— Ты чего, куда? — Спросил меня Черенков, сидя на кровати и листая какой-то учебник по горному делу.

— Сейчас на вокзал и в Москву, — соврал я. — Пойду прямо в Спорткомитет, правды добиваться.

— Какой правды?

— А такой, Фёдор Фёдорович, — продолжил я свою игру. — Разве имеет право, пусть даже великий и заслуженный тренер, чихвостить футболиста последними словами? И сопляк я для Бескова, и недоносок, и мудак. Мне для правды ничего не жалко.

Внезапно в дверь нашей комнаты постучали. Я рыкнул, что не заперто, и на пороге появились три «добры молодца» — Олег Романцев, Георгий Ярцев и Вагиз Хидиятуллин. «Вас мне только ещё не хватало, — подумал я. — Потолкался же с вами уже разок, еще, что ли захотелось?».

— Никон, — сказал Романцев. — По сути ты прав, замены нужно было делать по ходу матча.

— Ну? — Нетерпеливо хмыкнул я, завязывая кроссовки.

— Ты пока не уезжай, мы с Константин Иванычем завтра переговорим. — Продолжил капитан команды Романцев. — Возьмём тебя на поруки.

— Да подожди ты одеваться, когда люди с тобой разговаривают, — тут же набычился Хидиятуллин.

— Он в Москву поехал, в Спорткомитет, — сдал меня Черенков.

— Да, Никон, ты пока не суетись! Бесков на всех орёт. Это нормально. Он же тренер, — вступил в разговор и Ярцев, будущий тренер сборной России.

— Значит, возьмёте на поруки, — пробормотал я. — Тогда ты, Олег Иваныч, мне пообещай. — Я ткнул пальцем в Романцева. — Когда ты сам станешь тренером и возглавишь через десять лет наш «Спартак». В жизни же всякое может произойти. Бесков, между прочим, тоже сначала был футболистом «Динамо».

— Допустим, — растерялся Олег Романцев.

— Пообещай, что не продашь команду, под водочку и солёный огурчик, залётным бандитам-коммерсантам.

— Я «Спартак» никому не продам, — утвердительно кивнул будущий старший тренер красно-белых.

— Молодец, — усмехнулся я и протянул руку Романцеву, а после рукопожатия сказал. — Посторонитесь, я пошёл.

— Куда? — Хором выпалили все.

— На переговорный пункт слетаю по-быстрому, мне в Свердловск нужно звякнуть брательнику троюродному.

Загоготал я и выскочил в коридор, потом пробежал до лифта, где меня перехватил начальник нашей команды Николай Петрович Старостин:

— Никон, — после небольшой паузы сказал он. — Ты не горячись. Я с Костей завтра сам поговорю. А если он упрётся, то я Андрюше в Москву позвоню.

— Брату Андрею Петровичу, который сейчас председатель тренерского совета СССР? Или Андрею Андреевичу Громыко, который член ЦК КПСС? — Задал я вопрос на уточнение, чем вызвал смех у Николая Петровича.

— Это ты сейчас смешно сказанул. — Пророкотал Старостин. — Не бей копытом раньше срока. Ты на скачках, когда-нибудь играл?

— Нет, — буркнул я, когда подошла кабинка лифта. — Я против унижения достоинства.

— Чьего достоинства? — Опешил он.

— Достоинства кобылы и достоинства коня, — улыбнулся я, заскочив в лифт. — Спасибо Николай Петрович за поддержку. Мне сейчас нужно срочно на переговорный пункт. А завтра я на все сто буду готов к тренировке. Я думаю так — этот Кубок в этом году надо брать и выходить на поля Европы. Пора дать достойный бой лучшим европейским командам!

Примерно через десять минут, поймав машину и попросив водителя довезти до междугороднего переговорного пункта, в дороге я вдруг передумал и сказал шефу, что требуется изменить маршрут на санаторий «Новые Сочи». Дело в том, что Ольга, когда мы расстались в воскресенье вечером, пообещала прийти на сегодняшний футбол, но не пришла. Она, конечно, могла разочароваться во мне как в кавалере, ведь после драки с хулиганами была слишком напугана, но вдруг что-то произошло?

Поэтому я, оставив три рубля недовольному водителю, вбежал в главный ход здания чем-то смутно напоминающее древнегреческое античное строение, шесть могучих колон, большие окна, лепнина и высокие потолки. И лишь около стойки ресепшена сообразил, что фамилий своих знакомых девушек не знаю, номер комнаты помню и больше ничего.

