Литмир - Электронная Библиотека
A
A
Mötley Crüe. Грязь. История самой скандальной рок-группы в мире - i_009.jpg

Дневник с оценками Никки за шестой класс, Энтони, Нью-Мексико, школа Гадсден

Mötley Crüe. Грязь. История самой скандальной рок-группы в мире - i_010.jpg

Отец Никки – Фрэнк Феранна

Прожив в Энтони год, мои бабушка и дедушка решили, что свиньи – это не путь к богатству. Когда они сказали мне, что мы переезжаем обратно в Эль-Пасо – в один квартал от нашего старого дома, – я был в восторге. Я снова увижусь с моим другом Виктором.

Но я уже не был прежним – я превратился в злого и жестокого пацана, а Виктор нашел новых друзей. По пути в ненавистную мне школу Гадсен приходилось как минимум дважды в день проходить мимо его дома, и каждый раз я ощущал, как внутри меня нарастает одиночество. Затем мой путь лежал через школьный двор, где жестокие дети закидывали спортивным инвентарем. Я начал воровать книги и одежду из чужих шкафчиков, из вредности заходил в магазин «Piggly Wiggly», воровал конфеты и засовывал игрушечные машинки «Hot Wheels» в десятицентовые пакетики с попкорном, надеясь, что кто-нибудь ими подавится. На Рождество мой дедушка продал несколько своих самых ценных вещей, включая радио и костюм, чтобы купить мне нож, и я позаботился о том, чтобы его подарок не лежал без дела, – ножиком я прокалывал шины автомобилей. Месть, ненависть к себе и скука проложили мне путь к подростковой преступности. И я решил пройти по нему до самого конца.

В конце концов бабушка с дедушкой переехали обратно в Айдахо, на кукурузное поле площадью двадцать четыре гектара в Твин-Фолс. Мы жили рядом с силосной ямой, куда сбрасывали лишнюю шелуху и отходы, оставшиеся после уборки урожая. Потом это добро смешивали с химикатами, накрывали полиэтиленом и оставляли гнить в земле, пока куча не становилась достаточно зловонной, чтобы ее можно было скормить коровам. В то лето я жил как Гекльберри Финн – рыбачил в ручье, гулял вдоль железной дороги, расплющивал монетки под поездами и строил крепости из стогов сена.

По вечерам я носился по дому, воображая, будто еду на мотоцикле, а потом запирался в своей комнате и слушал радио. Однажды вечером диджей включил «Big Bad John» Джимми Дина, и я потерял голову. Эта песня, словно острый клинок, исполосовала в клочья мою скуку. Крутецкая песня, у нее был стиль и характер. «Наконец-то, – подумал я. – Это то, что я искал». Я так часто названивал на станцию, чтобы попросить поставить «Big Bad John», что диджей начал меня узнавать и велел прекратить хулиганить.

С началом учебного года все было точь-в-точь как в Энтони. Дети издевались надо мной, вынуждая меня пустить в ход кулаки. Они высмеивали мои волосы, лицо, обувь, одежду – все во мне было не так. Я чувствовал себя пазлом, в котором не хватает какого-то кусочка, и я не мог понять, что это за кусочек и где его искать. Поскольку насилие было единственным, что мало-мальски давало мне ощущение власти над другими людьми, я решил записаться в футбольную команду, где стал лучшим игроком. Я играл и в нападении, и в защите, но преуспел в роли защитника, где мог просто уничтожать квотербеков[6]. Мне нравилось причинять боль этим ублюдкам. Говорю же, я был психом. На поле я был таким диким, что снимал шлем и начинал лупить им других детей, как своим ланч-боксом «Аполлон-13» в Энтони. Мой дедушка до сих пор говорит мне: «Ты играешь рок-н-ролл в точности как в футбол».

