Но чему можно было верить? Неужели дни Императора на самом деле сочтены? Такое возможно, но в столице Вечной Империи нельзя принимать желаемое за действительное и очевидное за истину. Дворцовый Город – самое заманчивое, но и самое опасное место во всем ведомом мире. Здесь за один день делаются ошеломительные карьеры и за одну ночь рушатся, и вчерашние баловни Небес отправляются на плаху, не успев понять, кто им так удружил. И нет никого более опасного и непредсказуемого, чем сам Благословенный Владыка. Быть может, Император Тай-Илун, правда, болен, но возможно, что государь просто возжелал узнать, кто из его окружения раньше времени уверовал, будто старый тигр растерял зубы. И если так – горе всякому, кто попадется в ловушку!

Неудивительно, что Фель-Сарган ответил не сразу. По его гладкому лицу ничего нельзя было прочесть, так же невыразителен был взгляд бесцветных и неподвижных, как у сонной рыбы, глаз. Но когда он заговорил, голос звучал уверенно.

– Император действительно в тяжелом состоянии. Не исключено, что он проживет еще какое-то время, но заниматься государственными делами он не в силах.

– Господин распорядитель… может утверждать это наверняка? – Равет-Фай сам поразился, услышав собственный голос.

Евнух смерил его высокомерным взглядом.

– Вот уже целое десятидневье государь не покидает своих покоев. Все это время при нем остается Возлюбленная Госпожа Аньин, и она не подпускает к Императору никого, кроме своих самых доверенных служанок и личного лекаря. Даже мне она закрыла вход в императорские покои, но… – Фель-Сарган вздернул подбородок. – В пределах Дворцового Города не прозвучит ни одно слово, чтобы я его не услышал. Также мне известно, что Первый принц Тьен получил тайное письмо, и речь в нем идет о подготовке к церемонии передачи Шести Регалий11. Церемония должна состояться сразу после окончания праздника Благодарения Богов.

Ян-Жанке сухо рассмеялся и покачал головой.

– Воистину, господин распорядитель превосходно осведомлен. Должно быть, он наделен даром проникать в человеческие мысли.

– Я был бы счастлив, обладай я такой способностью, – невозмутимо заметил Фель-Сарган. – А впрочем, за великие дары Небесные Покровители берут от смертных и великую плату. Но в сказанном я уверен. Когда завершится священное десятидневье, Кель-Тао обретет нового Императора.

А новый Император – это всегда новые назначения, новый виток борьбы за власть при дворе, новое разделение сил и привилегий. Кто-то вознесется до небес, кто-то будет низвергнут на самое дно, и пока установится новый баланс сил, пока сложатся новые клики вокруг князей и влиятельных сановников, Дворцовому Городу предстоит вынести немало потрясений. Все это требует времени, и трудно предугадать, на чьей стороне будет удача. Те, кто сегодня на пике славы, при новом государе могут попасть в опалу – больше того, скорее всего так и окажется. Молодому правителю не захочется видеть возле себя слишком влиятельных соперников, тем более что вокруг него давно собралась собственная клика, и этих людей придется награждать за верную службу чинами и привилегиями, для чего упомянутые чины и привилегии придется у кого-то отобрать. Равет-Фай с тревогой задумался о нерадостной перспективе оставить прибыльную и почетную должность в столице и отправиться «с важным поручением» куда-нибудь на острова Внутреннего Моря, если не дальше.

– Но это объясняет, отчего верховного стратега так поспешно призвали в Дайен, – задумчиво проговорил Ян-Жанке. – Императору и Первому принцу нужен кто-то, в чьей верности нет и тени сомнения, а Юван-Кай – именно такой человек. Он никогда не пойдет против законного порядка наследования. Ха! Остается порадоваться тому, что он прибыл с личной гвардией и не привел с собой приграничные Знамена. В таком случае наше дело было бы обречено.

– Призвать стратега с его армией – все равно, что на весь Дайен объявить о намерении учинить резню, – заметил Фель-Сарган. – Последний раз такое случилось при Императоре Да-Хане. Видимо, повторить деяния Императора-Безумца в клане Илун все-таки не осмелились.

– Также становится понятно, почему государь внезапно решил исполнить данное северянам обещание, от чего так долго уклонялся, – заметил Джео-Сань. – Сейчас ему, как никогда, нужен прочный мир на границах.

– Значит, конец десятидневья Благодарения Богов – последний срок, – старик Изар-Тун из казначейства нервно сцепил пальцы. – У нас осталось так мало времени. Надеюсь, что все будет подготовлено должным образом, а иначе, я боюсь… – он не закончил фразу, да в том и не было надобности.

Под взглядами остальных Равет-Фай кашлянул и произнес, стараясь говорить уверенно:

– Все идет как должно. Мы успеем. Не о чем беспокоиться, братья мои. Пока каждый из нас исполняет свою часть и не питает сомнений, неудачи не может быть.

*      *      *

Первые дни после возвращения отца и братьев Илем-Кай была предоставлена сама себе и посвящала свободное время упражнениям в стрельбе. Близилось десятидневье Благодарения Богов – главный праздник в южных землях, когда люди приносили жертвы своим небесным покровителям, благодаря за счастливые дни прожитого года и прося еще больше удачи в году предстоящем. С давних времен сложилась традиция в дни, предшествующие началу священных ритуалов, устраивать большие состязания. Величайшие таланты собирались в столице Кель-Тао, чтобы помериться силами, но и те, кого боги не наградили особенными дарованиями, не упускали возможность показать себя. Состязались во всем, кто во что горазд: от скачек или борьбы до танцев, стихосложения и искусства плетения кружев, или поварского и гончарного дела. Каждый надеялся показать Премудрому Отцу и Вечной Матери, что не потратил впустую минувший год и улучшил свое мастерство.

А еще священное десятидневье считалось наилучшим временем для того, чтобы договариваться о свадьбах для своих детей, и всякий раз, когда ее мысли сворачивали в этом направлении, принцесса Илем ощущала некоторое беспокойство. Но она гнала прочь никчемные тревоги. На решение Императора она все равно никак не могла повлиять – отец, и тот не имел такой власти – а вот успех или неудача на состязаниях лучников зависит целиком от нее. И когда верная Ианнах вздыхала и ворчала, пересказывая ей последние дворцовые сплетни, собирать которые она была большая мастерица, Илем-Кай просто отмахивалась от старой служанки.

Компанию девушке составлял разве что ее младший брат Азин. С отцом и старшим братом за минувшие дни ей удалось увидеться лишь несколько раз, да и то мельком. Оба пропадали в Дворцовом Городе, и было бесполезно расспрашивать о том, чем они там занимаются – все равно не ответили бы. Илем давно научилась понимать, когда и о чем можно спрашивать, а когда лучше прикусить язык. Эти загадочные дела беспокоили ее больше, чем мысли о предстоящей свадьбе с северянином. Илем, подобно мужчинам своего клана, не питала интереса к придворной жизни, но и не была совсем оторвана от нее. Даже без Ианнах, ежедневно приносившей порции новостей от дворцовых евнухов и служанок, она имела представление о том, что происходит, и замечала кое-какие тревожные признаки. Дочь принца Ювана и княгини Ульсан не была ни слепа, ни глуха, и чутье подсказывало ей: намечается что-то опасное, и едва ли клан Кай при всем желании останется в стороне.

Вот и теперь принцесса пыталась отделаться от назойливых мыслей, пока Ианнах аккуратно собирала ее длинные волосы в замысловатую высокую прическу. Сегодня девушка сменила любимый охотничий костюм на тяжелое атласное платье, расшитое узором в виде летящих журавлей, больше приличествующее ее новому придворному рангу. Как обычно, служанка болтала без умолку. Илем слушала ее вполуха.

– Э? – заметив ее настроение, старуха болезненно дернула прядку черных волос. – Госпожа, да ты вообще-то меня слышишь?

– Было бы что слушать, – буркнула Илем-Кай. – Все это уже старые вести. Что я хочу знать, так это причину, по которой отца и Кевета так часто приглашают в Ведомство военных дел, – вырвалось у нее.