Разговор о необходимости попасть на прием к папе происходил в полупустой просторной комнате первого этажа, окна которого выходили в закрытый дворик. Молодой высокий служитель в рясе отвечал друзьям вежливо и непреклонно.

— Вы зря тратите время. То, чего вы добиваетесь, абсолютно исключено.

Дворик окружала галерея, покоящаяся на витых каменных столбах. Столбы поддерживали основания полукруглых арок. В центре двора пышным грибом вздымался фонтан. Под навесом галереи прогуливались вооруженные стражники. Стража стояла и у распахнутых ворот, и у дверей, ведущих с галереи во внутренние помещения.

— Пий! — выглянув в окно, во весь голос закричал Базиль. — Куда ты подевался, разгильдяй? Пий! Ты слышишь меня или нет?

Антонио с Проспером держали под уздцы запыленных коней, дожидаясь во дворике своих господ. Громкий голос Базиля удивил Антонио. Чего кричать, когда здесь всего два шага? И почему его вдруг с таким возмущением зовут, когда он никуда не уходил?

— Да вот же я, — проворчал в недоумении Антонио и, оставив на попечение Проспера коней, побрел на зов хозяина.

— Пий, дурак этакий! — несся яростный крик.

— Вы чего в самом деле, ваша милость? — сказал Антонио, подойдя к окну. — Вот я. Вы сказали, чтоб мы ждали. Мы и ждем.

— Нет, такого олуха, как Пий, не сыщешь во всем белом свете! — не замечая Антонио, возмущался Базиль. — Господи, Пий, ну есть ли еще в мире дурак дурнее тебя?

Часто повторяющееся имя владыки христианского мира привлекло во внутреннем дворике всеобщее внимание. Здесь давно привыкли, что имя Пий произносится только со святым благоговением. И даже те, кто не понимал ни слова по-французски, услышали, что обожествленное имя вдруг зазвучало отнюдь не в восторженном ключе. Кто-то хмурился, кто-то улыбался, а кто-то уже положил руку на эфес шпаги.

— Я прошу вас, господа, — произнес высокий монах, который вел переговоры с нашими друзьями, — быть более осторожными в выражениях.

— Это почему же? — заинтересовался Базиль. — Или я не могу сказать своему слуге, дураку Пию, что он дурак?

— Да что я такого вам сделал? — недоумевал за окном Антонио.

— Пий. ты круглый идиот! — заорал в ответ Базиль.

Незаметным сигналом высокий монах подал команду, и дюжина охранников стремительно бросилась на Базиля с Жоффруа и на их слуг. Пий с Проспером сдались без боя. А Базиль с Жоффруа встали рядом, прислонившись к стене спинами, и обнажили шпаги.

— Возьмите их, — спокойно проговорил монах, — и препроводите в замок Святого Ангела.

— Ага, возьмите, — подтвердил Базиль — Попробуйте взять.

Первую атаку друзья отбили успешно. Когда стих звон стали, охранники вытащили из комнаты двух своих раненых товарищей, один из которых пострадал весьма серьезно.

— Святой отец, — попросил Базиль, обращаясь к высокому монаху, — передайте, пожалуйста, его святейшеству папе Пию Пятому, что мне совершенно необходимо увидеть его.

Ответа Базиль не удостоился. Монах молча глянул на дверь, и охрана вновь бросилась в атаку.

— Смелее, господа! — подбодрил их Базиль, лихо работая шпагой. — Я пришел искать справедливости в самом справедливом городе на свете, а наместник Иисуса Христа не желает со мной разговаривать. Я каждый день беседую с самим господом богом, а поговорить один раз с его заместителем не могу. А если я хочу что-то ему сказать. Куда ты прешь, нахал? Ать! Не понравилось? Да не падай ты под ноги товарищей, дуралей. Ты мешаешь им драться. Как у тебя дела, Жоффруа? Дыши глубже и ровнее. Главное — не сбить дыхание. Ать! Вот неразумные, так сами и лезут на шпагу.

Вторая атака обошлась наступающим дороже — из комнаты вытащили одного убитого и трех раненых. Вслед за отступившими хотел выскользнуть из комнаты и высокий монах.

