— Еще тебя, должно быть, беспокоит твое будущее, — сказал он. — Но беспокойство твое напрасно. Здесь ты в абсолютной безопасности.

Да-да, именно о такой безопасности я и мечтала. А чтоб мне стало совсем безопасно, не могли бы вы еще пушечное ядро мне на ногу повесить?

— Тебе интересно, зачем ты здесь?

Я пожала плечами.

— Я хочу поговорить с тобой, сестра. Узнать тебя получше. И здесь, пожалуй, единственное место, где нам никто не помешает. Ни те люди, которые послали тебя ко мне, ни те, которые защищали тебя в отеле. Ты ведь уже убедилась, что их защита ничего не стоит? Я всегда добиваюсь своих целей, сестра, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше.

Ну, пока он выглядел банальным самовлюбленным болваном. Не злодеем, а опереточным злодейчиком, и его монолог, даже несмотря на сопутствующие обстоятельства, начал нагонять на меня скуку. Скорее бы он уже переходил к тому, что ему от меня надо.

Может быть, я хоть так узнаю что-то о себе.

Ну, помимо того, что мне не шестнадцать лет и я коп. Хотя, наверное, уже в отставке.

Питерс принялся сверлить меня взглядом.

— Ты хочешь ответить на мои вопросы, — сказал он. — Ты хочешь рассказать мне все.

И хотя это не было сформулировано в форме вопроса, я усиленно закивала головой. После третьего кивка на меня накатило головокружение, и перед глазами начал формироваться кровавый туман, так что продолжала я уже с меньшим энтузиазмом.

— Освободите ей рот, — распорядился Питерс.

Кайл без особых церемоний сдернул полоску скотча с моего лица.

— А я уж начала думать, что тебе нравится слушать только звук собственного голоса, — сказал я Питерсу, и легкая тень неудовольствия пробежала по его лицу.

— Что ж, — сказал он. — Давай с самого начала. Как тебя зовут?

— Боб Кэррингтон, — сказала я. Не вижу смысла делать из своего имени тайну, ведь оно известно почти всем окружающим.

— Боб?

— Боб.

— Это больше похоже на кличку, — сказал он.

— Это уменьшительное от Роберты.

— Что ж, я буду называть тебя Робертой, сестра.

— А ты не мог бы не называть меня сестрой? — поинтересовалась я. — Конечно, у меня никогда не было братьев, и я не знаю, как они должны себя вести, но явно не так. Для семейных отношений все это как-то нездорово.

— Разве не все люди братья и сестры друг другу?

— По моему опыту, нет, — сказала я. — Хомо хомини люпус эст.

— Ты очень негативно смотришь на этот мир.

— Да? — удивилась я. — С чего бы? Кто-то ударил меня по голове, связал и засунул в багажник. Может быть, мои розовые очки потерялись где-то в этот момент.

— Тебя беспокоит рана на голове? — спросил он.

— А тебя беспокоит рана на ноге?

— Беспокоит, сестра, — сказал он. — Но я не держу на тебя зла.

— Тем не менее, меня притащили сюда, заперли в сарае, и я все еще связана, — напомнила я. — Типичное поведение для того, кто не держит зла.

— Тебя привезли сюда не ради мести, — сказал Питерс. — Напротив, я хочу помочь тебе.

— Помочь в чем?

— Разобраться, — сказал он.

Помощь такого рода мне действительно требовалась, но чем дальше, тем больше я сомневалась, что он сможет ее оказать. И еще мне начало казаться, что никакой сюжет нас с Джеремайей не связывал. По крайней мере, до того, как мы с ним пересеклись в Далласе. А теперь уже черт его знает.

— Зачем ты пришла на мою проповедь?

— Я уже говорила, у меня амнезия, — сказала я. — И я надеялась, что ты сможешь мне помочь. Но ты не смог.

— Да, — сказал он. — Я не смог. Именно это меня и беспокоит.

— Не бери в голову, — посоветовала я. — С каждым может случится.

— Но не со мной.

— То есть, ты на самом деле веришь, что помог всем тем людям? — спросила я, надеясь, что скепсис пробьется через засохшую кровавую маску на моем лице.

— Я не просто верю, что помог всем тем людям, — сказал он. — Я знаю, что я им помог.

