Когда я достиг третьего уровня, лестница вздрогнула и впереди полыхнули энергокопья. Солдаты закричали в рации. Отсутствие воздуха позволило нам бесшумно проникнуть на территорию комплекса, но у этого были и минусы.

Мы не услышали приближения врага.

– Стой! – скомандовал Паллино, рукой преграждая мне путь.

Наверху рогатые фигуры, числом не меньше полудесятка, схлестнулись с нашими солдатами. Стальные ступени тряслись у меня под ногами. Посмотрев вниз, я увидел и там черные силуэты врагов.

– Не выйдет!

Лестница обрушивалась ступенька за ступенькой. Сьельсины выдирали болты. Мы с Паллино прижались к перилам, в то время как внизу появилась бело-серебристая, похожая на скарабея фигура сьельсинской химеры. Мозг пришельца, заключенный внутри машины, направил на меня оптические сенсоры. От живого сьельсина там оставалось мало – союзники-люди построили для него тело, что было гораздо прочнее плоти. Сегментированная железная рука уцепилась за лестницу и смяла ее, как бумагу.

– Лезем! – крикнул я, подталкивая Паллино.

Мы успели выйти на платформу за миг до того, как тварь сорвала ступеньки. Они пролетели десяток футов и упали с громким ударом, отозвавшимся в моих подошвах. Следом кувыркнулись двое замешкавшихся солдат.

Химера напрягла могучие бедра, заработали поршни, и она прыгнула. Паллино выстрелил, но его копье было поглощено энергощитом чудовища. Маги, создавшие новое тело сьельсина, использовали все свои умения. Составные белые пальцы уцепились за край нашей площадки, но химера забыла элементарные законы физики. Под ее огромным весом металл изогнулся, и я почувствовал ногами, как массивные болты скрежещут о пористую каменную стену.

Мы бросились бежать, подгоняя солдат. Сквозь открытую дверь я выскочил на мостки, перескакивая через трупы людей и ксенобитов. Меч Бандита черной линией расчертил глотку одному из нападавших и, не задерживаясь, парировал удар другого. Норманский фехтовальщик плавно ударил противника кинжалом под мышку и вынул окровавленный клинок. В безвоздушном пространстве чернильная субстанция бурлила, сьельсин отчаянно попытался ответить на выпад, но не успел – его пронзил штыком другой гоплит.

Вмиг мостки заполонили рогатые черти в белых масках и черных доспехах. У каждого была либо сабля цвета кости, либо свернутый кольцами, словно серебристый кнут, нахуте.

Ничего не поделаешь.

Нужно было прорываться.

– Закрыть дверь! – гаркнул кто-то, и люк позади нас захлопнулся.

В покатые окна слева виднелась вереница адронных коллайдеров и магнитные сифоны, собиравшие и перекачивавшие нестабильное топливо в хранилища. Я мельком заметил центр управления, перевернутым грибом висящий под потолком цеха. Но из рации донеслись новые крики солдат, вернув меня в реальность.

Между нами и шлюзом, ведущим к центру управления, было около двадцати ксенобитов. В нашу сторону полетели клацающие зубами дроны, замелькали сабли. Вспыхнули энергокопья, замерцали завесы энергощитов. Люди и сьельсины гибли наравне. Бандит мечом вычерчивал кровавые лабиринты в телах врагов, пока его красно-белые доспехи не почернели от сьельсинской крови. Я лично ликвидировал двоих. Меч, некогда подаренный мне сэром Олорином, легко расправлялся с этими тварями.

Сквозь щит одного из гоплитов пробрался нахуте и между пластинами доспеха вгрызся в тело. Брызнула алая кровь, пузырясь, как и черная. Еще троих солдат сьельсины убили на месте.

Но мы были близки к победе.

Бум!

Под нами содрогнулся пол, и, оглянувшись, я увидел, как дверь люка выгнулась, словно от удара могучего кулака. Химера наконец вскарабкалась наверх.

– В шлюз! – скомандовал Бандит.

Шлюзовые переборки были вдвое крепче той двери, которую мы только что закрыли, а также защищены электромагнитным полем, – впрочем, не знаю, какой от него был бы толк в случае критической аварии на заводе. От антиматерии не спасут ни стены, ни щиты. Все будет аннигилировано.