— Назад! — приказал ему Базиль. — Вас, святой отец, я выпущу отсюда только в том случае, если вы устроите мне свидание с папой.

— Это не в моих силах, — отозвался монах.

— А вы постарайтесь, — попросил Базиль. — Если очень постараться, то можно уговорить хоть самого господа бога. Зачем зря проливать кровь?

— Папа не простит вам того, что вы делаете.

— Вопрос в том, прощу ли его я. Смелее, ребята! — весело закричал Базиль, отражая очередную атаку.

— Остановитесь! — раздался в этот момент повелительный голос.

Взоры всех обратились к венецианскому окну. В окне стоял сам папа римский Пий V.

— За что вы собираетесь прощать меня или не прощать? — поинтересовался он.

Все, кто находился в комнате, пали на колени. В том числе и Базиль с Жоффруа Валле. Головы всех склонились к каменному полу.

—Говорите, — подбодрил папа.

— Я бы хотел сказать вам о том наедине, ваше святейшество, — ответил Базиль, поднимая глаза к окну.

— Как вы посмели в этих святых стенах обнажить оружие? — повысил голос папа.

—Нас вынудили к тому, ваше святейшество.

— Вы умрете, — тихо сказал Пий V. — Но сначала я взгляну, такие ли вы мужественные на самом деле, какими желаете показаться.

Скорбная весть о смерти матери застала Генриха Наваррского на полпути к Парижу. Мать уехала туда раньше, чтобы принять участие в приготовлениях к свадьбе. И вот — неожиданная смерть. Но не убийство ли?

Едва наступивший в стране мир в одно мгновение рухнул. Задуманная Карлом IX свадьба, дающая гугенотам незыблемые гарантии, лопнула как мыльный пузырь. Какой сын согласится играть свадьбу у гроба своей матери. Да еще в стане тех, кто убил ее.

От того, чтобы не повернуть обратно, Генриха остановило одно: желание проститься с усопшей. Он очень торопился и все-таки опоздал. Королеву Жанну д'Альбре к моменту прибытия в Париж ее сына уже торжественно похоронили, соблюдя все почести и ритуалы, достойные ее сана.

Именитых гостей встретил в предместьях Парижа, в Сен-Жаке, сам адмирал Гаспар де Колиньи.

— Мужайтесь, мой мальчик, — подбодрил он Генриха Наваррского. — Вы правильно поступили, что не повернули обратно. Я очень боялся, что вы повернете и все начнется сначала. Нельзя допустить, чтобы из-за роковой случайности и нашей чрезмерной подозрительности вновь пролились реки крови.

— А вы убеждены, адмирал, что королева умерла своей смертью? — спросил Генрих. — Вы уверены, что дело только в легких?

— У них есть доказательства, — ответил адмирал.

— Но доказательства легко подделать.

— Я хочу верить королю Франции.

— А я не верю! И особенно не испытываю доверия к его матери.

В Лувре Генриха Наваррского с почетом сопроводили в отведенные для него покои. И первое, что бросилось в глаза юноше, едва он переступил порог комнаты, красиво разложенный свадебный наряд. По черному бархату и белому шелку затейливыми узорами вилась вышивка. Золотая нить перемежалась с серебряной, разноцветный бисер соперничал с драгоценными камнями.

— Что это?! — гневно ткнул в сторону роскошных одежд Генрих.

— Ваш свадебный наряд, ваше величество. Он до последнего момента готовился под непосредственным наблюдением вашей покойной матери, незабвенной королевы Жанны.

— До последнего момента? У королевы было воспаление легких. При этой болезни неизбежны жар, горячка. Или королева умерла внезапно?

— Простите меня, ваше величество, — склонил голову слуга-дворянин, — но я не имел чести быть посвященным в подробности смерти королевы Жанны.

— Вы здесь все... — еле сдерживая себя, отрезал Генрих. — Неужели после всего случившегося они надеются, что я надену этот шутовской наряд? Видно, меня принимают за полного идиота. Я желаю видеть королеву Екатерину Медичи. Немедленно!

— Вас ожидает его величество король Франции Карл Девятый!

— Я, кажется, внятно сказал, что желаю видеть королеву!

— Как вам будет угодно, ваше величество. Я доложу королеве о вашей просьбе.