• С удовольствием отвечу на этот вопрос. Масонство не старается привлечь кого бы то ни было на свою сторону. Более того — в большинстве масонских организаций наказуемо как преступление всякое побуждение к инициации. Это означает следующее: выбор человеком масонства должен быть совершенно самостоятельным.
Побуждать какого-либо человека (пусть и влиятельного в мире политики или культуры) вступить в масонскую ложу противоречит масонской этике, будь то в Италии или какой угодно другой стране. Если подобное и случается, то происходит вопреки универсальным законам масонства. Во всяком случае, подобное можно рассматривать как чрезвычайное происшествие.
• Теперь о масонстве и католической церкви. В газетах публиковались списки епископов и кардиналов, являющихся масонами…
• Слухи о принадлежности кардиналов католической церкви к Великому Востоку Италии лишены основания. И уж совершенной нелепостью можно считать слухи о том, что якобы сам папа является членом масонского ордена. Например, некто Джованни Баттиста Монтини в самом деле был членом ложи «Паоло Сарпи» в Тревизо в 1912 г. Но его прославленный однофамилец, разумеется, не имеет никакого отношения к масонству.
Тем более что папе Павлу VI в том году едва исполнилось одиннадцать лет.
Тот факт, что кардинал-викарий Рима надавно определил как «чудовищную клевету» обвинения в принадлежности к масонству, свидетельствует лишь о том, что снятие церковной анафемы отнюдь не привело к исчезновению среди католической иерархии «страха перед масонством» и не только среди них, но и в представлении большинства верующих и неверующих, воспитанных в духе церковно-приходской риторики.
Снятие католической церковью наказания за принадлежность к масонству вовсе не привело к притоку новых членов в наш орден, хотя сам по себе приток новых членов в масонские организации в Италии постоянно возрастает.
Должен подчеркнуть, что слухи о принадлежности к масонству высокопоставленных руководителей католической церкви возникли не только благодаря памфлетам, появившимся на страницах иллюстрированных журналов в последние годы. И в XVIII в. поговаривали о епископах-масонах. Но в те времена никому не пришло бы в голову назвать подобные предположения клеветой. Речь шла о простой констатации факта. Отец Феррер Бенимели в своем сочинении «Масонство, церковь и свидетельские показания» приводит весьма длинный список членов католического клира, получивших масонскую инициацию. В Неаполе были обезглавлены два епископа после падения Партенопейской республики в 1799 г. — оба были масонами. В XVIII в. во Франции или на территориях, находившихся под французским влиянием, многочисленные католические священники являлись членами ордена, так как парижский парламент не принял к исполнению энциклику Климента XII и отлучение от церкви на его территории не действовало. Подобное положение сохранялось вплоть до заключения Наполеоном конкордата. Как только конкордат был подписан, законы папства вступили в силу и на территории Франции, подпадавшей под это соглашение.
В XIX в. во Франции же католическое антимасонское движение превратилось в своего рода подпольную церковь, время от времени обрушивавшуюся на того или иного монсеньёра с обвинениями, что он будто бы действует по наущению «Детей Вдовы». Так, монсеньёр Дарбуа был обвинен, и это обвинение поддержал папа, в том, что позволил погребение в Нотр-Дам бренных останков маршала Маньяна, Великого Магистра французского масонства, гроб которого был украшен масонскими символами. Несчастный епископ, имевший к тому же смелость заявить на Первом Ватиканском соборе о своем отказе поддержать интегристов, ответил папе, что он-де ничего такого не заметил. Дарбуа умер, расстрелянный парижскими коммунарами за то, что все его попытки посредничества между ними и Тьером оказались безуспешными.
Подпольная антимасонская церковь Франции неизменно обвиняла руководителей национальной французской церкви в том, что она идет на поводу масонства. В XX в. подобные обвинения приобрели форму политической истерии, выплеснувшись за рамки католической ортодоксии. Сторонники антипапы и последователи монсеньёра Лефевра развернули разнузданную антимасонскую деятельность. Так, читая некоторое время назад брошюру, подписанную антипапой, я с удивлением узнал, что среди прочих «преступлений» Павла VI самое главное и непростительное — его масонство! Что касается Лефевра, то напомню только, что он является автором «предположения», будто все прогрессивно настроенные католики являются скрытыми масонами.
• Возможно ли и желательно ли, чтобы масонство высказалось по проблемам, волнующим Италию, учиты вая, что в его организацию входят люди, придерживающиеся различных политических взглядов, носители различной культуры?
• Думаю, что в вопросе уже содержится ответ: чем в большей мере масонство будет соответствовать своему универсалистскому предназначению, тем меньше оно станет связывать себя со злободневными вопросами. Наш орден не обращается к массам, его слово предназначено отдельной личности, но это не слово поучения, а предложение метода самосовершенствования человека посредством пробуждения в нем скрытых возможностей, которые нельзя стимулировать обычным словом. Речь идет о языке символов. Это наследие не принадлежит исключительно масонству, хотя и является его характерной особенностью. Благодаря этому языку и создается та среда, в которой происходит становление ордена.
В какой мере итальянское масонство соответствует этой задаче?
• Недостаточно, все еще недостаточно. Впрочем, в других странах также если бы существовала какая-то воображаемая статистика, регистрирующая результаты масонского становления личности и меру ее соответствия масонским критериям, то, полагаю, мы пришли бы к аналогичному выводу.
Различие между средой итальянского масонства в том виде, как она исторически сформировалась к настоящему времени, и масонской средой в других странах, где масонство не подвергалось преследованиям и имело возможность развиваться без особого давления со стороны внешних обстоятельств, состоит в следующем: в других странах глубинное обоснование масоном своей идентичности облегчено благодаря тому, что орден в самой ясной и категорической форме воспрещает ложные цели, носящие более или менее выраженную идеологическую окраску, которые, напротив, в итальянском масонстве до недавнего времени имели право гражданства.
Правда, следует подчеркнуть, что существование в итальянском масонстве «светской» струи уходит корнями далеко в прошлое и связано с известной исторической отсталостью Италии. Дело в том, что Италия с запозданием открыла для себя демократические институты, масонство, национальное самоопределение, обще человеческие ценности, так называемое «свободомыслие». Кроме того, поскольку «открытие» этих идеалов в Италии состоялось благодаря деятельности исторических фигур, одновременно бравшихся вводить в итальянскую жизнь сразу все перечисленные выше идеалы, то итогом стала известная итальянская путаница и произвол в определении приоритетов той или иной системы ценностей.
В Англии и Шотландии сегодня более миллиона масонов, несколько миллионов в Северной Америке. Каково значение масонства в сегодняшнем мире?
• Для того, чтобы уяснить географию масонства, следовало бы вспомнить о том, каким образом и в каком направлении развивалось масонство с момента своего появления. С первых шагов орден был тем, чем он является и сегодня. Масоны сделали достоянием гласности не свой метод, но цели, ничуть не изменившиеся и по сей день. Эти цели связаны с универсализмом масонства.
Культура, именовавшая себя в то время христианской, известная сегодня как западная культура, была лишена универсализма. Благодаря протестантской реформе этическое единство западного мира прекратило свое существование в силу распадения христианства. Европейцы доказали, что они вполне могут обходиться без единства веры. Однако они оказались не в состоянии развиваться при отсутствии этического единства, общей нравственной ткани, связующей их воедино. Когда окончательно погибла иллюзия Священной Римской империи, а религиозное единство вступило в полосу трагического кризиса, вот тогда европейцы и обратились к масонству. Оно приняло их в объятия своего конкретного универсализма, который тем прочнее, чем меньше в нем идеологических примесей.