Бум!

Новый удар смял дальнюю дверь. Я задержался у шлюза, окинув взглядом груды мертвых людей и чудовищ. Мы были почти у цели.

– Милорд?

– Закрывайте! – распорядился я.

– Сколько продержится дверь? – спросил я, осматривая центр управления, в котором после нашего вторжения осталось лежать на креслах и консолях около дюжины мертвых ксенобитов.

Хотя сьельсины и разместили огромную флотилию на орбите Эйканы, завод защищали небольшие группы воинов. Возможно, основные силы были сконцентрированы у хранилищ и готовились поднимать ценное топливо по гравитационному колодцу.

Не знаю, кто мне ответил. Голос из шлема был лишен отличительных черт. В центре управления стояла духота.

– Достаточно долго, если только они не приведут кого-нибудь покрупнее того великана.

– А взорвать дверь они не могут? – прозвучал чей-то вопрос.

– В непосредственной близости от коллайдера? – возразил Бандит. – Если только им жить надоело.

Но я видел, как сьельсины без раздумий жертвовали собой в бою на земле и в космосе, и потому насторожился.

– Можете все отключить? – спросил я, разглядывая магнитные катушки и паутину опутавших комнату проводов.

– Надеюсь, милорд, – повернулся ко мне склонившийся над центральным пультом легионер. – Тут топливная система сложнее, чем на «Тамерлане», но коллайдер я сейчас отключу. Тогда будет проще заставить сифоны перекачать антиматерию в хранилище.

Он был младшим инженером из команды Айлекс.

– Точно? – усомнился Паллино.

Хилиарх смотрел на меня с места возле пульта. Мне не нужно было оборачиваться на него, чтобы почувствовать, что он не верит и разочарован.

Я взмахом руки призвал к тишине и встретился взглядом со своим отражением в алюмостекле. Лицо прикрывала бесстрастная черная маска с лабиринтовым орнаментом вокруг глаз. Доспех после стольких лет был по-прежнему впору – нагрудник в форме мускулистого торса на римский манер с алой эмалированной эмблемой моего дома: пентаклем и трезубцем посреди восьми могучих крыльев. Под нагрудником красная туника, на бедрах и плечах – кожаные птеруги с вычурным тиснением. Наручи и поножи были литыми, украшенными керамической лозой и ликами. И поверх всего – черный плащ на алой подкладке, с застежкой над правым плечом.

С отражения на меня взирал лорд Адриан Марло.

В эту минуту покоя я увидел – он увидел, мы увидели – бесконечное множество нас. Тысячи Адрианов смотрели на меня со стекла. Тысячи тысяч глаз, десятки тысяч черных масок… во всех бесчисленных версиях этого момента, каждая неуловимо отличалась от другой, и чем дальше было отражение, тем значительнее разница. Я наблюдал, как несчетные варианты меня скрывались в огненных вспышках – результате ошибки техника. Целые параллельные миры исчезали из-за его неудачных действий. Я не знал, какой выбор стоит перед этим парнем, не понимал, как работают ускорители частиц и электромагнитные сифоны, но отдавал себе отчет в последствиях, к которым может привести любая оплошность.

Говорят, что в присутствии созерцателя световые частицы складываются из энергетических волн в лучи и наши глаза способны воспринимать их. Полагают, сознание изменяет реальность. Меня изменила встреча с Тихими в их обители. Тогда я почувствовал то, что, наверное, чувствует слепец, внезапно прозрев, – будто я был слеп всю свою жизнь. И как глаза выпрямляют световые волны, так мое новообретенное зрение выпрямляло время. Нужно было просто всмотреться. Сосредоточиться. Выбрать.

Я выбрал жизнь, проложив путь сквозь время туда, где герметичность коллайдеров не была нарушена.

– Готово, – отчитался техник, не ведая о моем вмешательстве.

Видение ушло, отражения слились воедино, бесконечность сжалась, пока я снова не остался лицом к лицу с одиноким отражением.

– Молодец, солдат, – бросил я, зажмурившись; пользоваться выборочным зрением всегда было нелегко. – Долго еще до прибытия флота?

Бандит снял шлем и, пригладив растрепанные черные кудри, ответил: