В первую минуту ее рост, мужская прическа и кафтанчик, скрадывающий очертания тела, обманули его, но чем дольше эрханец всматривался, тем больше крепла его уверенность. Шен, несомненно, был… то есть, была девицей.

Высокая, особенно для женщины-южанки – она не так уж сильно уступала самому Кейвису. Фигура у нее была стройная и гибкая, но отнюдь не хрупкая. На лицо – не из тех прелестниц, про которых на юге принято говорить, что «от одного их взгляда рушатся крепостные стены и сотрясается мир», но вполне привлекательная, с острым подбородком, высокими скулами и уверенным взглядом глубоких темных глаз. Судя по внешности, упрямства этой особе не занимать. И, несмотря на скромную одежду, она определенно не походила на жительницу бедняцких кварталов, не говоря о том, что вряд ли кому-то из уроженцев Темного Города пришло бы в голову поспешить на выручку простакам, попавшим в разбойничью засаду.

«Похоже, девица из богатой семьи вместе с младшим братом сбежала из дома и отправилась на поиски приключений», – эта мысль походила на правду. Молодые дворянчики одинаковы, что на юге, что на севере. Сам Кейвис, пока был жив отец, и ответственность за род Дилианов не свалилась на его плечи, не упускал ни одной возможности тайком навестить низкопробные притоны в Эр-Сайяре.

Но делиться своими догадками он не собирался. Зачем? Если скучающей девице из Светлого Города захотелось переодеться в мужчину и прогуляться по трущобам, как его это касается? Тем более что эти двое действительно выручили их с Веро из беды. А вот то, что она не поверила его истории, любопытно. Похоже, девушка достаточно проницательна, чтобы заметить недомолвки, но не настолько умелая притворщица, чтобы утаить свои подозрения. В любом случае, затягивать это внезапное знакомство не стоит. Незнакомцами встретились – незнакомцами и разошлись, так будет лучше всего.

– Если так, мы прощаемся, – Кейвис отвесил третий поклон. – Мы не забудем ваше благородство, молодые господа.

Шен и Кан не пытались их задержать, и эрханцы покинули переулок.

– Поспешим, – подал голос Веро. – Лучше поскорее вернуться в посольство – хрен знает, сколько еще жадных до денег ублюдков охотятся на нас. Да и встреча со стражниками нам не нужна.

Кейвис, ушедший в собственные мысли, молча кивнул, соглашаясь.

– Нам и так повезло, что те двое юнцов оказались поблизости, – продолжал рассуждать Веро. – Если бы не они, дерьмово бы все закончилось. Как твоя рука, кстати?

– Царапина, – пренебрежительно отмахнулся Кейвис. Рана не была тяжелой – довольно глубокий порез на внешней стороне руки, чуть выше локтя, длиной в полтора пальца. Рукав пропитался кровью, но умереть на месте эрханцу не грозило.

– А эти братья ловко дерутся для пары сопляков, – отметил друнгарий, что в его устах было наивысшей похвалой. – Хотя вид у южан все-таки… Ну никаких понятий о приличии! Эти их балахоны и длинные волосы… тьфу! Кто так ходит? А младший – Кан, или как его? – вообще на девку похож. Окажись такой в гарнизоне где-нибудь на границе с горами Дуан-Хань, над ним надругались бы в первый же день.

– Правда? – Магистр искоса взглянул на своего охранника. – Я не обратил внимания на такие мелочи. Но в одном ты точно прав, Веро – лучше поспешить. Мне не терпится посмотреть, кто больше прочих удивится нашему возвращению.

«Немногие люди в посольстве знали, куда я пойду этой ночью. Выяснить, что за птичка напела убийцам, где и когда меня искать, вряд ли будет трудно. Ну, а дальше решим по ходу дела: придушить ее сразу или посадить в клетку».

*      *      *

– Эй! – Азин бесцеремонно потянул сестру за рукав. – Что с тобой такое?

– Хм? – девушка повернулась к нему.

Брат состроил гримасу.

– Не забывайся, старшая сестрица. Сейчас в мире есть только один мужчина с севера, о котором ты должна думать, и это – не тот купец. Хотя на лицо он недурен, что правда, то правда.

– Что ты несешь, Азин?

– Думаешь, я не заметил, что ты таращишься на него, как кошка на сметану? – юноша ловко отскочил, уклонившись от оплеухи.

– Болван! – огрызнулась Илем-Кай. – Мне просто любопытно, кто такие эти двое.

– Разве они не назвались? Купец с телохранителем тайком выбрались из Квартала Чужеземцев поразвлечься и попались грабителям – что в этом странного?

