– Вот и выросла наша девочка, Виктор Маркович, – вытерла слёзы наша няня. Мы с Настей так и называли её: наша, потому что за эти три года членом семьи стала. Жила почти всё время с нами: собственные дети давно выросли, но внуками пока не радовали, муж умер. Вот и стала Софья Львовна нашей третьей бабушкой. Даже с нами из Питера переехать согласилась, свою квартиру сдала.

– И не говорите, – ответил я, улыбаясь. Светлая грусть сжала что-то в груди. Так себя чувствуешь, когда начинаешь понимать, как всё-таки быстро летит время? Не успею оглянуться, и Настя школу закончит. Потом институт, замуж, свои дети… Далеко заглянул, даже испугаться успел.

– Софья Львовна, мне уехать скоро придётся, – сказал, а у самого внутри всё перевернулось. Но она женщина понимающая, вот и сейчас посмотрела и улыбнулась:

– Ничего, мы погуляем до вечера, а на ужин я что-нибудь праздничное приготовлю. Вы же к ужину вернётесь?

– Обязательно, – пообещал серьёзно. Надо будет Насте купить что-нибудь в подарок. Что там она хотела недавно? Как эти игрушки дикие называются? Попытался вспомнить, говорила же! У няни спрашивать не хотелось, и так не отец-молодец сегодня.

– Смотрите, уже освободились, – отвлекла она. Дети как раз из школы выходить начали, учительница с ними, Настя рядом, как на верёвочке привязанная. Родители потянулись вперёд, мы же остались терпеливо ждать, пока толпа схлынет. Подошли последними.

– Здравствуйте. Я Виктория Максимовна.

Голос у учительницы оказался приятный, мягкий, поставленный.

– Виктор.

– Голицын? – зачем-то уточнила она.

– Да, – ответил я настороженно. – Что-то не так?

– Нет. Просто фамилия знакомая.

– Бывает. – Пожав плечами, я протянул Насте руку: – Ну что, идём, мышь? До свидания.

Странная она, Виктория Максимовна. Чем ей наша фамилия не угодила? Чувствовал её взгляд, пока мы шли к Софье Львовне. Едва сдержался, чтобы не обернуться. Дружить нам без надобности, но нормальные отношения поддерживать придётся.

– Виктор Маркович! – она окликнула, когда мы успели отойти на несколько шагов. Подошла, быстро ногами в юбке-карандаше перебирая. – Забыла сказать: вы не оставили свой номер. Надо вас в родительский чат добавить.

– Это обязательно? – протянул с сомнением. Я в рабочий-то чат через день заглядывал, а тут родительский, с кучей мамаш истеричных. – Может, лучше Софью Львовну добавите? Это наша няня.

– Нет, – голос из мягкого вдруг железным стал. Словно сквозь бархат лезвия проглянули и блеснули зловеще. – Это чат только для родителей. Или вы не будете участвовать в школьной жизни ребёнка? Может, тогда маму добавим?

– Нет, – пришла моя очередь холодным тоном меряться. Продиктовал номер, дождался оповещения о добавлении.

– В пятницу у нас родительское собрание. Первое, – сказала она с нажимом. – Будет хорошо, если вы найдёте время и поприсутствуете.

– Постараюсь. – Этот напор начал раздражать. Поприсутствуете. Уже, небось, смету составила, сколько и чего в класс срочно и именно в этом году понадобилось. Что там просят обычно? Шторы новые? Парты? Школа элитная, тут, наверное, ноутбуки всему классу закупить потребуют, или сразу очки виртуальной реальности, чтобы не мелочиться.

– В семь. Но я эту информацию в чате ещё продублирую.

– Буду ждать. – Не смог удержаться от лёгкого сарказма.

– Я тоже, – она ответила слишком дерзким для милой учительницы взглядом.

– Мне понравилась Виктория Максимовна, – сказала Настя, когда я вернулся к ним с няней. Они в стороне стояли, разговор не слышали.

– Милая девушка, – согласилась Софья Львовна.

Милая. Аж зубы заболели, такая милая. Ладно, схожу на это собрание один раз, не убудет. Чтобы потом она не говорила, какой у Насти отец не включённый. К тому же, мне это плюсом на суде станет, когда Диану родительских прав лишать буду.

– Мышь, мне сейчас уехать надо, – я присел перед Настей. Продолжил быстро, пока возражать не начала: – Но вечер только наш с тобой. Договорились?

