Моя командировка проходила в торгпредстве на улице Клитунно. Она ничем не примечательна, эта улица, которую можно было бы назвать, по московской аналогии, Кривоколенным переулком. Небольшие, но ухоженные виллы по обеим сторонам. Мало автомашин и прохожих. Этакая провинциальная тишина. На заре своей разведывательной деятельности я умудрился назначить здесь встречу одному из переданных мне на связь агентов, за что получил жесточайшую трепку от резидента. «Ты что, — орал он на меня, брызгая слюной, — ошалел, что ли?! Ведь там же находится наше торгпредство, там же все просматривается!!!» — «Но я назначил встречу в верхнем конце улицы, — робко оправдывался я, — далеко от торгпредства. К тому же там легко обнаружить хвост…» — «Все равно, — ревел резидент. — Чтобы этого не повторялось!»
Больше не повторялось. Она действительно безликая, эта виа, то бишь улица… Наше торгпредство занимает шикарнейший особняк с большим садом на углу улочки. Говорят, что вычурную четырехэтажную виллу подарил Советскому правительству сам товарищ Пальмиро Тольятти, Генеральный секретарь Итальянской компартии, после победоносного окончания войны, ибо считалось, и не без оснований, что Красная Армия вместе с бойцами итальянского Сопротивления освободили Италию. Посему наше Отечество имело бесспорные права на богатые подношения. Впрочем, может быть, это тоже легенда. Я не перепроверял, а многочисленным итальянским правительствам, с удивительной быстротой сменявшим друг друга, было не до виллы на улице Клитунно под номером 46, хотя она представляла историческую ценность и вызывала, я бы сказал, мистический интерес. Старожилы утверждали, что на вилле иногда появлялись привидения бывших хозяев, которых якобы расстреляли за их принадлежность к фашистской верхушке.
Корпункты «Известий» находились на очень неприметных улочках — на Виа Лаго ди Лезина и Виа Ланчани, — на одной из окраин вечного города, где проживал народ среднего достатка и не было никаких памятников. Незаметные и тихие улочки не привлек ал и праздно шатавшейся публики, а следовательно, и полицейских. Это было то, что нужно.
Но я забежал вперед. Тогда, в первый раз, задание своего шефа я выполнил хорошо. Написал экономический обзор по Италии за полугодие, чем очень обрадовал тогдашнего торгпреда, который ровно через три месяца затребовал меня к себе в качестве старшего экономиста уже в долгосрочную командировку. Я, естественно, не сопротивлялся.
Пять лет работы в торгпредстве конечно же не прошли даром. Я еще больше полюбил Италию. Мне довелось принимать участие практически во всех торгово-экономических переговорах, познакомиться со многими государственными и политическими деятелями, банкирами, лидерами итальянской индустрии. Именно в тот период своей итальянской жизни я привлек внимание тогдашнего резидента КГБ из партийных выдвиженцев, очень милого, но абсолютно несведущего в итальянских проблемах человека, Павла Николаевича Елисеева. У нас сложились доверительные отношения, и иногда, приглашая меня в разные рестораны откушать за казенный счет, Пал Николаич получал от меня бесплатные консультации по непонятным ему экономическим и особенно валютнофинансовым вопросам, которые ставили перед ним итальянские источники, то есть агенты. Впрочем, возможно, таким агентом из числа «советской колонии» в Риме считал он и меня.
Пал Николаич, помимо всех своих прочих положительных качеств, был большим гурманом. Именно благодаря ему отведал я множество блюд, которые мне были не по карману, и узнал, что в Италии официально зарегистрировано 280 сортов вин. В течение трех «итальянских периодов» своей жизни я пытался перепробовать их все, но остановился на двухсотой отметке. Впервые с Пал Николаичем я отведал целого омара. Это удивительная еда. Тебе подают на блюде огромного ярко-красного рака с мощными клешнями, сваренного с различными специями. Вкус омара несравним со вкусом даже крабов или креветок. А запивают его, как правило, белым выдержанным вином типа «Ламбруско» или «Лакрима Кристи», то бишь «Христова слеза».
