— Никон, кхе, — вдруг услышал я богатый тембр голоса Николая Петровича Старостина. — Ты на Костю не обижайся. На обиженных у нас воду возят.

— Константин Иванович слишком заигрался в воспитателя детского сада. — Буркнул я, продолжая свои упражнения. — В футболистах надо воспитывать самостоятельность. А у нас получаются одни инфантильные мальчики, которым надо сопли вытирать, на горшок садить и кашкой кормить.

— Ну, ты тоже уступи, он — тренер, а ты — всего-навсего футболист.

— После «Терека» поговорю, — кивнул я. — Но виноватым себя не считаю. Был трезв, подрался, чтобы защитить себя и девушку. Я вообще решил брать с вас пример, Николай Петрович. Вы же алкоголь не употребляете. Вот и я — завязал навсегда.

— Посмотрим, — усмехнулся, потёртый жизнью и посидевший в сталинских лагерях, Николай Старостин.

Во вторник 6-го марта в Сочи стояла замечательная солнечная футбольная погода — 10 градусов по Цельсию. И не холодно и не жарко, играй не хочу. Однако на двенадцатитысячный стадион пришло от силы тысяча человек. Поэтому все те, кто не попал в заветную заявку на матч, а в конце семидесятых, разрешалось вносить в протокол всего 16 человек, сидели на зрительской трибуне. Лично мне, наш стартовый состав категорически не нравился. Например: в защите Бесков разбил нашу сыгранную четвёрку оборонцев — Букиевского, Самохина, Хидиятуллина и Романцева, отправив Володю Букиевского отдыхать ко мне на трибуну. Кстати, Вова Бук так же как и я попался в это воскресенье, нарушил так сказать «комендантский час».

— Ну, расскажи, с кем хоть ты на этот раз повоевал? — Усмехнулся Букиевский, сидящий рядом.

— А ты что, в газетах разве не читал ничего? — Удивился я.

— А чё там? — Встрепенулся Бук.

— Ну как же. Иду я в воскресенье по набережной, дышу свежим морским воздухом. Смотрю — акваланги валяются, а рядом тройка подозрительных мужиков не по-нашему балакают. Я сразу к ним — хенде хох, предъявите аусвайс!

— А они?

— Они? На меня попёрли. Я одному хрясь по рогам, второму бац по сопатке, третий сунулся враз копыта откинул. Да про это вчера все местные газеты написали, и статья называется «Акваланги на пне».

— Да ну тебя, брехло, — загоготал Букиевский. — Ты это, меня извини за прошлый раз. Мир? — Протянул мне защитник свою огромную лапищу.

— Мир, конечно, — буркнул я, пожав его «клешню».

И тут на поле впервые за матч произошло что-то более внятное. Юра Гаврилов сыграл в стеночку с Георгием Ярцевым, вышел на ударную позицию и с восемнадцати метров катнул мяч не сильно, но точно в угол команды из Грозного, сделав счёт — 1 : 0.

— Сейчас без шансов раскатаем, — хмыкнул Букиевский.

— Наверное, — пробубнил я, ведь характер игры мне совсем не нравился — команда первой лиги очень уверенно периодически атаковала, заставив Рината Дасаева дважды спасать наши ворота.

Кстати, в стартовый состав не попал и Федя Черенков, который дисциплинированно сидел на скамейке запасных. В атаке же наш старший тренер опять сделал ставку на Георгия Ярцева и Мишу Булгакова, который играл на позиции атакующего полузащитника. Хотя я бы с первых матчей наигрывал бы Черенкова, который действуя под нападающим, мог бы много пользы принести всей команде. А тем временем главный судья матча Гурам Гванцеладзе из Тбилиси, дунув в свисток, объявил первый тайм законченным. Команды потянулись в подтрибунные раздевалки, а кое-кто из запасных игроков наоборот пошёл на поле, чтобы поразмяться с мячом. Двинулся на поле и я, и вдруг меня окликнул какой-то странный человек неприметной внешности:

— Владимир Александрович, уделите мне пару минут. Всё равно пока перерыв.

— Да рано мне пока автографы раздавать, — отмахнулся я.

— У меня к вам деловое предложение.

Я с завистью посмотрел на то, как Букиевский фигачит по воротам Прудникова, тяжело вздохнул и подошёл к странному товарищу. «Если будет предлагать сдать игру, сломаю челюсть», — подумал я.