Толкнулся лбом в её лоб, расслышал разочарованный вздох, и сердце сжалось.

– Договорились, – кивнула. Что-что, а дочку я научил: слово держать умею.

Разберусь с партнёром и скорее домой, у нас сегодня всё-таки праздник.

Всегда любила первое сентября. После Нового года самый лучший праздник. Мама вечно шутила, что только ради этого я в учительницы пошла. Может быть. У меня первый класс в этой школе, четвёртый только выпустила другой, до сих пор по детям скучала. Все они своими стали, теперь их не увижу никогда. Может, на выпускной пригласят?.. Не знаю, это был мой первый выпуск. С родителями новых учеников на сборах уже встретились. С первого взгляда не определить, кто из них главный скандалист будет в чате, а на кого положиться можно. Все сейчас дружелюбные и улыбчивые.

В последнюю очередь добавили в класс ещё одну девочку, буквально за неделю до сентября. Что-то подсказывало – именно с её родителями могут быть проблемы. Школа у нас престижная, просто так с улицы не берут, очередь на четыре года вперёд расписана. А тут сам директор подошёл и предупредил, мол, так и так, Виктория Максимовна, принимайте пополнение.

Смотрела на эту девочку в толпе остальных первоклашек, но пока ничего странного не заметила. Оно и понятно, дети все взволнованы, глазами в толпе родителей ищут, машут, кричат что-то. Она стояла, крепко букет в руках сжимая, не улыбаясь. Рыженькая, опрятная и, кажется, очень-очень несчастная. Ноги сами потянули ближе подойти – до линейки ещё десять минут, время ещё было.

– Здравствуй. – Протянула руку, когда девочка глаза подняла. Мама дорогая, какие зелёные! Такой цвет вообще настоящим бывает? – Я Виктория Максимовна, твоя учительница. А ты Настя, да?

– Да, – серьёзно кивнула она и по-взрослому уверенно ответила на рукопожатие. – Анастасия Викторовна Голицына.

– Вот это фамилия! – улыбнулась я восхищенно. – Знаешь, какая она знаменитая?

– Знаю, – спокойно ответила Настя. – Мы – потомки дворян, так папа и бабушка Вера говорят.

– Ого! – протянула уважительно. В груди зрело нехорошее предчувствие: кажется, возни с Настей не оберёшься. Если вдолбили снобизм с детства, девочке сложно придётся. – А ты откуда?

– Из Санкт-Петербурга.

Понятно. Точно сложно будет. Ну ничего, справлюсь. Сложности нужны, чтобы их преодолевать.

– А где твои родители? – захотелось взглянуть на этих псевдо-дворян, всё равно отношения налаживать придётся.

– Папа обещал приехать, но как всегда опаздывает.

Тоска прорвалась и в ответе, и в глазах расплескалась. Мне вдруг стало жалко Настю: наверняка где-то рядом няня маячит. Родители у нас все занятые и важные, но хоть один да нашёл время на первое сентября ребёнка время выделить. А тут… Ясно всё с ними, неприязнь против воли поднялась.

– Папа! – закричала вдруг Настя. Невольно обернувшись, я увидела высокого мужчину. Очень высокого – над всеми родителями на голову, не меньше, возвышался. Каштановые волосы были уложены мягкими волнами, в руках телефон – кто бы сомневался.

– Папа! – снова закричала Настя, и он телефон от уха убрал и улыбнулся. Так улыбнулся, что дух захватило. Рукой в ответ помахал, перевёл на меня взгляд и мигом стал серьёзным. Сухо кивнул, снова к дочке отвернулся. Ну конечно, кто я для него? Всего лишь учительница, что с его дочкой будет каждый день столько времени проводить, сколько он сам и за год не проведёт. Не привыкла судить людей по первой встрече, но тут неприязнь сама собой зародилась. Тяжело нам с ним придётся, точно тяжело.

Классный час пролетел быстро. Дети галдели, обсуждали всё подряд: школу, у кого ручка красивее, у кого место лучше. Про себя взмолилась о терпении – не зря говорят, что каждый новый набор, как новый ребёнок. Прошло четыре года, ты уже забыла, каково это – с младенцем возиться, ещё одного захотела, и всё по новой. Приучать к дисциплине, к тишине и порядку, к тому, что взрослого слушать надо несмотря ни на что. Поэтому я позволила детям пошуметь первые пять минут (время засекла), потом поднялась и громко, отчётливо сказала: