При мысли о доставке Михаил вдруг задумался и обернулся на их старый ЗИЛ. Стена, говорите. Кирпичная стена. Сев в кабину, сжав руль, он почувствовал, как болят его руки. А потом улыбка непроизвольно вылезла на свет. Ничего. Не надо переживать. Все равно он вряд ли дотянул бы до пенсии. Слишком нервная и опасная работа. А он заядлый трудоголик. Впрочем, не надо переживать. Он просто выломает стену. И сделает новый выход.

Он посильнее сжал руль. Но не от боли, не от страха, нет. Просто почему—то опять вспомнилась мама. Она ведь ждет его. Приготовила наверняка что—то. Он завел мотор и надавил на педаль. Сработал старый друг безотказно, как будто и сам всю жизнь готовился к этому моменту.

Что, к сожалению, нельзя сказать о майоре. Бедолага стартанул так, что даже шапка слетела. Не понимает, что человек не сможет остановить машину. Это уже невозможно.

Мама

Стук в дверь. Такой долгожданный. Сердце. Оно встрепенулось. Дождалась. Сорвавшись с дивана, Татьяна побежала к двери. Слишком уж долго в этот раз. Слишком.

А потом её зашатало. Это был не он. Это был незнакомый мужчина. На мгновение все пронеслось перед глазами. Неужели, неужели, что—то с ним произошло? Татьяна, попятилась.

– Мама, мама! ― раздался детский крик, и в квартиру вбежал ребенок. ― Мама, я люблю тебя, мама. Мама!

Не помня себя, она схватила его. Мысли сбились. В нос ударил запах гари. Боже! Но они же были в кинотеатре?! Она подняла глаза на незнакомца. Это был пожарный. Боже, теперь, все стало на свои места.

– Мама, – продолжал тараторить возбужденный сын. ― Мама, ты не представляешь, мы так испугались. Если бы не тот мужчина, мы бы умерили.

– Мужчина? Какой мужчина? ― спросила, она, подняв глаза на пожарного.

– Который погиб, ― мрачно ответил тот и стал медленно спускаться вниз.

***

Сняв ботинки и раздевшись, Кристина уловила этот старый, почти выветрившийся из памяти запах прошлого, где помимо вещей и людей оставались некогда очень сильные чувства. Или нет? Неужели ей просто показалось?

Она посмотрела вдоль знакомого коридора и увидела закрытую дверь. Когда—то она легко пробегала по нему и без труда открывала её, прячась и от вечно докучавших взрослых, и от печалей да скуки.

Владимир. Его звали Владимир. Он был её единственным другом, с которым она выросла и проучившись до одиннадцатого класса, пока их пути не разошлись, и ей не пришлось уехать в Москву, где её ждал университет и работа. В дальнейшем ставшая перспективной.

И он был очень хорошим. Не для всех. А для неё. Он вместе с ней воровал колбасу из магазина. Он понимал её шутки. Он никогда не говорил, что она сумасшедшая и смотрел на неё своим особенным взглядом. И да, возможно, а, точнее, уже наверняка, он её любил.

Кристина с благодарностью приняла чашку чая из рук его матери, тети Оли, которая всё так же заботливо усадила её за стол, выложив печенье и шоколад. Она была хорошей женщиной, только сильно сдала за эти годы, так как её сын мало того, что не уехал из этой дыры, так ещё стал верно и быстро спиваться.

Прищурившись и отпив ароматный чай, Кристина снова вспомнила закрытую дверь, за которой открывалась его комната. Владимир специально закрыл её. Так как не разговаривал с ней уже три года, удалив из друзей и поставив в бан в мессенджерах. Поэтому все, что касалось его жизни, она узнавала лишь от его мамы, которая постоянно поддерживала связь с их бывшей соседкой по лестничной клетке.

Красивая, умная, идущая по карьерной лестнице, она никак не могла понять, почему этот одаренный парень с явными способностями к программированию так и остался в этом зачуханном и забытом временем месте, променяв свою явно блестящую жизнь в столице на невнятные блага в этой дыре. Именно это она не могла ни понять, ни принять, постоянно высмеивая его за неспособность принять решение.

А ведь он был ей так нужен, когда учась, работая, она хотела лишь прислониться к нему плечом и уснуть, упав в безмятежный покой. Увы, это лишь сказка, никак не хотевшая становиться явью. И всё же она приехала сюда не для старых обид. Нет. После этих семи лет ей всё так же хочется его увидеть. И не важно, хочет он этого или нет.

