Местных жителей среди отдыхающих мало. Они выступают здесь главным образом в качестве прислуги — разносят по домикам прохладительные напитки, убирают территорию от пустых бутылок из-под виски, окурков, торгуют фруктами, ракушками. При желании здесь можно нанять лодку и совершить переход по каналам от залива до самого Бангкока.

Искупавшись в теплой, как парное молоко, соленой мутной воде, мы под вечер решили вернуться в город на лодке. Километрах в пяти от Банг По мы нагнали две лодки, в которых сидело человек по десять крестьянских юношей и девушек. Они шумно смеялись и пели песни: сначала запевал «хор» на передней лодке, потом пели на шедшей позади. Хозяин нашей маленькой посудины объяснил, что эти песни сочиняют и поют экспромтом. Они носят лирический характер. Их никто никогда не записывает и, конечно, не помнит. Но мотив у них сохраняет одинаковую тональность и модуляцию, как в русских частушках…

Минут двадцать мы плыли в кильватере лодки с веселящейся крестьянской молодежью. Однако добраться до Бангкока водным путем нам было не суждено. Внезапно лодка стукнулась обо что-то и дала сильную течь. Мы расплатились с лодочником и вернулись пешком на пляж. Вечер выдался, как нам казалось, на редкость душным. Это ощущение увеличилось и от того, что пришлось довольно в быстром темпе пройти километров шесть по шоссе. Решили искупаться. И здесь нас постигла еще одна неприятность. Один из нас, входя в кромешной темноте в воду, случайно наступил на морского ежа… Пострадавшего с распухшей ногой пришлось срочно отвезти в Бангкок.

Машин на шоссе в поздний час оказалось немного. Ехали быстро. Минутная остановка у контрольно-пропускного пункта: участок шоссе принадлежит какой-то частной корпорации, и за проезд по нему взимается денежный сбор. Едем дальше. Фары выхватывают из темноты два дорожных знака — «крутой поворот» и «развилка», и сразу за ними на обочине замечаем тайский домик духов «Пра пхум чао тхи». Он ярко освещен свечками. На миниатюрной площадке перед домиком полтора десятка крошечных человеческих фигурок из глины. А неподалеку на щите надпись: «Опасный участок дороги. За последнее время здесь разбилось пятнадцать машин. Будь осторожен, помни, что тебя ждут дома родители, дети, жена». Рядом по каналу, перегоняя друг друга, плыли расцвеченные фонариками лодки с молодежью, слышались песни. Перед самым Бангкоком нагнали длинный караван арб на очень высоких колесах, запряженных волами. Возницы мирно дремали на мешках с солью. Полил дождь. Шоссе заблестело, стало скользко. За окнами машины уже мелькали огни пригорода таиландской столицы…

Однажды в аэропорту Бангкока мы обратили внимание, что к распахнутому багажному люку самолета подъехал автокар с картонными коробками одинакового размера и одинаковыми фирменными этикетками «Пракоб Паниг». С особой осторожностью, будто в коробках находилась взрывчатка, рабочие принялись разгружать автокар. Они передавали коробки из рук в руки, образовав живой конвейер. Минут за двадцать четыре десятка коробок исчезли в чреве лайнера.

Мы не могли скрыть своего любопытства и разговорились с грузчиками.

— Живой товар, — сказал один из них. — Седьмой год господин Пракоб Чаначалсут продает рыбок за океан…

Рабочие оказались людьми сведущими и сообщили нам точный адрес аквариума Чаначалсута.

— Служил я тогда в одной европейской компании клерком, а в свободное время занимался рыбоводством, — начал свой рассказ хозяин аквариума. — Занялся этим бизнесом, признаюсь, без особых надежд на перспективы. Торговал рыбками по субботам и воскресеньям на базаре перед Тамассатским университетом. Тогда у меня ассортимент был невелик, свои самодельные аквариумы держал под окнами дома, в котором жил.

На базаре нас было всего несколько человек торговцев этой живностью. И все же сбывать тропических рыбок оказалось делом нелегким. Тогда я подыскал паренька-посредника. Он вывозил рыбок в другие города, а потом стал переправлять их в Сингапур и Гонконг. Рыбка, которая почти ничего не стоит в Бангкоке, на гонконгском рынке оценивается в 12 бат, а в США за нее можно получить 20 бат.

