– Ты обещал, что сегодня все будет без резинового члена! – едва успеваю фыркнуть я, через мгновение Кир вжимает меня грудью в матрас и дергает мои трусики, которые тут же рвутся и становятся просто клочком ткани:
– Я и без него отлично обойдусь!
Я тихо постанываю, пока он гладит мою задницу, а потом нащупывает пальцами клитор и начинает активно массировать его по кругу.
– Что ты там собрался делать? – соплю я тихо, доверчиво отставляя задницу и позволяя ему делать все, что он пожелает.
– Узнаешь, – отвечает он сухо.
– Кир...
– Заткнись, Каштанка. Ты нарвалась, поздравляю.
КИР
Самое сложное этой ночью – вовсе не признаться Каштанке в любви.
Потому что я действительно люблю ее, это новое и прекрасное чувство внутри меня, и я совсем не стыжусь его, и я наконец готов этим поделиться, сказать вслух, обозначить наши отношения, дать им название, как она того хотела... Двухнедельная разлука и вправду стала катализатором для понимания, как близка и дорога мне эта девочка.
Самое сложное сегодняшней ночью – эту самую любовь хорошенько отшлепать и наказать, чтобы она больше не выебывалась, не нарывалась (или все-таки нарывалась? хе-хе!) и всегда помнила, что игровая комната – это моя территория. Моя. Не ее. Это я – хозяин, мастер, господин, а она – моя нижняя. На этом точка. Она должна подчиняться мне по первому слову.
Пока Каштанке, конечно, очень весело и забавно: она тихо, но довольно постанывает, подставляя свою округлую попку моим поцелуям, ласкам и шлепкам, но уже через минуту я добираюсь ловкими пальцами до ее влажного распухшего клитора, чтобы начать подготовку к наказанию, и ее веселье постепенно уступает место громким гортанным стонам.
Мне и вправду не потребуется сегодня резиновый член – даже свой собственный не нужно использовать. Мне будет достаточно пальцев... ладони... кулака... И еще понадобится много-много хорошего лубриканта: как ни крути (в прямом и переносном смысле), естественной смазки может не хватить, лучше перестраховаться и обеспечить нам обоим идеальное скольжение. Тюбик с лубрикантом я достаю с полочки заранее, чтобы потом уже не отвлекаться от интересного процесса.
Ее влагалище легко растягивается, а сама она отлично умеет расслаблять мышцы по моей просьбе, я уже не раз убедился в этом, используя на ней различные игрушки, а теперь самое время отбросить в сторону шуточки и вогнать в нее собственную руку – так далеко, как только получится. Для начала спереди. Потом, со временем, и сзади тоже. Потом одновременно. Я не собираюсь ее жалеть – она сама нарвалась, сама умоляла об этом. Теперь пускай наслаждается плодами своих трудов... и терпит новые ощущения, которые наверняка будут неоднозначными.
– Пожалуйста, не издевайся так надо мной... – жалобно хнычет Каштанка, когда я в очередной раз, обведя по кругу налитый кровью клитор, загоняю в ее скользкую мокрую дырку один палец и медленно вращаю им, находя чувствительные точки внутри пульсирующего влагалища.
– И что же мне сделать, чтобы над тобой не издеваться? – уточняю я совершенно спокойным тоном, одновременно с этим осторожно прибавляя второй палец и растягивая их внутри рогаткой.
– Трахни меня, пожалуйста... – умоляет хриплым голосом Яснорада, и эта искренняя, открытая просьба отдается дрожью у меня между бедрами. Давайте признаемся честно: я бы и рад ее трахнуть, но это будет слишком просто, слишком банально... Признания в любви стоит отмечать более изощренными экспериментами, чем обычный секс. Она и сама потом рада будет. – Я хочу твой член, а не пальцы... Я уже мокрая, зачем так долго...
– Потом ты будешь благодарна, что я хорошенько тебя разогрел и растянул, – предупреждаю я с ухмылкой.
– Что значит потом? – тут же переспрашивает девушка. – О чем ты вообще говоришь? Что ты собираешься со мной...
– Замолчи, Каштанка, – я раздраженно качаю головой, решительно забираюсь на нее сверху, вставая коленями по обе стороны от ее туловища, и свободной рукой просто закрываю ей рот. Девчонка дергается, вцепляется в мою ладонь тонкими пальцами, но у нее слишком мало силенок, чтобы хотя бы сдвинуть мою руку с места. Яснорада мычит, брыкается, а потом затихает, смиряясь со своей долей и просто отдаваясь ощущениям тела.
Умница девочка. Сразу бы так.
Между тем, я загоняю в нее уже третий палец, дразню, вибрирую у самого входа во влагалище, потом постепенно пробираюсь глубже, растягивая ее мокрую дырку и ловя на слух приглушенные женские стоны. Мои пальцы скользят в обильной и густой смазке, она полностью раскрыта для меня, мышцы расслаблены, ноги инстинктивно разведены в разные стороны... Но я и раньше много раз вставлял в нее по три пальца одновременно, а вот то, что будет происходить дальше, это уже новый опыт.
Я убираю руку от ее губ, чтобы прошептать громко на ухо:
– Ты помнишь стоп-слова, Каштанка?
– Почему ты... – начинает девчонка растерянно.
– «Оранжевый» – на грани, «красный» – немедленно остановиться, – говорю я твердо, как давно заученную мантру.
– Что ты собираешься со мной делать?! – Яснорада захлебывается собственным голосом, и теперь я чувствую появившееся в ее мышцах ненужное напряжение. Может, следовало молчать и не пугать ее раньше времени? Я бы и сам прекрасно понял, когда следует остановиться... Если бы пришлось. Но многолетнюю привычку из головы не выбросишь: экстремальные практики – только с напоминанием нижней стоп-слов.
– Ты мне доверяешь? – спрашиваю я прямо.
– Да, – шепчет Каштанка тихо и совершенно искренне: это чувствуется.
– Хорошо, – я невольно улыбаюсь, потому что это все, что мне нужно было сейчас услышать. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать девчонку сзади в шею, а потом с наслаждением, с упоением истинного маньяка вдыхаю аромат ее пота. – Тогда просто расслабься.
– Ты же обещал...
– Каштанка, – говорю я строго, готовый вот-вот сорваться и снова заломить ей руки за спину, а это так себе вариант... – Не заставляй меня делать это наказание еще более суровым. Замолчи, пожалуйста.
– Ладно, – всхлипывает девчонка. Ей требуется немного времени и небольшое усилие, чтобы снова расслабиться, и все это время я ласково трахаю ее тремя пальцами, растягивая так сильно, как только могу, соединяя и разъединяя пальцы внутри мокрого пульсирующего влагалища, а второй рукой накрывая горошину клитора и массируя по кругу, чтобы заглушить возможный дискомфорт приятными ощущениями.
Когда ее тело вновь становится полностью расслабленным, я осторожно прибавляю к уже имеющимся трем пальцам мизинец и одновременно выдавливаю лубрикант. Прохладная искусственная смазка смешивается с горячей естественной, и я скольжу пальцами в этом пахучем коктейле, постепенно вкручиваясь все глубже и глубже...
Четыре пальца по три фаланги заходят в нее без проблем. Каштанка выгибается и стонет, а я хватаю ее за талию, снова заставляя перевернуться на спину, а потом быстро подкладываю под ее бедра маленькую подушку, чтобы приподнять задницу, так мне будет гораздо удобней.
Большой палец я прижимаю ко всем остальным, делая ладонь как можно более узкой. Еще несколько мягких движений внутрь, еще больше смазки, и я осторожно вталкиваю в нее полностью всю ладонь до самого запястья. Каштанка вздрагивает, но явно не от боли, а лишь от полноты новых ощущений внутри своего тела. Я наклоняюсь к ее губам, ловя напряженное дыхание, и тихо прошу:
– Расскажи мне, что ты чувствуешь?
– Кир... это... слишком... – лепечет она слабым голосом, но я все равно упрямо настаиваю:
– Опиши.
– Мне очень хочется в туалет...
Я улыбаюсь, чуть поворачивая ладонь внутри ее влагалища:
– А теперь?
– Еще сильнее... – она вцепляется ладонями в мои плечи.
– Я давлю на мочевой пузырь, – объясняю я спокойно.
– Прекрати!
– Ни в коем случае.
Пока она царапает ногтями мою кожу, я принимаюсь снова дрочить ее возбужденный клитор и одновременно осторожно двигаюсь внутри, постепенно сводя пальцы так, чтобы получился кулак. Каштанку лихорадит, она пульсирует изнутри, обхватывая упругими мышцами мою руку, отчего я сам готов кончить прямо сейчас... Мне стоит больших усилий сосредоточиться сейчас только на ней, на ее ощущениях, на ее безопасности. Когда ладонь наконец сжимается в кулак, я снова прошу обратную связь:
