М. Холл подразделяет символогию акации на четыре отдельные интерпретации:

а) воскресение солярного божества (Озириса);

б) невинность, на которую указывает греческое название акации, потому, быть может, что листья этого растения чувствительны к прикосновению;

в) бессмертие и регенеративность, наличие элемента сопротивляемости времени и трансформациям (акация как вечнозеленое растение);

г) эмблема мистерии, в данном случае масонской, если вспомнить указание А. Маккея в его «Энциклопедии франкмасонства» о том, что по традиции во всех античных мистериях при совершении ритуала непременно присутствуют священные растения: лотос в мистериях индийцев и египтян, мирт в ряде древнегреческих мистерий и вереск у друидов.

Сакральность растительного мира связана с древнейшими культами вегетации. О духовном содержании этих культов поразительно четко сказано у М. Элиаде: «Так называемые культы растительного мира не являются результатом опыта непосвященных людей, так сказать, итогом наблюдений над природой, например весной когда растительный мир оживает. Ничего подобного. Все наоборот. Религиозный опыт обновления (возобновления, возрождения, воссоздания) мира предшествует и оправдывает ценностное значение весны как воскресения природы.

В культах растительного мира… естественное явление весны и возобновления вегетации не всегда обладает таким же значением, каким обладает знак-провозвестник космической мистерии. Группы юношей обходят дом за домом в своей деревне, показывая, например, зеленую ветвь, букет цветов, певчую птицу… По боль шей части эти обряды совершаются до того, как в природе естественным образом начнется весна»[206].

В истории масонства впервые акация появляется в издании 1738 г. «Книги уставов» Андерсона. О ритуальной значимости акации впервые говорится в диалоге 1760 г.: «Чье имя назвал Мастер-масон? Мое — я акация, явилась я из праведной и совершенной ложи»[207].

На этом мы и завершим наше отступление в мир растительной символики, напомнив также о том внимании, с каким ревнители алхимии всегда относились к растениям. В свете открытий в области фотосинтеза растения по праву могут быть названы величайшими алхимиками природы. Благодаря солнечной энергии и особой квинтэссенции, зеленым зернам пигмента, именуемым хлорофиллом, они в состоянии превращать углекислый газ и воду в углеводы, высвобождая при этом кислород. В круговороте веществ в природе они играют незаменимую роль, поддерживая жизнь на планете.

Итак, мы рассмотрели лейтмотив смерти и воскресения, содержащийся в инициации масона, становящегося Мастером. Теперь обратимся к тому же лейтмотиву в обряде масонских похорон, являющемся, на наш взгляд, одним из наиболее важных проявлений масонского спиритуализма.

Похоронный обряд масонов открыт также и не для посвященных (родственников и друзей покойного). Все они имеют право войти в храм. Но, как предписывает устав, они не могут присутствовать при начале и завершении службы.

Храм в траурном убранстве. Он украшен символами зодиака. Согласно ритуалу, служба начинается в полночь, ибо это «тот час, когда самая глубокая тьма окутывает покрывалом горя природу, замершую в ожидании света звезды, которая ее оживит».

С приходом непосвященных братья образуют цепь единения. Но в ней недостает одного звена. Горе братьев безмерно. Снова, в который уже раз, потеряно животворящее «слово». Мощно звучат слова молитвы, с которой Достопочтенный Мастер обращается к Великому Архитектору Вселенной, «неизменному началу всех изменений», прося о даровании вечной жизни усопшему брату.

Руководители ложи и братья совершают «путешествия», осыпая цветами смертный одр. Ладан дымит в кадилах. Теперь пора и непосвященным отдать долг любви и надежды покойному. Сопровождающий их Мастер уже роздал родным и друзьям веточки акации (мимозы). Смерть, произносит Достопочтенный Мастер, «всего лишь посвящение в таинства второй жизни». Память об умершем брате вдохновит нас на дальнейший поиск истины и света.

