— Врешь. — убежденно заявила я.

— Спеть? — с мальчишеским озорством предложил мужчина.

— Пой, — согласилась я. И спел. Довольно неплохо, кстати. И голос у него приятный — низкий, чуть хрипловатый. Рома пел громко, сильно растягивая гласные, барабаня пальцами по рулю нужный ритм и поигрывая бровями. Я не выдержала и засмеялась.

— Видишь, уже не страшно, — ласково произнес Роман, видя, что я начинаю расслабляться. Согласно кивнула, но, когда небо озарило новой вспышкой, негромко вскрикнула. — Да чтоб тебя… — выругался мужчина, сворачивая на обочину. Остановился, повернулся ко мне, отстегнул ремень и с силой прижал к себе, поглаживая по голове, как маленькую, — Трусиха, — выдохнул мне в макушку. Напряглась всем телом от неожиданной близости, но пределы допустимого мужчина не нарушал, и я немного расслабилась, вцепившись пальцами в ворот его куртки.

Мы сидели молча, Роман зарылся пятерней в мои волосы, мягко поглаживая затылок, иногда наматывая пряди на палец. Мне не было неприятно, скорее маетно. Я вдруг впервые заметила, что у него потрясающе красивые руки с тонкими, длинными пальцами и сильно выступающими венами. Из ворота куртки показался кончик татуировки, которая обвивает всю руку и заканчивается на плече.

Дождь за окном практически прекратился, а мы продолжали сидеть не шевелясь. Мне казалось, что если я подниму голову и встречусь с ним взглядом, то все мои принципы и убеждения тут же рухнут, словно карточный домик, ибо поцелуй будет неизбежен. Мне подобная перспектива казалась предательством — своих убеждений и, в первую очередь, Никиты, ведь у нас вроде бы все серьезно.

Выпуталась из объятий Ромы и скривилась — тело онемело.

— Поехали, — тихо попросила я, стараясь не смотреть на Рому. Но у него были свои планы, мужчина схватил меня за шею, разворачивая к себе и впился в губы голодным поцелуем. С силой размыкая языком губы, проведя по зубам. А когда я охнула, приоткрыв рот, его язык мгновенно сплелся с моим. Я тихонько застонала, чем только раззадорила мужчину. Целовал жадно, дико, прикусывая губы, зарываясь пальцами мне в волосы, не давая отпрянуть. Кислорода не хватало, кровь шумела в ушах. Я выставила ладони между нами, сжимая их в кулаки. Внизу живота начал закручиваться вихрь желания, и я ответила на поцелуй со всей страстью, на которую была способна.

Рома громко зарычал, отрываясь от моих губ и целую шею, до боли и дрожи. Я откинула голову, обнимая Романа за плечи, наслаждаясь лаской, уходя с головой в водоворот ощущений, который дарил мужчина. Сердце колотилось как сумасшедшее, я прикрыла глаза, пытаясь сделать вдох, всхлипнула.

Но, когда Роман стал снимать с меня куртку — испугалась:

— Нет. Нет, Рома, мы не можем, — зашептала я, пытаясь откинуть его руки.

— Можем, — посмотрел на меня обезумевшим взглядом, в котором плескалось желание и снова притянул за шею, намотал волосы на кулак и поцеловал. Глубоко, неистово. Прикусил нижнюю губу, громко выдохнул. Поцелуй терзал, подчинял, пьянил и кружил голову. Между ног было мокро, я ерзала на сидении от вспыхнувшего желания.

— Хватит, пожалуйста, — жалобно пробормотала я. Рома внимательно посмотрел мне в глаза и кивнул. Резко отпрянул, заводя мотор и сорвался с места. Его грудная клетка высоко вздымалась, а движения были резкими и порывистыми. На меня Рома не смотрел.

Глянула в зеркало — волосы растрепались, губы распухли и саднили, а на шее краснел след от недавнего грубого поцелуя. Захотелось грязно выругаться, но, посмотрев на Рому, который с силой сжимал челюсть, так, что на шее билась жилка, передумала.

Мы молча доехали до моего дома, что примечательно, Роман знал точный адрес и прекрасно ориентировался в городе. Остановился у подъезда, молча вышел из машины, открыл багажник и достал мою сумку. Когда я вышла из салона, Рома молча протянул мне сумку и, не глядя на меня, уехал, даже не попрощавшись.