— Я раньше тоже играл, — начал мужик издалека. — Но из-за травмы пришлось закончить раньше времени.

— Знакомая история, — кивнул я.

— Я посмотрел два матча с вашим участием, и не скрою — впечатлён. — Мужчина тревожно посмотрел по сторонам. — Особенно мне понравился второй гол, который вы забили «Нефтчи». Кинжальный проход на двадцать метров, раскидали оборону бакинцев как детей, а это финт вначале дриблинга — просто улёт, я такой вообще никогда не видел.

— Что вы хотите? — Не выдержал я.

— Хочу предложить вам перейти в московское «Динамо», — тихо шепнул незнакомец. — Тоже Москва. Квартиру вам постараемся к концу года выбить. И получают у нас парни побольше вашего. А в «Спартаке» вам года три придётся жить в «Тарасовке». И в стартовый состав вы не попадаете. В «Динамо» всё будет по-другому.

— Я понял. — Прервал я мужичка. — Меня пока золото и бриллианты не интересуют. Мне сейчас важно работать на имя, побеждать, чтобы потом имя работало на меня. А ваше московское «Динамо» до 2017 года больше чемпионат не выиграет. Да и в еврокубках достижений у вас больше не будет.

— Это ты откуда знаешь? — Опешил динамовский «разведчик».

— Цыганка нагадала, — хохотнул я и рванул на футбольное поле.

На разборе игры «Спартак» Москва — «Терек» Грозный, которая закончилась со счётом 1 : 1, в кабинете для тактических занятий стояла гнетущая тишина. Константин Бесков щедро осыпал своих подопечных двойками, тройками с минусом и даже колами.

— Вы хоть соображаете, что натворили? — Кричал он всю команду. — Уступили первой лиге! Точнее сыграли вничью, что равносильно поражению. Может кто-то из вас по первой лиге соскучился? Никой самоотдачи, никакой жажды победы. Вы что думали — Грозный сам себе будет забивать? Вот ты, Гаврилов, забил один мяч — молодец, но у тебя было ещё два стопроцентных момента, и ты из выгоднейшей позиции отдал плохой пас! Чем ты тогда соображал?

— То есть вашей вины в неудовлетворительном результате вы не видите? — Внезапно даже для самого себя сказал я, позабыв, что уже не тренер детской команды, а простой игрок взрослого серьезного коллектива.

— Что ты сказал?! — Рявкнул Бесков и весь «Спартак» как по команде посмотрел в мою сторону.

Даже Николай Старостин, привстал со своего места у входа, где он иногда любил поспать под долгие теоретические занятия нашего старшего тренера.

— Виктор Колядко из «Терека» ответный мяч нам забил на 50-ой минуте. — Начал объяснять я свою точку зрения. — Впереди ещё 40 минут игры. Так почему вы не произвели ни одной замены? Мишу Булгакова на поле «затоптали», а на лавке сидит гренадёр Саша Калашников, который может навязать борьбу на втором этаже. Так чё же он там так и просидел? Команде нужен был игрок с сильным дальним ударом, а Букиевский смотрел весь матч, как и я, со зрительской трибуны, в заявку не попал из-за бутылки пива.

— Что ещё?! — Гневно сверкнул глазами Константин Бесков.

— Ещё? Пожалуйста, — разошёлся и я. — Грозненцы отрядили для Юры Гаврилова персонального опекуна, а кроме Юры неожиданный пас больше никто отдать и не может. Зато Черенков всю игру сидит на лавке. Он-то чем провинился? Можно ведь было убрать за 15 минут до конца матча одного защитника и выпустить дополнительного атакующего хава, а сзади оставить трёх защитников играющих в линию — Романцева, Хидиятуллина и Самохина! Вот теперь у меня всё.

— И у меня тоже всё. — Махнул рукой, покраснев до багрового цвета, Константин Иванович. — Ты, Никонов, у нас ведь из Новосибирска приехал? Николай Петрович, — обратился он уже к Старостину. — Приготовьте, пожалуйста, бумаги, пусть этот слишком умный сопляк валит в свой Новосибирск! А теперь — все свободны.

Где-то около девяти часов вечера после выволочки, устроенной мне Бесковым, я вспомнил, что нужно срочно позвонить в Свердловск, где со дня на день должна была случиться вспышка сибирской язвы. Поэтому наплевав на «комендантский бесковский час», всё равно завтра из команды попрут, я принялся одеваться. Натянул брюки, рубашку, легкий свитер.