Цепь единения восстановлена. Все торжественно обещают «простить все обиды» во имя того, чтобы воцарились мир и согласие. После ухода непосвященных служба заканчивается. Символически уже наступил рассвет, «час, когда солнце показывается на горизонте и вселяет радость во все живые существа». «Как рождающаяся звезда разгоняет тьму ночи, так и надежда на то, что наш брат найдет отдохновение у Великого Архитектора Вселенной, пусть рассеет всю нашу боль и превратит в радость все наши горести».

По ритуальному обычаю собравшиеся «братаются», похлопывая друг друга по плечу. Так они «прославляют» ушедшего в мир иной брата.

Разумеется, обряд масонских похорон более сложен и более изощрен, чем наше краткое описание. Достаточно указать хотя бы на троекратный удар молотка различной интенсивности, которым Достопочтенный Мастер символизирует рождение, зрелость и последний вздох человека. Но и о других масонских ритуалах мы сочли необходимым высказаться столь же кратко. В других книгах читатель найдет более подробные описания[208]. Мы поставили своей целью дать читателю возможность составить представление об основных характерных чертах масонской духовности.

Задержим внимание читателя на трех символах, которые появляются в траурном масонском обряде; знаки зодиака, цепь единения и ладан. С. Фарвша полагает что расположение четырех зодиакальных символов (Близнецы и Лев на Севере, Весы и Водолей на Юге) указывает на то, что «смерть собирает свою жатву во все времена года»[209].

Подобное толкование справедливо. Однако можно предположить и, иное: не имеем ли мы здесь дело с дальним отзвуком гностицизма, согласно которому звездный небосклон считался величайшей космической тюрьмой, узилищем, в котором разыгрывается драма смерти? Думаем, можно рискнуть и другой аналогией. Вспомним, что в зороастрийском ритуале «daeva», дивы, обитающие на небе существа, считались силами зла. Центральным в зороастрийском ритуале был культ огня. В масонском ритуале огонь появляется дважды: в кадильнице и в словах, обращенных к Великому Архитектору, который поименован как «священный огонь, оплодотворяющий все, что живет».

Вероятнее всего, мы имеем дело не со случайными совпадениями. Цепь единения — это ритуально-символическое изобретение масонов, живущих в латинских странах. Английский ритуал такого обычая не знает[210]. Цепь единения образуют братья, которые, скрестив руки (правая рука находится под левой), держатся вместе. Традиционно такая цепь символизирует дух братства и вселенскости вольных каменщиков. Однако ритуальное упоминание о потерянном «слове», когда в цепи не достает одного звена, заставляет думать, что и сама цепь является симоволом прямой передачи инициационного знания. Согласно традиции, такое знание передается непосредственно от одного человека к другому (или от мастера к преемнику). Это знание не может «просеиваться» посредниками или суррогатами в виде книжного образования, то есть образования безобразного или без личностного. Так, например, по обычаю одной из самых древних инициационных школ, какой является школа древней, или ведической, Индии (ведической — по названию священного текста «Веды»), по завершении обряда посвящения, называемого «upanayana», юноша вручался наставнику, истинному духовному мастеру-учителю, который устанавливал с подопечным прямую связь передачи знаний. Таким образом, учитель и ученик являются цепью единения. В работах С. Де Гуаита[211] находим, например, следующее соображение: «Ряд вопросов, связанных с проблемой ритуала, может быть поставлен также в том, что касается цепи единения. К чему, скажем, скре щивать руки на груди, вместо того чтобы просто взяться за руки, как дети, водящие хоровод? Думаю, что масонский обычай сближает людей друг с другом и позволяет достичь большей сосредоточенности, то есть реализовать замысел цепи единения более полно…» Но есть ли какой-нибудь магический компонент в цепи единения? Образуют ли масоны свою цепь для того только, чтобы более полно зазвучал их голос, взывающий к Великому Архитектору? Имеем ли мы дело с неким «теургическим» ритуалом? Думаем, что нет. Масонское представление о Боге, насколько известно, лишено та кого понятия, как умилостивление.