— Да. То есть нет. В смысле, ты можешь поцеловать как — то ещё? Потому что я за эксперименты.

Я уверена, что Лео слышал мой вопрос, но его более чёткие слова прокладывали себе путь, перебивая мое бормотание.

— Я сидел дома, ужинал, и после нашего обеденного приключения в «Намасте» был признателен за еду, которая на вкус казалась настоящей. А потом понял, что все мысли заняты тобой. — Шершавой костяшкой он убрал выбившуюся прядь волос с моей щеки и заправил её за ухо. Скорее всего, это незначительный жест, но ощущался он не так. — Налив себе стакан воды, я представил, что ты вероятнее всего, разлила бы его по всей кухне. А когда переодевался из рабочей одежды в джинсы, вспомнил, как ты помогала их выбрать. Чёрт возьми, даже включая плиту, я думал о тебе, о том, как ты спалила дом соседа твоего дяди.

Хотя мы виделись всего несколько раз, я каким — то образом пробралась в голову к Лео, как будто он намерено пытался выделить там место для меня. Это что — то да значит.

— В общем, я не могу перестать думать о тебе.

Он замолчал. Я замерла.

— Мне лучше уйти.

— Нет! — В попытке остановить его от любых действий, я положила ему на предплечье руку. Обычно после таких заявлений убегают, так что только пятки сверкают. Я не собиралась дать ему возможность свалить. Не после поцелуя, который перевернул мой мир. — Я тоже не переставая думала о тебе.

Он приподнял бровь.

— Правда?

— И ты, возможно, решишь, что это в самом деле жутко. — Джули, нет, пожалуйста, не надо. — Но я кое — что нарисовала.

— Меня, да?

Моя челюсть отвисла.

Как он узнал? У него не было возможности.

— Как ты…

— Йен приносил их в офис.

Жаль, что я не попаду на самолет до Италии, ведь вечером буду арестована за непредумышленное убийство. Я мысленно составила список мест, где можно спрятать тело.

— Он что? — у меня ком в горле застрял. Продолжала раздумывать о том, на кого можно будет потратить право на звонок в полиции. — Не могу поверить, что он…

— Они безумно впечатляющие. То, что ты делаешь карандашом, не что иное как магия.

— Ну, — я поняла, что покраснела, но не могла сказать наверняка, заметил ли он это, ведь моё лицо по — прежнему скрывалось под слоем косметики. — Твой живот может посоревноваться со стиральной доской, это тоже чёртова магия.

Лео издал один из тех смешков, при которых его плечи подрагивают, словно он смущается, и ответил:

— Я не уверен, что ты осознаёшь, как сильно восхищает то, что ты потратила время, чтобы создать нечто такое. Потратила его на меня.

— Когда я рисовала, определённо находилась под впечатлением. — Ох, пресвятая матерь божия, нужно помалкивать. — Я имею в виду… — Нельзя идти на попятную. — Не бери в голову. Я именно это и хотела сказать.

— Буду считать комплиментом, что ты сочла, что я пришелся впору для твоего портфолио.

— О, ты определенно оказался как раз. Вероятно, даже больше, чем некоторые статуи, что я рисовала.

Он не это имел в виду. Конечно. Я не умнее пятиклассника. В тот момент я была столь же несмышлёна, как новорожденный. Из моего рта, как слюни у младенца, сочился бестолковый лепет.

Лео растянул губы в смущённой улыбке.

— Я хотел сказать подходящим.

— Понятно. В костюме ты тоже неплох.

Дерьмо! Из — за этих поганых гормонов я становилась бессвязным комком. Опустив голову, я бормотала себе под нос:

— Ругательства. — Всё шло не очень хорошо.

— Ругательства? — Лео всё ещё поддерживал меня за локти, хотя мне удалось вернуть контроль над большей частью своего тела. Но в работе мозга я всё же сомневалась. Нейронные связи давали осечки, и бедный Лео оказался под перекрёстным огнём.

— Да, я говорю это вместо того, чтобы ругаться по — настоящему. С этим связана долгая история, но, если вкратце, в юности я влипла в неприятности за сквернословие, так что я решила найти замену мату, чтобы быть вызывающей, когда захочу. И, будем честны, меня не оставляет это желание, потому что я по — прежнему веду себя, как подросток.