Конечно, не только этими, столь дорогими деликатесами кормил меня ушедший в небытие резидент, которого почему-то не упомянул в своей «энциклопедии» изменник Родины Олег Гордиевский. В приложении к ней на странице 665 «Резиденты в Риме» обозначены лишь Гурген Семенович Агаян, Геннадий Федорович Борзов, Борис Александрович Соломатин, Георгий Александрович Орлов и Валентин Антонович Акимов. Кроме двух фамилий, все остальные — плод воспаленного воображения бывшего полковника КГБ, предателя Гордиевского.
Впрочем, вернемся, как говорится, «к нашим баранам». В качестве первого блюда мой благодетель обожал «спагетти алле вонголе», то есть спагетти с морскими ракушками, а в качестве второго — «пол-ло алла дьяволо» — цыпленка по-дьявольски. Это замаринованный в белом вине с добавлением разных травок цыпленок, нанизанный на вертел, опрысканный белым вином и зажаренный на ароматизированных углях. Мы уплетали с Пал Николаичем это кулинарное чудо без соблюдения всякого этикета, забыв про вилку, нож и даже салфетку.
Но вероятно, никакое блюдо не сравнится с настоящими итальянскими спагетти. Легенда утверждает, что их изобрел живший в XII веке знаменитый путешественник генуэзец Марко Поло. Он вообще старался быть во всем первым. Посетил Китай первым из европейцев, напечатал первую в Италии газету, изобрел макароны, они же спагетти. Сколько их видов в Италии, я не знаю. Наверняка больше, чем вин. Каждый город имеет «свои», особо приготовленные спагетти: «по-римски», «по-милански», «по-неаполитански», «по-флорентийски» и так до бесконечности. Я не говорю уже о разнообразных соусах, которых существует бесчисленное множество. Есть «бешеные спагетти» с такими острыми приправами, что глаза вылезают из орбит, и, чтобы погасить жар души, требуется большое количество охлажденного белого вина.
Я, между прочим, тоже изобрел свой собственный рецепт изготовления соуса для самого популярного итальянского блюда. Недалеко от римского корпункта «Известий», на улице Ланчани, находилась маленькая траттория, где хозяином, поваром и официантом был молодой симпатичный паренек по имени Бальдо. Я заходил к нему поесть спагетти «по-римски», которые он мастерски готовил, не жалея приправ. Бальдо относился ко мне с большой симпатией и, присев к столу, непременно опрокидывал со мной стаканчик-другой крестьянского белого вина, которое привозил из своих родных мест где-то под Римом. Однажды я предложил ему «русский» соус: надо слегка обжарить мелко нарезанные кусочки молочного поросенка, затем отдельно — репчатый лук, нарезанный квадратиками, сварить зеленый горошек и порубить как можно мельче дольки чеснока. Всю эту смесь надо вывалить на горячие спагетти, посыпать их натертым пармским сыром, черным молотым перцем и побрызгать сверху разогретым томатным соком. Через несколько дней Бальдо встретил меня радостной улыбкой. Мой соус произвел настоящую сенсацию среди завсегдатаев траттории, в связи с чем на «спагетти алла гитара» (Бальдо назвал новое блюдо почему-то «спагетти под гитару») была повышена цена, хотя для меня они с тех пор стали бесплатными.
…А потом настало время отъезда в Москву. Прощаться с вечным городом лучше всего ночью. Ровно льется неяркий неоновый свет на пустые мостовые и безлюдные тротуары. Воздух чист и прохладен. Эхо шагов отдается гулко, словно в подземелье. Я прощался тогда с Римом, как с любимой женщиной. Обошел все памятные уголки города, отправился в центр на тихую улочку Лата. Сюда я обязательно приводил всех симпатичных женщин, особенно из числа советских туристок, которые приезжали с записочками от моих московских знакомых: «Дорогой Леня, окажи посильное внимание моей доброй знакомой…» Я, как правило, оказывал. И улочка Лата была очень удобным местом, чтобы проявить внимание. На углу — статуя Водоноса с отбитым носом. Бытует легенда об этой фигуре. Жил-был водонос, который сам лично пил вино. Так он и умер, не выпустив из рук стаканчика с золотистым напитком. Рассердились на беспутного малого строгие архангелы и осудили его на вечные времена таскать бочку из-под вина, наполненную только водой. Вот и течет из каменного бочонка, прижатого к чреву водоноса, прозрачная, холодная и удивительно вкусная родниковая вода. Все мои подопечные подруги обязательно пробовали эту воду, за глотком которой следовал непроизвольный жаркий поцелуй.
