В Италии первый Верховный совет был учрежден в Милане в 1805 г. В период между 1814 и 1859 гг., когда военно-политические события привели к разобщению организационной структуры масонства, инициации совершались на индивидуальной основе представителями высшей масонской иерархии шотландского обряда, обеспечившего, таким образом, непрерывность масонской работы в Италии. Это объясняет, отчего в объединенной Италии вплоть до первых десятилетий нашего столетия шотландский обряд пользовался такой широкой известностью, которая во много крат превосходила реальное влияние ордена на ход событий в этой стране. Воспользовавшись такой обстановкой, представители шотландского обряда в Италии включили в свой состав первые три «голубые» степени масонского ордена, чем превысили свои полномочия. Только в 1922 г. Великий Восток Италии «нормализовал» свои отношения с шотландским обрядом, предоставив ордену полную независимость от обряда. Обстановка в среде итальянского масонства в то время была осложнена еще и тем, что представители Итальянского символического обряда вели борьбу с шотландским обрядом за влияние на орден. В результате шотландский обряд лишился права посылать своих представителей в Совет ордена и в Исполнительный комитет Великого Востока.
Учредительное собрание 1949 г. окончательно подтвердило правомочность этой реформы итальянского масонства. Таким образом, организационная структура итальянского масонства впервые была приведена в соответствие с нормативами Всемирной общины[239].
История шотландского обряда заслуживает, однако, специального исследования. Мы же остановимся на фигуре А. Рамсея. Его понимание деятельности вольных каменщиков, изложенное в знаменитой речи, с которой он выступил в марте 1737 г. на собрании парижских лож, оказало как положительное, так и отрицательное воздействие на стиль шотландского обряда.
О положительном воздействии можно говорить потому, что благодаря Рамсею в обряде утвердился эклектизм и универсализм, характеризующие мировоззренческую открытость этого направления в масонстве. Говоря о негативном воздействии Рамсея, следует выделить тот факт, что подчеркивание рыцарского компонента в качестве источника масонского ордена внесло в деятельность масонства «фантастическую» струю, разрушавшую его универсалистскую открытость. Рамсей, как мы увидим, рассматривал историю рыцарства исключительно с апологетической точки зрения, игнорируя все, что в этой истории было связано с разрушительной и насильственной стороной.
А. Рамсей родился в Шотландии приблизительно в 1686 г. в пресвитерианской семье, но в 1710 г. обратился в католичество, предпочтя, правда, его квиетистское направление в духе Фенелона. Двадцать лет спустя он присоединился к масонам, будучи уже безудержным ревнителем рыцарских традиций и рыцарской геральдики. Его дядя был конюшим одного из рыцарских орденов, эмблема которого входила в геральдику луарского дома Бульонов, домашним учителем и историком которых был А. Рамсей. Его политические симпатии были отданы партии Стюартов.
Если проанализировать его знаменитую речь, то нельзя не обратить внимания на следующий интересный тезис: древние законы, оправдывающие военный захват к экспансию одного народа в ущерб другому, не могут стать универсальными законами. Дурно понимаемый патриотизм приводит к разрушению любви ко всему человечеству. Масонство возникло для того, чтобы возвратить подлинное звучание истине, изваянной в человеческой природе: «Весь мир — это одна великая Республика, где все народы — одна семья»[240].
Этой истине подлинного космополитизма и будут верны многие масоны на протяжении последующих столетий. Однако в той речи Рамсей попытался дать историческое обоснование своему космополитизму и не нашел ничего лучше, как сослаться на его мнимых провозвестников — крестоносцев. Говоря об участниках крестовых походов как о «людях высочайшей пробы», «лишенных низменных интересов», Рамсей оказался на грани гротеска. Здравый смысл вообще покидает Рамсея, когда он перестает различать истинный космополитизм и колонизаторские устремления католических монархий, крестовые походы которых несли смерть и разрушение.