— Ржу не могу, — ухмыльнулся Лео, глядя мне прямо в глаза.

— Ты правда только что сказал «ржу не могу» вместо того, чтобы рассмеяться?

— Ты же говоришь «ругательства» вместо настоящей брани. Я хотел посмотреть, сработает ли это вместо смеха. Видимо, нет.

Боже, он всегда такой милый? Я смогла это углядеть даже во мраке, окутавшем квартиру. Пока мы целовались и разговаривали, солнце скользило по небу, его лучи отбрасывали на стены линии, похожие на обои с диагональным рисунком. Но сейчас остались одни тени. В высоких окнах отражался свет нескольких уличных фонарей, чей оранжевый цвет напоминал блуждающий огонёк. Сияние неоновой вывески мистера Вонга, преломляясь через стекло, придавало кухне жуткий вид. Всё погрузилось в темноту, стало таинственным. Что только поспособствовало притоку сомнений, зарождавшихся в голове.

Что здесь потерял Лео? Почему он меня поцеловал?

Поскольку в детстве вместе с мамой я слишком много пересматривала «Она написала убийство», я решила попробовать силы в раскрытии этого дела.

— Ты пришел ко мне не просто чтобы передать посадочный талон? — Я забила на позирование и просто стояла перед ним. Лицом к его великолепному лицу с тёмными бровями, густой шевелюрой и пронзительным взглядом. Он восхитителен. И я целовалась с ним. Очко в мою пользу, неплохо.

— Ты права. Я здесь не просто так.

Ага! Первая зацепка.

— Я тебе нравлюсь.

В его усмешке, растянувшейся на губах, было что — то игривое.

— Разве поцелуй оставил место сомнению?

— Типа того. То есть, может.

— Следует быть более очевидным?

Эм. Конечно. Я не произнесла этого, но вместо того, чтобы просто отшутиться, позволила себе задуматься о том, что действительно беспокоило. Меня не одолевали сомнения, но правда требовалось задать вопрос.

— Что мы будем делать?

С первого взгляда на Лео у статуи Давида я поняла, что он заинтересовался мной. Его голос, прикосновения, поведение, и теперь поцелуй — всё это идеально. Он постоянно манил меня и пленял.

И я полагала, что что — то во мне так же его привлекало. Меня потрясла мысль, что, возможно, каким — то образом мы испытывали к друг другу схожие чувства. Я понимала, что это невиданная редкость, потому что в большинстве случаев трудно достичь такой гармонии. Чувства не совпадали. Отношения не претворялись в жизнь. Время — забавная штука, или даже бессердечная. Оно оставляет предполагаемое счастье позади, позволяя жизни протекать по воле случая, среди эфемерного тумана того что «могло быть» и «что если».

Помимо всего прочего, я считала, что Лео лакомый кусочек, а он, в свою очередь, как минимум думал, что я достойна поцелуя. Это вполне смогло сработать. Мы на одной волне. Что дальше?

— Что нас ждёт впереди, Лео?

Схватив мои руки своими ладонями, Лео притянул меня к груди и положил подбородок мне на макушку. Из — за такой близости я не только слышала каждое произнесенное слово, но и чувствовала.

— Может, начнём с аэропорта?

— Думаю, пикси снова доставит ей проблем.

Йен и Лео вдвоём стояли позади меня в длинной очереди на таможне. Итальянский служащий, находившийся за стеклянным окном, оглядел меня с ног до головы, его глаза — бусинки, словно лазеры, сканировали моё лицо. Он ещё раз открыл паспорт, чтобы посмотреть фотографию, и вновь перевёл взгляд в мою сторону.

— Это я, — уверяю, убирая волосы назад в конский хвост, чтобы доказать сходство. — Видите?

— Но на вас не похоже.

— Я носила короткую стрижку. — Это еще мягко сказано. Даже определение лёгкий пушок — полуправда. Честно говоря, я бы могла обменяться паспортом с Шинейд О'Коннер, и никто бы ничего не узнал.

После того, как таможенник ещё немного поколебался, пропустить меня в страну или упаковать в ящик и отправить в старые добрые Соединённые Штаты Америки, он громко поставил штамп на четвёртой странице моего документа и махнул рукой. — Приятного времяпрепровождения в Италии.