— Что вам молодой человек? — Поинтересовалась администратор санатория, женщина лет сорока в строгих учительских очках.

— Мне бы Олю и Лену из 342 номера, — скороговоркой выпалил я.

— Как фамилия?

— Моя? — Выпучил я глаза. — Никонов. Товарищи зовут Никон. Но так я — Владимир Александрович, простое русское имя и отчество.

— Девушек твоих как фамилия! — Хлопнула ладонью по столешнице администраторша.

— Я разве не сказал? Оля Ленина, простые русские имя и фамилия.

— Плохо шутите, молодой человек, — заворчала женщина, но, тем не менее, что-то посмотрела в своём столе и протянула мне сложенную вчетверо записку с моей фамилией написанной сверху. — Уехали ваши девушки ещё вчера вечером. Вызвали их срочной телеграммой.

Сама же записка была коротка и лаконична. Там было начертано — Дом аспиранта и стажёра МГУ, номер комнаты и подпись Оля. «Всё что ни делается — всё к лучшему», — подумал я и тут же спросил администратора:

— Можно от вас позвонить по межгороду в Свердловск. Деньги есть, заплачу.

— Куда тебе нужно? — Посмотрела на меня из-под очков сердобольная женщина.

— В областное УВД. Сон плохой приснился, что случилась утечка вируса сибирской язвы из боилаборатории. Хочу, чтоб приняли к сведению и усилили контроль.

— Сны что ли вещие видишь? — Усмехнулся администраторша, готовая расхохотаться.

«Не веришь чучундра?», — разозлился я про себя и сам же себе мысленно задал вопрос, что плохого произойдёт в Сочи в ближайшее время? И словно на картинке невидимого монитора перед глазами мне прилетел ответ — авария самолёта Ил-18Д 10 мая, рейс Сочи — Челябинск.

— Значит, записывайте! — Потребовал я в категорической форме. — 10 мая произойдет авария самолёта Ил-18Д, рейс Сочи — Челябинск. Получат ранения 5 членов экипажа и 10 пассажиров. Давайте срочно звонить в Свердловск!

На следующий день в среду 7-го марта Константин Бесков усиленно делал вид, что меня на тренировке нет, но с поля адлеровского стадиона «Труд» не прогонял. Я же усиленно пахал, потел в квадратах и прочих упражнениях направленных на развитие культуры владения мячом и культуры паса. «Невозможный Бесков» уже сейчас приучал «Спартак» игре в максимум три касания, к которой постепенно придёт весь лучший европейский футбол нулевых годов. О вчерашнем видении, которое промелькнуло перед глазами в санатории «Нового Сочи», я постепенно забыл, посчитав, что сейчас футбол для меня — превыше всего.

А перед тренировочной двухсторонкой произошло чудо, меня и Фёдора Черенкова старший тренер определил в первый состав команды. Я занял место левого нападающего рядом с Георгием Ярцевым. Фёдор же был поставлен на правый край полузащиты. Далее в центре привычно расположился Гаврилов, левым полузащитником стал его лучший друг Шавло. В защите тоже вернулись к прежнему сочетанию игроков: левый край — Романцев, чистильщик — Самохин, центральный защитник — Хидиятуллин, правый край — Букиевский, в воротах — Ринат Дасаев. Оставалась ещё одна позиция опорного полузащитника, который должен был выполнять всю черновую работу за дирижёром наших атак Юрием Гавриловым. И это место после небольшого совещания, тренерский штаб отдал на откуп Александру Сорокину. И хоть я в команде был без году неделя, Саша Сорокин только на моей памяти побыл: левым защитником, потом правым игроком обороны, затем правыми полузащитником и вот теперь наш «Сорока» — опорник.

Наконец, второй тренер Фёдор Новиков дунул в свисток и матч начался. И тут случилось чудо номер два, партнёры по команде внезапно разглядели меня на поле. Юра Гаврилов часто пасовал на меня. Серёжа Шавло, с которым я по позиции просто обязан был комбинировать на левом краю, тоже активно пасовал точно в ноги. И даже Федя Черенков, нарушив приказ играть через средний и мелкий пас, наградил меня с правого края дальней точнейшей передачей на левый угол штрафной площади. И я, ворвавшись на высокой скорости, подпрыгнул и с лёта вколотил первый мяч в ворота Лёши Прудникова.