Я постаралась убедить себя, что все сделала правильно, надеясь только на то, что о нашем поцелуе никто никогда не узнает…

Чего бы не желал Рома, он добился своего! Весь месяц меня мучили сны с его непосредственным участием! Откровенные, жаркие, чувственные!

Дело усугубилось еще и тем, что мы в первый раз поругались с Никитой. И все, опять-таки, из-за Ромы. Следующим утром, после того, как Роман привез меня от родителей, я обнаружила на шее огромный след от его поцелуя. Не могла я в таком виде показаться перед Никитой и всю неделю находила отговорки, почему мы не можем с ним встретиться, параллельно скупая всевозможные крема от синяков, что тоже не прибавляло оптимизма. На работу ходила в свитере под горло, благо, что погода позволяла.

О нашем поцелуе в машине не говорила даже Алисе, убеждая себя, что если об этом не говорить, то можно представить, что его не было, а со временем забыть.

Рома себя никак не проявлял, и я постепенно начала успокаиваться. Загружала себя работой, так, чтобы ночью просто упасть на кровать и не видеть больше те сны, но они возвращались с завидным постоянством.

К концу третьей недели жизнь стала налаживаться. Я, наконец, помирилась с Никитой и смогла выспаться.

А ровно по прошествии месяца, мой сводный брат нарисовался у меня дома.

Было раннее утро, мы с Никитой вместе готовили завтрак, когда в дверь постучали. Мы удивленно переглянулись, и я потопала открывать. Роман стоял на пороге, с наглой ухмылкой. В руках держал большую спортивную сумку. Меня словно током ударило, дыхание сперло, а сердце колотилось где-то в горле.

— Ты что здесь забыл? — зашипела я.

— Я в гости, — Роман нагло меня подвинув, вошел в квартиру и закрыл входную дверь, — Бабушка послала, просила бачок починить, — широко улыбнувшись, сообщил мне мужчина.

— Вика, у тебя гости? — послышался из кухни голос Никиты, а затем появился и он сам. В одних домашних брюках. Выглядел потрясающе — высокий, кареглазый шатен с копной густых, вьющихся волос.

— Гости, — согласился Рома, — Привет, — он помахал Никите рукой и расслабленно прошел в гостиную.

— Вика, кто это? — поинтересовался Никита, подняв брови.

— Мой сводный брат, — пискнула я, пытаясь забиться в уголочек и мимикрировать под мебель.

— И о нем я узнаю только сейчас? — Никита укоризненно помотал головой.

— Она не любит обо мне говорить, — Рома появился у Никиты за спиной.

Мужчины оказались лицом к лицу. Роман стоял широко расставив ноги и спрятав руки в карман брюк. На Никиту смотрел свысока, брезгливо скривив губы.

— И надолго ты приехал, сводный брат? — жестко спросил Никита.

— Как пойдет, — легкомысленно улыбнулся Рома, переводя взгляд на меня. Пронизывающий до самых костей, раздевающий. Никита внимательно следил за выражением лица Ромы. Я продолжала изображать молчаливую статую скорби по спокойной жизни, молясь, чтобы приезд Ромы оказался сном. Но два мужчины в моей прихожей были до безобразия реальны и что мне с этим делать, я не знала. — Виктория, отомри, — с усмешкой попросил Рома, — напоишь гостя чаем?

Больше всего на свете в тот момент мне хотелось отмотать время назад и не открывать ему дверь. Но внутренний голос подсказывал, что с Ромой такой номер не прошел бы.

Глубоко вздохнула и направилась в кухню — наливать чай. Мужчины поплелись за мной, один — нагло и развязно, другой — хмуро и недовольно.

Завтракали в напряженной тишине. Роман совершенно не чувствовал неловкости, с аппетитом поедая кашу. Никита от него не отставал, доел свою порцию и попросил добавки. Спустя минуту, пустую тарелку мне протянул и Роман. А мне кусок в горло не лез, я во все глаза пялилась на молчаливый дуэт: «кто съест больше и быстрее попросит добавки». Во всяком случае, со стороны это смотрелось именно так, словно они ели кашу на скорость, при этом бросая друг на друга тяжелые взгляды.

Я не выдержала и ушла в ванную. Умылась холодной водой, глядя на свое отражение — глаза лихорадочно блестят, а щеки покрылись густым румянцем.