Уже вечер воскресенья. Курсовик дописан, осталось только проверить на ошибки. В тысяча пятый раз за день проверяю телефон. От Стаса ничего. А, собственно, чего я ожидала? Что он после моей выходки будет делать вид, что ничего не произошло и продолжать дальше общаться со мной? Вспоминаю, что сегодня возвращается Елена. Уверена, Стас ей все расскажет и они вместе посмеются над идиоткой мной. Сжимаю пальцами переносицу и закрываю глаза. В висках нарастает тупая боль после двух бессонных ночей и напряженной работы над курсовой. Вздыхаю, собираясь встать, когда раздается стук в дверь, а следом заглядывает голова Алисы.

– Даш, тут к тебе пришли, – произносит она почему-то шепотом.

– Кто? – удивляюсь я, потому что никого не жду.

Она дергает одной бровью и как-то странно на меня смотрит.

– Стас, – шепчет одними губами.

Внутри все обрывается. Ноги становятся ватными и в груди все сжимается от страха.

– Ну, чего ты сидишь? Иди, он тебя ждет. Или сказать, чтобы пришел сюда? – кивает Алиса на кровать. После этого я подрываюсь из кресла как ошпаренная.

– Нет, я сама выйду к нему. Сейчас.

Она кивает и выходит, прикрыв за собой дверь. А у меня ноги немеют, с места сдвинуться не могу. Как представлю, что Стас собирается мне сказать и как будет смотреть, с насмешкой или брезгливостью, аж тошнота к горлу подступает. Бросаю на себя взгляд в зеркало. Футболка, сползшая с левого плеча и шорты. Нет, в таком виде я к Стасу выйти не могу. Быстро переодеваюсь в домашние штаны и другую футболку, более приличную, делаю глубокий вдох, как перед прыжком в бассейн, и выхожу из комнаты.

Стас сидит на диване, но при моем появлении встает. Не могу смотреть на него. Мне так стыдно за свою выходку!

– Я схожу в магазин, – произносит Алиса. – Хлеба надо купить.

Понимаю, что она просто оставляет нас одних. Не уверена, что это хорошая идея.

– Привет, – первым здоровается Стас.

– Привет, – отвечаю, обхватывая себя руками, и на мгновение поднимаю на него глаза. В его взгляд нет ни осуждения, ни презрения, и уж тем более насмешки.

– Нам надо поговорить.

Киваю, догадываясь, о чем пойдет речь. Сейчас Стас скажет что-то вроде «Ты меня разочаровала» или «Такого я от тебя не ожидал» и отправит меня в свободное плавание.

– Сделаешь чай?

Удивленно смотрю на него. Разве все отношения рвут за чаем? Но молча прохожу на кухню, включаю чайник и достаю из шкафа бокалы. Стас все это время сидит за столом. Спиной чувствую его присутствие и не могу заставить себя повернуться.

– Даш, посмотри на меня, – просит он, когда я, поставив перед ним бокал с чаем, сажусь напротив. Меня хватает на пару мгновений, после чего я снова опускаю глаза. – Я не злюсь на тебя. И между нами ничего не изменится. С моей стороны точно.

Не верю своим ушам.

– Я могу понять твои чувства, Даш, но это… Это все временно, несерьезно.

Горько ухмыляюсь.

– Просто у тебя никого не осталось, а в последние два года ты постоянно была рядом со мной и решила, что влюбилась в меня, но это не так.

– Откуда тебе знать, так это или нет? – поднимаю на него глаза.

– Ты еще совсем девчонка, – мягко улыбается Стас, а мне выть хочется от той снисходительности, что вижу в его взгляде.

– Мне двадцать, – произношу упрямо.

– И у тебя впереди вся жизнь. Не стоит тратить ее на старика.

– Ты не старик, – злюсь я.

– Мне в следующем году будет сорок. Даша, моей дочери сейчас было бы столько же сколько тебе.

– И что? – вздергиваю подбородок.

– Даш, твоя жизнь только начинается. Это тебе сейчас кажется, что ты влюбилась раз и навсегда, но пройдет год, ты встретишь парня и забудешь о своих чувствах ко мне. Поверь, так и будет. Ты даже смеяться над ними будешь.

– А если нет?

Стас тяжело вздыхает.

– В любом случае я не могу тебе предложить что-то большее, чем поддержку и помощь. Я люблю тебя, но как дочь. И это не изменится.