Принцесса смерила брата пренебрежительным взглядом.

– Потому я и говорю, что ты болван. Ты не заметил, что у них кольчуги под одеждой? Часто ты встречал купцов, которые гуляют по улицам в броне?

– Я не заметил, – признался брат. – У тебя острый глаз, Илем.

– Не жалуюсь. И посмотри на это, – она нагнулась, чтобы подобрать меч, и крутанула оружие в руке, оценивая. – Клинок из многослойной стали, искусная закалка, отменный баланс. Этот меч стоит, самое меньшее, сорок канов13. Откуда такое дорогое оружие у простых разбойников, да и вообще, много людей в Темном Городе ходят с мечами?

Азин с глубокомысленным видом устремил взор на луну.

– Ммм… Теперь, когда ты так сказала, все это и правда кажется подозрительным. И что ты думаешь?

– Что я могу думать? У людей из Квартала Чужеземцев всегда что-то на уме, – Илем отбросила меч. – Ладно, это нас не касается. Я не жалею, что мы помогли тем двоим, но вряд ли мы еще когда-нибудь встретимся. Просто забудем обо всем, что случилось – так будет лучше всего.

Она говорила не вполне искренне. Все-таки, для дочери принца Ювана эта внезапная ночная схватка стала самым волнующим приключением за все ее девятнадцать весен. Наконец-то она смогла попробовать свои силы в настоящей драке – пусть и не с достойным врагом на поле брани, а всего лишь с головорезами на ночной улице. Ее сердце еще колотилось от возбуждения, и огонь в крови не успел угаснуть. Девушка жалела о том, что все так быстро закончилось. Ее кинжал, можно сказать, и не успел распробовать вражескую кровь!

К тому же, Азин целился в облако, а подстрелил орла14. Тот северянин, Лютен, или как уж его звали на самом деле… Он, правда, был хорош собой. Высокий, стройный, и глаза… Среди южан почти у всех глаза черные или карие, а его глаза цветом напоминали морскую волну – не то зеленые, не то голубые. Это показалось Илем завораживающим.

Тут она почувствовала смущение и поспешила отогнать прочь нежелательные мысли. Младший брат верно сказал: не годится добропорядочной девице так думать о незнакомом мужчине, особенно накануне собственной помолвки. Правда, дочь Ульсан никогда не относила себя к числу добропорядочных девиц, но все равно, не к месту размышлять о таких нелепых вещах, стоя посреди улицы над мертвыми телами.

– Пойдем-ка отсюда, сестрица, – позвал Азин, как будто прочел ее мысли. – Лучше вернемся домой. По-моему, у нас довольно было развлечений для одной ночи.

*      *      *

Громкий скрип и стук вывел десятника привратной стражи из состояния полудремы. Дернувшись и чуть не свалившись со скамьи, десятник шумно выругался и поспешил наружу из приятного тепла караулки. Эти звуки он не мог не узнать – кто-то открывал ворота, чего никак не должно быть. Десятник не первый год нес службу у Врат Пяти Всадников – название появилось потому, что пятеро конных могли свободно проехать под привратной аркой – и за все это время лишь несколько раз видел, как ворота открываются ночью. Закон есть закон: с наступлением темноты город закрывают. Не успел – сам виноват, жди завтрашнего дня.

А сейчас случилось нечто совсем из ряда вон выходящее: мало того, что кто-то раскрывал ворота, так еще и не спросив дозволения у него, начальника караула! На бегу поправляя шлем, десятник уже готовился учинить подчиненным заслуженный разнос, но запнулся на полушаге и застыл на месте. Как бы он ни был зол, а пришлось прикусить язык. Шутка ли – механизм, приводящий в движение тяжелые створки, вращали не его солдаты, а воины в доспехах дворцовой гвардии. По сравнению с гвардейцами городские стражники невысоко летали, а на офицере, пришедшем с ними, был высокий шлем с ярко-красным плюмажем, и его наплечники украшала серебряная насечка. Сотенный командир! Рядом с офицером такого ранга начальник привратной стражи – все равно, что в волчьей стае подросток-одногодок рядом с вожаком. Десятник сглотнул комок в горле. Желание браниться, раздавать зуботычины и вообще привлекать к себе внимание мигом улетучилось. Но все-таки у него тоже были обязанности, и по закону даже гвардейцы не могли позволить себе такое самоуправство. Вот так всегда с этими важными господами: уступишь им, и окажешься в чем-нибудь виноватым, а встрянешь некстати – тоже добра не жди. Но молчать было нельзя, и десятник нерешительно шагнул вперед: