– Нет, спасибо. – Ну нет, моё настроение уже не испортить! Я буду дома через два часа, во что бы то ни стало! Голицын удивлённо посмотрел на меня. Упавшая на лоб волнистая прядь зацепилась за ресницы. Длинные ресницы, – подумалось машинально.

– Просто хочется побыстрее оказаться дома в выходной, – пояснила я с лёгкой улыбкой. И, о боги, он улыбнулся в ответ! Да, именно боги, потому что другие не могут так улыбаться – словно солнечный луч проступил на хмуром небе.

– Понимаю. Я тоже не хотел бы задерживаться. – Он закатил рукава и вдруг потёр ладони. – Ну что, показывайте, где и что надо собирать.

Глеб стал постоянным раздражителем, и постепенно я начал подозревать, что только этого он и добивается. Почти каждый день нос к носу сталкиваться и делать вид, что всё в порядке оказалось выше моих сил. Слишком беззаботным он выглядел, точно зная, что ничего ему предъявить не могу, как бы ни хотелось. Умудрился очаровать весь женский коллектив, куда не зайдёшь, только и разговоров о новом партнёре.

После стройки в субботу пришлось заехать в офис, надеялся по-быстрому просмотреть документы, а наткнулся на набившую оскомину улыбку. Присев на край секретарского стола, Глеб вовсю флиртовал с Кристиной, она отвечала скромно опущенными глазами и смущённой улыбкой.

– … а я подошёл к администратору и говорю… О, Вить, привет! Ты что здесь забыл? Мы тебя не ждали.

– Вообще-то это мой офис, – сухо ответил я, кивнув Кристине. На Глеба даже не взглянул – обойдётся. Но он, как та пиявка, следом потянулся, прикрыл за собой дверь, не обращая внимание на мой игнор.

– Раз приехал, давай обсудим, что там у нас с "Изумрудом".

– А что с ним не так?

Подойдя к столу, я начал перебирать бумаги, надеясь среди вчерашнего завала быстро отыскать нужное и забрать домой – и секунды лишней здесь не собираюсь задерживаться.

– С энергетиками договориться не можем, сдача дома задерживается, просрочим на месяц, придётся платить неустойку дольщикам.

– Три дня назад всё было в порядке. – Я нахмурился, с подозрением посмотрел на Глеба. Ну нет, не станет же он специально проблемы на пустом месте разводить. Так-то здесь и его прибыль заложена.

– Вышло новое постановление. Я собирался предоставить отчёт в понедельник. – Глеб засунул руки в карманы и подошёл к окну.

– В понедельник, серьёзно? – Брови сами собой взлетели вверх. – Может, через месяц уже, чего мелочиться?

– До понедельника я бы всё решил, – пожал плечами Глеб и покосился на меня через плечо. – Я же мастер решать внезапные проблемы, помнишь?

Помню, конечно, как тут забудешь. Сперва в школе, потом в универе стоило возникнуть хоть какому-то препятствию, и Глеб легко его устранял. Он и альпинизмом занялся только ради того, чтобы вершины покорять, когда в обычной жизни не хватает. Позёр как он есть. Аж сплюнуть захотелось.

– Тогда не понимаю, к чему вообще этот разговор, – сказал я сухо, вытаскивая нужную папку из стопки на столе. – Раз почти решил, молодец, возьми на полке пирожок.

– Понюхал? Положи обратно, – со смехом закончил Глеб. – Года идут, а ты всё тот же. И шутки старые.

– Плоские? – неприязнь рвалась наружу, фасад деловой сдержанности постепенно начал покрываться трещинами. Он вёл себя как ни в чём не бывало, хотя далеко не идиот – смысл делать вид, что всё по-прежнему?

– Вить. – Глеб тяжело вздохнул, ссутулился, поворачиваясь ко мне. Посмотрел проникновенно, взглядом побитой собаки. – Нам бы поговорить.

– Мы сейчас разговариваем, – ответил я холодно, огибая стол и направляясь к выходу. – Будут вопросы и предложения, пиши. Или звони, но не обещаю, что отвечу. Всё общение вне офиса через секретаря.

– Стой, Вить! – он преградил путь, глаза так и забегали, пытаясь мой взгляд поймать. Хер тебе, предатель. Скажи спасибо, что вообще с тобой разговариваю.

– Уйди, – процедил я сквозь зубы. Кровь запульсировала в висках, раздувая вены с такой силой, что того и гляди лопнут.