– Ты так изменилась, Кристин, стала совсем взрослой, ― мягко сказала тетя Оля, расплываясь в усталой улыбке.

– Да. Время не пощадило, ― улыбнулась в ответ Кристина.

– Не говори ерунды. Ты только красивее стала.

Кристина ещё раз улыбнулась и снова сделала глоток. Время шло и ей уже не терпелось постучаться к нему.

– А что с Володей?

– Он немного занят и просил его не беспокоить, ― мрачно ответила тетя Оля. ― Давай лучше расскажи, как у вас там, в столице, дела.

– Но я пришла, чтобы увидеть его! ― настойчиво произнесла Кристина, испытывая странное неприятное предчувствие. ― И я его увижу.

– Но он этого не хочет. Это бесполезно. В последнее время он сам не свой.

Кристина буквально кожей почувствовала ложь. Скрытую упертую старческую ложь, которую по роду своей деятельности научилась распознавать даже в милых добрых соседках. Ей ещё у входа показалось, что тетя Оля повела себя очень уж странно, сначала отговаривая от визита, а потом угощая шоколадом. Видимо, она не хочет показывать ей то, что осталась от некогда умного хорошего сына.

– Пойду, постучусь, ― спокойно сказала она, поднимаясь из—за стола.

***

Поезд. Он всегда положительно влиял на её настроение. Эти вечно бегущие пейзажи и стаканчик теплого чая в железном подстаканнике не могли не делать мир лучше. И все же, в этот раз отвлечь ее у них получалось очень плохо.

Она коснулась щеки. На мгновение ей показалось, что по ней катилась слеза. Но нет, лишь тревожное ощущение, которое попыталось имитировать это сильное чувство. Она не плачет. Просто не получается.

Она откинулась в кресле и посмотрела на ладонь. Это был маленький дешевый матерчатый кулончик, некогда подаренный ей Владимиром в тот год, когда она закончила школу. Он тогда сказал, что сам сделал его, но она—то знала, что он купил его на блошином рынке, так как буквально за день сама была там и видела эту обычную безделушку.

Странно, но когда она вошла в комнату, когда увидела его, болтающимся на веревке, она кулон даже не выронила, сжав так, что захрустели пальцы. Как будто хотела проснуться. А ведь уже достаточно взрослая и должна понимать даже самые невероятные поступки. И всё же она его не выпустила. Кристина ещё раз посмотрела на кулон. Да, время не сделало его красивее. Лишь хуже, как и большую часть воспоминаний.

Она устало коснулась чашки чая. Наверное, по большой части, она взяла всё от этой поездки в прошлое, разве что осталось решить, что делать с этим кулоном, который она так долго хранила у себя.

Сон мужа

Проснувшись, Андрей привычно посмотрел через левое плечо. Его маленькая дочка Оля, которой совсем недавно исполнилось три года, спала. Как обычно, она заползла к ним в кровать и вот теперь лежала и сопела, прикрыв нос ладошкой. Андрей непроизвольно улыбнулся. Со стороны кухни доносился запах кофе, который Жанни делала по утрам.

Её почти не было слышно, так как уже четвертый год она передвигалась практически бесшумно, стараясь лишний раз не будить дочь. Андрей тоже старался быть бесшумным, но у него, с его весом в центнер, это мало получалось.

Наблюдая за дочерью, он всякий раз убеждался, что от него в ребенке совсем немного. По крайней мере, пока она вот так спит, закрыв свои зеленые глазки и мирно уткнувшись в ладошку. Здесь она вылитая мать, бережно перенявшая всё её восхитительные внешние черты. И это хорошо.

Он повернулся к окну. Солнечный свет уже вовсю разлился по комнате, делая утро бесподобно красивым. Он медленно, аккуратно, тихо поднялся и подошёл к окну. Зимний вид Москвы был прекрасен. Да, при желании можно было придраться к этим пятиэтажным домам, к этим не всегда элегантным улицам, дворникам в грязных одеждах. Но зачем? Ведь можно было разглядеть и хорошее. Например, снег, укутавший всю улицу в свои белоснежные одежды. Или же резвящуюся собаку, мешавшую своей хозяйке чинно вышагивать на высоких каблуках.