сделать ещё тошнотворнее. Дети отлынивают от уроков, читают комиксы, потом статьи об историях успеха других мечтателей и тоже мечтают, пробуют что-то изобретать…

– О, да, это очень интересно! – саркастически воскликнула мама. – А потом про них сочиняют комиксы и пишут статьи? Или нет! Они становятся очень умными и думают, как сделать образование ещё противнее?!

– Да не в этом дело, – махнул я ладонью. – Вот смотри, слепые ведут слепых. Запинаются, падают, поднимаются…

– И? – мама снисходительно на меня посмотрела.

– Они должны идти не по кругу, а по сужающейся спирали, – многозначительно проговорил я. – Истории должны сокращаться и упрощаться. Такова логика стремления энтропии к максимуму. Люди существа ленивые. «Живи быстро, умри молодым».