Футбол принес мне уважение, а футбол и уважение – женское внимание. Девчонки начали замечать меня, а я – их. Но стоило мне наконец-то найти свою нишу, как бабушка с дедушкой переехали в Джером, штат Айдахо, и мне пришлось начинать все сначала. Но на этот раз кое-что было по-другому: благодаря Джимми Дину я обрел музыку. Я слушал радио по десять часов в день: Deep Purple, Bachman-Turner Overdrive, Pink Floyd. Однако первой пластинкой, которую я купил, был альбом Nilsson Schmilsson Гарри Нильссона. У меня просто не было выбора. У одного из моих первых друзей, деревенщины по имени Пит, была сестра, загорелая белокурая красотка из маленького городка. Она ходила в коротких джинсовых шортиках, которые вызывали у меня дикую смесь желания и паники. Ее ноги были для меня золотыми сводами, и каждую ночь я лежал в постели и думал только о том, как хорошо я бы вписался между них. Я следовал за ней по пятам, словно пьяный клоун, запинаясь о собственные башмаки. Она тусовалась в производственной аптеке, ларьке с содовой и в музыкальном магазине. Именно там она улыбнулась мне белоснежной улыбкой, и я вдруг понял, что вместо альбома Deep Purple Fireball, на который копил, моя рука тянется к Nilsson Schmilsson, потому что она упомянула о нем.

Городок Джером толкнул меня на скользкую дорожку, которая спустя многие годы привела меня к Анонимным Алкоголикам. Кстати, по невероятному совпадению в Алкоголиках я познакомился и подружился с Гарри Нильссоном (на самом деле, в бредовом состоянии трезвости мы и впрямь говорили о совместной работе над альбомом). В Джероме был самый высокий уровень наркомании на душу населения среди всех городов США, что поистине впечатляюще для городка с населением в три тысячи человек.

Еще я подружился с одним придурком по имени Аллан Уикс, и мы проводили большую часть времени у него дома. Слушали Black Sabbath и Bread и разглядывали школьный альбом, обсуждая, с какими девчонками хотели бы встречаться. Конечно, когда дело доходило до действий, мы были жалкими. На школьных танцах мы просто стояли снаружи, слушали музыку, которая доносилась из-за двери, и чувствовали себя неловко, когда мимо проходили девушки, потому что до чертиков боялись танцевать с ними.

Той весной мы купили билеты на концерт одной местной группы, которая собиралась выступать в нашей школе. Басист носил огромное афро и повязку на голове, как у Джими Хендрикса, а у гитариста были длинные волосы и байкерские усы, как у Ангела Ада. Ну и круто же они выглядели: играли на настоящих инструментах через здоровенные усилители, и они покорили сердца школьников Джерома. Тогда я впервые увидел рок-группу живьем и был потрясен (хотя сами музыканты, скорее всего, проклинали того, кто организовал их выступление в дерьмовой средней школе захолустного городка). Я не помню, как они назывались, как звучали, играли ли они кавер-версии песен или свой материал. Они выглядели как боги – это все, что осталось у меня в памяти.

Я был слишком стремным, чтобы позариться на сестру Пита, поэтому выбрал Сару Хоппер: веснушчатую толстушку в очках, без соблазнительных шортиков и с ногами, которые больше походили на рогалики из кондитерской, чем на золотые арки. Мы с Сарой гуляли за ручку по центру Джерома, который состоял примерно из одного городского квартала. Потом мы шли в магазин, сто раз просматривали одни и те же пластинки. Иногда, чтобы произвести на нее впечатление, я выносил альбомом The Beatles, спрятанный под рубашкой, и мы слушали его в чистеньком доме, где жили ее религиозные родители-протестанты.

Однажды вечером я валялся на зеленом ковре у бабушки и дедушки, когда зазвонил их черный бакелитовый телефон, которым пользовались так редко, что рядом с ним не было ни стула, ни стола – он просто висел на стене. «Я хочу сделать тебе подарок», – послышался на другом конце голос Сары.

– Ну и что это? – спросил я.

– Я намекну тебе, – ворковала она в трубку. – B. J.[7]

– Что-что?

– Я сейчас нянчусь с ребенком. Просто приходи.

Пока я шел к ней, я обдумывал, что могла означать аббревиатура B. J. Пластинка Билли Джоэла, фигурка младенца Иисуса, большой косяк? Придя, я застал ее в красном нижнем белье, которое висело на ней мешком и, по всей видимости, принадлежало ее маме.

– Хочешь пройти в спальню? – спросила она, прислонившись локтем к стене и положив руку на голову.

вернуться

6

Квотербек – главный нападающий в американском футболе.

вернуться

7

Имеется в виду минет (англ. blow job).

4
{"b":"838611","o":1}