Посредник мне платил полбата за штуку. Я понял, что с посредником пора кончать. Написал в американские журналы письмо с предложением, сделал рекламу. Дело пошло быстро в гору…

Теперь дело поставлено на широкую ногу. Пракоб каждый год нанимает несколько барж с рыбаками, которые отлавливают редкие виды рыб в реках и других водоемах. Рыбки, представляющие интерес для торговли, водятся главным образом в провинциях Раджбури, Након-Сован, Сукотай, Районг. В реках Квай, у водопада Чантабури, можно выловить особей, которых не встретишь более ни в одной стране. Вся эта живность поездами, машинами доставляется в новые аквариумы фирмы, занимающей теперь более одного акра земли. Пракоб давно уже оставил службу и стал капиталистом. Его прежнее хобби стало основным занятием жизни. Ежедневно начиная с первых дней дождливого сезона идо самого февраля фирма «Пракоб Паниг» не знает покоя. Рабочие следят за температурой воды, распределяют корм, чистят огромные аквариумы и, наконец, «пакуют» товар сначала в полиэтиленовые мешки, наполненные водой, а потом укладывают их в картонные коробки. Самолеты доставляют живую продукцию фирмы в США, Бельгию, Голландию, Западную Германию, Францию, Швейцарию. Самые крупные заказы всегда поступают из Лос-Анджелеса и Нью-Йорка. Пракоб снабжает таиландскими рыбками 50 зарубежных фирм.

— Честно говоря, — заметил Пракоб, — в Европе и США наши рыбки действительно становятся «золотыми».

Рыбки для аквариумов — новая статья экспорта Таиланда. Известно, например, что из этой страны с незапамятных времен в зоопарки всех стран мира вывозятся слоны, десятки различных пород обезьян, редкие птицы. И тем не менее экспорт тропических рыбок занял первое место в торговле живностью. Четыре бангкокских семейства держат в своих руках этот бизнес: Ласен, Корсонг Хен, Сампон Лакари и уже знакомый нам Пракоб Чаначалсут. Ежемесячно от экспортных пошлин государство получает чистый доход около 1 млн. бат.

С мая по февраль почти ежедневно с аэродрома «Донг Мувиг» отправляется в дальние рейсы до 10 тыс. тропических рыбок различных видов.

На улице Силом пекло. Перегар автомобильного бензина, смешиваясь с влажным воздухом, забивает легкие. Кажется, все отдал бы за глоток воды, хотя знаешь, что от него захочется пить еще сильнее. Несколько прохожих прилипли к гигантским застекленным витринам. Над ними вывеска: «Фабрика «Кока-кола». С улицы через чисто вымытые стекла видны машины, рабочие. На спецодежде каждого пришита фирменная матерчатая этикетка: «Кока-кола». Та же этикетка, только из жести, на машинах. Она же на движущихся по транспортеру бутылках и даже на соседнем доме уже в виде пестрой мерцающей рекламы.

Рискнем? Поднимаемся по ступенькам лестницы, толкаем дверь. Здесь искусственный климат. Сразу становится холодно после сорокаградусной температуры улицы, хотя ртутный столбик термометра на конторке диспетчера замер на цифре «25».

— Можно ли побеседовать с управляющим?

— Его сейчас нет. Вас может принять главный инженер. Вы англичане?

— Нет, русские.

Пять, десять минут ожидания. Главного инженера тоже не оказывается на месте. Есть техник-смотритель.

— Он как бы его заместитель…

Мерно постукивают машины, не спеша движутся рабочие с ярлыками на спецовках. Их мало, все автоматизировано. Медленно течет лента транспортера. Бутылки наполняются коричневым лимонадом, закупориваются, смешно подпрыгивая, заполняют деревянные ящики. Ящики попадают в грузовики, а те везут их в разные концы города, потому что везде люди хотят пить.

«Заместитель» главного инженера холодно деликатен.

— Сколько бутылок напитка выпускает ваше предприятие в сутки?

— Около ста тысяч. Все зависит от спроса.

— В какой степени вы зависите от фирмы?