– Нам всё равно придётся поговорить, – сказал Глеб, сдвигаясь в сторону. – Можешь сколько угодно голову в песок прятать, но это неизбежно.

– Что ты мне хочешь сказать? – я сделал шаг навстречу, сердце забилось так быстро, что стало тяжело дышать. – Расскажешь, как на жену мою полез? Мне подробностей не надо.

Несколько секунд мы молча мерились взглядами. Я ждал. Ждал, что он заговорит и наконец получит по роже. Смачно так получит, как тогда врезать надо было. Но Глеб молчал, упрямо не отводил глаза. Не двигался, только крылья носа раздувались.

– Так я и знал, – бросил я, толкнул плечом и вышел. На ходу попрощался с Кристиной, мысленно пожелав ей мозгов – у неё вроде как жених есть, но когда это Глеба останавливало?

Пока добирался до ресторана, где с проектировщиком пообедать договорились, успел успокоиться. Глеб прав, взрыв неминуем, но хотелось оттянуть его по максимуму, хотя навряд ли получится. С его появления нарыв назревал, разбухая и воспаляясь, и если не вскрыть, станет только хуже. Отлично это понимал, только… Только нихрена не понимал. Ни что он здесь на самом деле делает, ни зачем пытается убедить, что хочет наладить отношения. Они нам обоим не нужны.

Освободиться получилось раньше задуманного, успею домой до четырёх вернуться, сделаю Насте сюрприз. Только в школу заехать осталось. Уже паркуясь вспомнил, что не позвонил учительнице. Мы на три договаривались, а я не проверил, подошла она уже в школу, или ещё нет.

Оказалось, на месте. Поначалу даже не узнал, подумал, старшеклассница в актовом зале сидит, тоже Викторию Максимовну ждёт. Или студентка, на практику заскочившая. Сколько же ей лет на самом деле? Без макияжа и строгого костюма девчонка совсем: русые волосы в простой хвост собраны, джинсы, кеды. А когда улыбнулась и честно призналась, что домой поскорее хочет, что-то вроде симпатии внутри шевельнулось.

– Давно вы здесь? – спросил, забираясь на сцену и рассматривая сваленные в кучу декорации.

– Нет, – беспечно ответила она, становясь рядом. Едва-едва до плеча макушкой достала, а мне казалось, повыше будет. – С девяти.

– С девяти?

Надо же. Не думал, что у неё субботы настолько загружены.

– У учителей не бывает выходных, – сухо ответила Виктория, поджимая губы. Добавила едко: – Так родители считают.

– У родителей тоже с выходными туго, – парировал я, чувствуя, как возвращается знакомая неприязнь.

– Спасибо, что согласились помочь. – Она протянула несколько листов.

– Что это?

– Чертежи, по которым надо собирать, – терпеливо, как маленькому ребёнку, ответила Виктория. Я недоверчиво на неё посмотрел. Чертежи, серьёзно? Вот эти каракули?

– Хотелось бы мне посмотреть на курицу, которая рисовала их отрубленными лапами.

– Очень приятно познакомиться, это я.

Чёрт. Некрасиво вышло. Виктория нахохлилась, отошла на край сцены, сделав вид, что внимательно рассматривает бархатный занавес.

– Простите. – Нет, я правда раскаяние почувствовал. Не всем дано хорошо чертить. – Просто я… Я просто к другим привык. Эти ничего, главное, что можно разобрать.

– Ну спасибо, – едко ответила она, оборачиваясь. Брови нахмурены, в глазах чистая, неразбавленная неприязнь. Ну, молодец, Голицын, нечего сказать, пришёл налаживать отношения с учительницей дочери…

– Простите. – Как одним взглядом она заставила чувствовать себя последним подонком? Рука сама потянулась к затылку, я рассеянно взъерошил волосы и посмотрел на зал. – Просто день такой… идиотский… Не стоило на вас срываться. У вас поставленная рука, только вы…

– Перестаньте, – перебила Виктория устало. – Правда, перестаньте. Вы же строитель, так? Понятное дело, мои чертежи для вас как для меня рисунки трёхлетки против эскизов выпускника художки. Там правда можно что-то разобрать? Если нет, попытаюсь объяснить на пальцах.

– На пальцах не надо, – улыбнулся я невольно. Один – один, я прошёлся по её творчеству, она вызвала вину. – Просто помогайте, когда попрошу.