– Потому что ты любишь Елену? – спрашиваю вслух, а про себя твержу: «Не плачь! Не плачь! Не плачь!» А горло уже сдавливает спазмом.

– Да, я ее люблю, – отвечает он не сразу.

– Потому что ей уже не двадцать? – глаза начинает щипать.

– Потому что я ее люблю, – повторяет Стас. – Но и тебя я не хочу терять.

Сжимаю в ладонях бокал с чаем.

– Когда погибли Кристина с Катей, я думал, не выживу, не выплыву. Что-то делал, куда-то ходил, даже что-то ел, но все это было… как в тумане. Я не отдавал этому отчет. Я просто плыл по течению. Даже дома почти не бывал, потому что там было пусто и тихо, как… в могиле. Я восемь лет так жил, Даш. Да не жил, существовал.

Он встает и отходит к окну. С минуту смотрит в него, а потом поворачивается ко мне.

– Потом случилась эта авария, в которой погибли твои родители и пострадала ты. Я словно тогда вернулся в тот день, когда погибли мои девчонки. Не смог пройти мимо, не смог себя оставить, потому что мне казалось, что стоит мне только уйти из больницы и ты… Как моя Катька. Мне ведь тогда тоже врач говорил, что нет никакого смысла сидеть в больнице, что Катя в коме и я ничем не могу ей помочь. И я ушел, уехал домой. А она в ту же ночь умерла.

Стас замолкает. Его взгляд стекленеет и я понимаю, что он сейчас там, в том дне, когда умерла его дочь. Мне хочется его обнять, утешить, попросить больше не рассказывать, но я сижу за столом и просто смотрю на него, чувствуя его боль как свою собственную. Ведь мы оба потеряли самых дорогих нам людей.

– Я не смог от тебя отказаться, – продолжает он, выныривая из воспоминаний. – Не смог пройти мимо. Наверное, мы оба были друг другу нужны. И с твоим появлением я как будто начал заново дышать, как будто вышел из комы. Ты снова дала мне смысл жить. Я снова начал получать от жизни удовольствие, начал улыбаться, радоваться твоим успехам. Мне нравилось заботиться о тебе, помогать, давать советы. Нравилось, что ты обращалась ко мне за советом. Я чувствовал себя нужным кому-то в этом мире. Но я не знал, даже не догадывался о твоих чувствах ко мне.

Смущенно опускаю глаза.

– Я даже предположить не мог, что вызову у молодой девчонки такие чувства, – криво ухмыляется Стас. – И знаешь, я польщен.

Вскидываю на него удивленный взгляд.

– Правда, – кивает он. – Значит, я еще не совсем старик.

– Ты не старик, – выдавливаю из себя слабую улыбку.

– Спасибо за комплимент. Но теперь ты понимаешь, какие чувства к тебе испытываю я?

Киваю, потому что говорить непросто. Мне больно от того, что никогда Стас не полюбит меня так, как я люблю его. И стыдно за то, что я оскорбила его чувства своим поступком. Получается, он ко мне со всей душой, а я к нему…

– Я не хочу тебя терять, Даш. Не хочу от тебя отказываться, потому что ты стала неотъемлемой частью моей жизни. И то, что ты сделала… Это никак не повлияет на мое отношение к тебе.

– А как же Елена? – спрашиваю неуверенно.

– А что Елена?

– Ты ей расскажешь?

– Нет. Это останется между нами, нашей маленькой тайной, – подмигивает Стас. И я улыбаюсь, несмело и смущенно. – Так что? Мир?

Киваю.

– Иди сюда, – раскрывает он для меня свои объятия. Не спешу, сомневаясь, стоит ли, но все равно встаю и делаю шаг к нему. Прижимаюсь тесно, обнимаю, вдыхаю запах. Голова от него уже не кружится, но он все еще родной.

– Прости меня, – шепчу, закрывая глаза.

– Тебе не за что просить прощения, Даш. Все хорошо.

– Мне так стыдно, – признаюсь, зарываясь лицом в грудь Стаса.

– Давай просто забудем об этом? – предлагает он.

– Ты, правда, не злишься на меня? – с надеждой смотрю на него.

– Не злюсь, – улыбается Стас.

Напряжение, которое сжимало тисками мою грудь с пятничного вечера, медленно отпускает, хотя мне все равно еще нужно время, чтобы все обдумать и принять.

Стас уезжает едва только возвращается Алиса.

– Ну, что? – спрашивает она, когда за ним закрывается дверь.