— А, ну да, — сказала я. — Так и есть.

— Сарказм — признак неуверенности в себе и агрессии, — сказал он. — Брат Кайл, достань свой пистолет, пожалуйста.

Кайл достал пистолет.

— И выстрели в ногу брату Дону, — попросил Питерс.

Больше всего меня удивило, что на лице брата Дона не появилось ни испуга, ни неуверенности, и если он хоть как-то протестовал против такого решения, то исключительно внутри. Кайл тщательно прицелился и всадил Дону пулю в мясистую часть бедра. Тот скривился от боли, но даже не вскрикнул и остался стоять, как стоял. Опираясь о стену.

— Благодарю тебя, брат Кайл, — сказал Питерс и в его голосе появились металлические нотки. — Ты исцелен, брат Дон. Ты абсолютно здоров. Ты не чувствуешь боли, твоя вера хранит тебя.

Брат Дон расслабился, благодарно улыбнулся и несколько раз топнул простреленной ногой. Дырка в джинсах осталась на месте, но крови под ней уже не было. И никаких следов раны на ноге.

Хороший фокус.

— А куда делась пуля? — спросила я.

— Полагаю, она прошла насквозь, — сказал Питерс.

Брат Дон повернулся и показал мне выходное отверстие. Еще одна дырка на джинсах и опять никаких следов ранения. Впрочем, если появление первой дырки произошло на моих глазах, вторую они могли и заранее проковырять.

— Что скажешь, сестра? — не без самодовольства поинтересовался Джеремайя. — Помог ли я брату Дону или нет?

— Выглядит убедительно, — согласилась я. — Но есть один нюанс. Почему у брата Дона до сих пор пластырь на шее?

— Потому что раны, нанесенные тобой, — Питерс указал на свое колено. — Я почему-то исцелить не способен. И мне очень хотелось бы разобраться, почему так, и почему я не могу помочь тебе.

— Есть рабочие версии? — поинтересовалась я. — Какая побеждает?

— Некоторые мои братья, с которыми я пока не согласен, говорят, так происходит потому, что ты — дьявольское отродье.

Интересная версия, подумала я и вспомнила реакцию Грега на любое упоминание о моем отце. Может быть, эти братья Питерса и сами не представляют, насколько они правы.

Итак, за несколько минут разговора мне удалось кое-что узнать. Что Джеремайя Питерс — деспот и самодур и, вполне вероятно, на самом деле способен творить чудеса, во что его паства верит безоговорочно. Но на меня его способности почему-то не распространялись, и, вероятно, именно поэтому ребята из ТАКС попытались всучить контракт на его голову именно мне.

Тут, конечно, возникал вопрос, откуда ребята из ТАКС могли заранее узнать, что его способности на меня не подействуют, и я добавила его к списку других вопросов, которые собиралась задать Грегу и его товарищам, если наши пути еще когда-нибудь пересекутся. В смысле, если мой жизненный путь не закончится вот в этом амбаре, а такая вероятность не только существовала, но еще и увеличивалась по мере нашей беседы с Пророком.

Потому что вряд ли эти дети света и добра будут терпеть на своей территории дьявольское отродье. И как только их гуру признает меня таковым…

— Разве я похожа на дьявольское отродье?

— Демоны, проникающие в наш мир, могут принимать разные обличья, сестра, — понятно, он все-таки обычный шизик. — Нельзя делать выводы о ком-то, опираясь исключительно на его внешность.

Тоже довольно спорное утверждение. Внешность Дона, Кайла и вон того третьего вполне соответствовала их занятиям и моим представлениям о них. Тупые мордовороты, и вся декларируемая здесь вера не смогла отучить их от свойственной тупым мордоворотам жестокости.

Но Питерс все еще называл меня сестрой, значит, он в моем демоническом происхождении не убежден.

— А как вы здесь разбираетесь с дьявольскими отродьями? — спросила я. — Мне-то самой не очень любопытно, чисто для подруги интересуюсь. Сжигаете на кострах?

— Порожденные адским пламенем не боятся пламени земного, — сказал Питерс.

Ну да, логично. А как они с ними поступают, Джеремайя все-так мне не рассказал. Может быть, просто не обладал достаточно широкой практикой и собирался импровизировать на ходу.