Джон успешно приспособился к новой манере ходьбы, но ураган всё усиливался, и временами начинало казаться, что вот сейчас он полетит носом в снег, ветер в спину мешал даже сильнее, чем мог бы помешать встречный, но трость-снегоход делала своё дело, так что с ней они в итоге двигались вперёд куда быстрее, чем позволяла открытая поверхность при таком буране.

Растянувшаяся цепочка самопровозглашённого спасательного отряда шла след в след, постепенно погружаясь в текущую мимо позёмку, ветер швырял в небо уже целые хлопья выпавшего накануне снега, обнажая плотный слой старой слежавшейся ледяной крупы, покрывавшей склон. Вокруг стремительно темнело, серая мгла затянула небо, ветер больше не усиливался, но стал порывистым, с очередным рывком всё больше скрывая впереди идущих. Поставленный первым Экхарт тяжело дышал в канале, сам же Ковальский сместился в хвост, и теперь периодически давал оттуда отрывистые команды, то вдруг поворачивая их цепочку под острым углом вверх или вниз по склону, то приказывая остановиться и к чему-то прислушиваясь.

Джон пару раз и сам расслышал какой-то низкий протяжный хруст, но доносился он откуда-то издалека и Ковальского явно не беспокоил. Что такое они обходили и что пережидали, Джону осталось непонятным.

Когда они постепенно начали смещаться левее по склону, выбираясь на покатый гребень, ветер вновь усилился, снизив видимость до едва десятка метров, так что в итоге пришлось остановиться, чтобы скрепить пояса фалом. Показывая, как работать с карабинами, Ковальский вновь подал голос:

— Если что, не бойтесь падать, снегоступы вам не дадут далеко откатиться, но помните, пролетев всего пару метров, можно заработать неприятное растяжение даже с вашими армированными связками, а помощи тут ждать неоткуда. Так что вперёд, скоро гребень. И повторяю — предельное внимание, я знаю, вы устали, но — до финиша ещё далеко.

На этом инструктаж закончился.

Джон присмотрелся к фалу, тот был собран из многозвенных, в десятую долю миллиметра, металлизированных плетений моноволокна, при резком скольжении в захвате карабина они намертво вцеплялись друг в друга. Страховка. Джон принял к сведению условия игры и молча пошёл дальше, только выкрутил, поморщась, на максимум уровень подачи кислорода в настройках кондиционера. Дыхалки ему уже явно не хватало.

Усталость давно куда-то отступила, лишь стали тягучими и пустыми мысли, и с этим надо было что-то делать. Сделать шаг, потом ещё один, выровняться после удара ветра в правый бок, выдернуть из снега трость, потом снова сделать шаг. Повторить до состояния полного отупения.

По мере уплотнения снежного покрова ботинки биосьютов постепенно убирали площадь опоры, зато подошвы снизу снова приросли к пятке, стали куда жёстче и с каждым шагом всё сильнее покрываясь острыми, вывернутыми внутрь и наружу шипами, словно когти впивавшимися в ледяную корку.

Джон который раз с усилием оторвал глаза от собственных ног, пытаясь высмотреть впереди голову колонны. Как только у Экхарта здесь хватало сил пробивать когорте дорогу, тот по-прежнему напряжённо, но равномерно дышал в общем канале, зачем-то оставив его включённым. Видимо, он ничуть не лучше остальных ориентировался в обстановке, просто механически исполнял приватные распоряжения Ковальского. До сведения остальных тот их доводить, видимо, не считал нужным.

Вопрос в другом, как самому Ковальскому удаётся выбирать тут верное направление. Привычной навигационной сетке на Аракоре тоже не нашлось места. Оставалось надеяться, что тот действительно знает, куда идёт, и бывал здесь не раз.

Мир вокруг стремительно терял краски, то ли усталая сетчатка отказывалась воспринимать мельтешение искрящихся снежных хлопьев, то ли это свет Штаа постепенно терял силы, не в состоянии проникнуть сквозь многометровый слой бурлящего вокруг снега, в котором всё меньше оставалось воздуха.

Следовая начинка не давала потерять направление, исправно вычерчивая курсограмму, самому же Джону, напротив, казалось, будто они уже долгие часы наматывают по вихрящемуся туману бессмысленные круги. Даже ветер перестал давать чувство направления, чем дальше они пробирались, почти пробивались сквозь буран, тем резче воздушные потоки принимались менять направление, рывками дёргая когорту из стороны в сторону. Казалось, этому не будет конца.

Первым упал Морока.

Джон шёл следом за ним, и видел, как это было. Вот он начинает делать шаг, высвободив вцепившуюся в ледяную корку трость, вот в спину его несильно, но очень резко толкает порыв ветра, Мороку тут же закручивает, он пытается снова опереться на трость, но та уже свободно выскальзывает, не давая поддержки. Ещё один неуверенный шаг, опорная нога выворачивается против часовой, и тут справа налетает ещё один порыв, на этот раз гораздо более сильный. И тут же потерявший равновесие человек валится, кувыркаясь, вниз по склону, утаскивая за собой сначала Синтию, а потом силой натянувшегося фала рывком хватается за него, Джона.

Перед ним всё это промелькнуло в крошечное мгновение, будто наяву, только на самом деле всё закончилось гораздо быстрее.

И проще.

Рывок обретшего неожиданную упругость фала отбросил Мороку обратно, его трость послушно вцепилась в снежный панцирь, так что он успел лишь немного покачнуться.

Джон обернулся на Ковальского, но тот даже не удостоил происшествие комментария, только махнул рукой продолжать движение. Кажется, он действительно контролировал каждый их шаг.

За оставшиеся пять сотен метров по открытой поверхности было ещё два небольших инцидента, но и они тем же манером пресекались, едва возникнув. Ковальский следовал за ними тенью, почти неразличимый за обдувающим их снежным потоком, но самому ему удавалось видеть любое движение когорты. Джон начал задумываться, что же за спецначинку прошивали здешним спасателям, во всяком случае он сам большую часть пути был наполовину слеп, сил же ему хватало только не дать себе упустить точку опоры на рыхлом льду, вылизанном здесь почти до зеркального блеска.

И тут, словно выбравшись, наконец, на твёрдую почву, быстрее зашагал Экхарт, остальная когорта тоже приноровилась к рывкам ветра, даже скрежетавший поначалу зубами в общем канале Морока начал вертеть головой, высматривая просветы в бушующей вокруг пелене.

Действительно, хотя ветер даже не думал стихать, окружающая их мельтешащая стена снега постепенно светлела и становилась прозрачней. Или это они выбрались на достаточную высоту, или…

Буран закончился разом, последние его крупицы пронеслись мимо цепочки людей, оставив их, наконец, в покое.

Джон обернулся, подбирая готовые сорваться междометия. Сверкающий в солнечных лучах поток огибал их по пологой дуге, метрах в пятидесяти обрываясь куда-то вниз, к подножию возвышенности, почти на самой вершине которой они оказались. Кажется, Ковальский сумел их вывести в область затишья посреди бушующего урагана.

Впрочем, самого его этот успех ничуть не обрадовал. Голос, возникший в канале, был скорее раздражённым. Если помнить, каким безразличным он оставался всё это время. Отчего бы такое, Джону оставалось только гадать.

— Дальше будет чуть проще. Под уклон мы будем спускаться на скорости, иначе до ночи здесь застрянем, ветер пока куда слабее, так что ошибок просьба больше не совершать. Внизу удачная точка для встречи глайдера, там отдохнём. Как только ветер сменит направление на обратное, здесь станет неуютно, так что двигаемся сразу. Вас должны были прогнать через горнолыжный тренинг в полёте, но особо полагаться на это не стоит, реальный опыт важнее. Не рвите с места, сперва почувствуйте свой вес. Если что — сразу падайте на бок, остальное за вас сделает биосьют. Всё, трогаемся.

Повинуясь команде Ковальского, их снегоступы тут же вытянулись в длинные узкие полозья, смутно знакомые по тренинг-снам, ненужная больше трость вытянулась в длинный упругий опорный прут с подвижным утолщением на конце, завершающимся острым шипом. Второй дополнила комплект в левой руке, можно было отправляться.