Рамсей, движимый сыновней преданностью к рыцарям-крестоносцам, даже утверждал, что обычай «дивертисмента» (типичный в обиходе французских лож XVIII в., устраивавших балы и светские приемы) является якобы наследием эпохи крестовых походов и что таким образом рыцари желали сделать более привлекательным и вожделенным «изучение философии». Здесь фантазия Рамсея не ведает границ, так как вряд ли кто-нибудь еще возьмется предположить, будто в уставные требования рыцарских орденов входило распространение любви к философским занятиям. Вряд ли кто-нибудь еще скажет, что рыцари были поборниками «невинных удовольствий», когда доподлинно известно, что образ их по ведения выражен иной гаммой: от аскетизма до насилия над женщинами, захваченными в стане противника.
В своей речи Рамсей провел параллель между масонскими «тайнами» и уставными «паролями» рыцарей- крестоносцев, предупреждавших друг друга об опасности, «когда, — фантазирует Рамсей, — «сарацины» проникали в их лагерь и рыскали средь шатров, чтобы перерезать горло кому-либо из неправоверных»[241]. В действительности же исторические исследования доказывают только, что секреты мастерства корпораций каменщиков средневековья являются той единственной культурной почвой, на которой выросла масонская традиция заветного знака, слова и токкаты.
«Имя «вольные каменщики», — обращался Рамсей к парижским масонам, — не следует понимать буквально, в его грубом и материальном смысле, как если бы наши отцы-основатели действительно были простыми каменотесами или талантливыми прорабами, стремившимися усовершенствовать свое ремесло. Наши отцы- основатели были не просто талантливыми архитекторами, посвятившими все свои знания и умение делу воздвижения зримых храмов, они были князьями веры и воителями, которые желали просвещать, строить и защищать живые храмы…» — то есть отдельных людей, так как здесь Рамсей имеет в виду рыцарскую присягу защищать пилигримов, женщин, детей и стариков[242].
В цитируемом отрывке из речи Рамсея, «отца-основателя высших шотландских степеней», снова говорится о рыцарском происхождении масонства, хотя в поддержку его тезиса нет каких-либо исторических доказательств.
Вряд ли подобными доказательствами можно счесть легендарные предания вроде того, где повествуется о том, как преследуемые тамплиеры были по-братски приняты и посвящены в масоны килвиннгской ложей в Шотландии. В поддержку рыцарской версии нет и логических доказательств. Очевидность происхождения современного масонства как ответвления средневековой корпорации вольных каменщиков настолько исчерпывающа, что не оставляет места для поиска какой-либо альтернативной генеалогии.
В завершение своей речи Рамсей обратился к тем временам, когда по возвращении из Святой земли «князья веры и воители» (судя по всему, Андре Мишель Рамсей не сомневался, что два эти занятия не всегда сочетаются должным образом) основали свои ложи в Европе. Затем, по словам Рамсея, ложи повсюду пришли в упадок. И только в Шотландии им удалось сохранить свое прежнее великолепие[243].
Наряду с сумасбродными фантазиями, психологически объяснимыми тем, что аристократ стыдился признать, что средневековые масоны действительно в большинстве своем были заняты тяжелой физической работой, Рамсей высказал и ряд интересных мыслей. Кроме рассуждений о космополитизме, в его речи содержится также аналогия, указывающая на связь масонства с мистериями античности, а также важная с исторической точки зрения идея, которую можно считать самой революционной идеей XVIII в. Это идея Энциклопедии[244]. Предоставим читателю возможность судить об этом, приведя знаменитый отрывок из парижской речи Рамсея: «Все Великие Мастера в Германии, Англии, Италии и в других странах обращаются с призывом ко всем знающим и умелым людям, входящим в наше братство, соединить усилия, чтобы снабдить необходимым материалом Универсальный словарь свободных искусств и прикладных наук, за исключением только теологии и политики. В Лондоне уже началась работа, и благодаря встрече с нашими братьями ее можно будет завершить в считанные годы. В словаре предполагается не только дать объяснение технических терминов и их этимологии, но изложить также историю всех наук и ремесел и их принципы… Эта работа будет расти из века в век, следуя возрастанию Света…»[245].
