Остановившись у края площади, Бернальд объяснил, как следует выпрашивать деньги у прохожих и как вести себя, чтобы ненароком не получить за это увесистый подзатыльник. А после оставил ее одну. Теперь все зависело только от нее самой.

В первое время заниматься всем этим было стыдно. Но Демела быстро подавила охватившие ее эмоции. Тем не менее робкие попытки девочки все равно ни к чему не привели. Люди поглядывали на нее практически с ненавистью, не утруждая себя даже тем, чтобы заговорить с ней.

Прошло несколько часов. По округе разнеслись громкие и немного пугающие звуки различных инструментов, призывающие ко всеобщему вниманию. Музыканты заметно фальшивили, но, похоже, это мало кого волновало. На небольшой сцене появились несколько человек, разыгрывавших комедийные миниатюры, вызывавшие громкий хохот толпы. После их сменили акробаты, показывавшие чудеса гибкости, под восторженные возгласы исполнявшие сальто. А дальше перед зрителями предстал метатель ножей с хрупкой миниатюрной девушкой, помогавшей ему во всем. Она вытаскивала оружие из мишеней, меняла его и все это время не забывала широко улыбаться публике.

Когда настала очередь заключительной части номера, ее улыбка почему-то показалась Демеле слишком натянутой, полной едва скрываемого страха. Двое появившихся на сцене юношей привязали ее к огромному колесу и вместе с заметным трудом заставили его вращаться. Главный «герой» же завязал глаза и принялся метать ножи в жертву. Лезвия вонзались рядом с ее телом, идеально очерчивая его контур. Ни одно из них не пролило и капли крови.

Девочка, никогда не видевшая чего-то подобного, наблюдала за представлением, забыв обо всем на свете. Она не помнила больше, что от удачи сегодня, возможно, зависит ее дальнейшее существование. Скорбь от утраты родителей, до этого момента всегда пребывавшая в ее душе, теперь отступила. Как и беспокойство по поводу гнева Киары, который она вполне могла вызвать, вернувшись ни с чем.

Одних артистов сменяли другие. Последним на сцену поднялся худощавый мужчина. Одежда его была окрашена в желтые и оранжевые цвета. При этом она имела короткие рукава, сотканные из плотной ткани. Он молча встал перед толпой, оглядев ее с легкой надменностью, дожидаясь, пока объявят его номер.

– Дамы и господа! – завопил человек, представлявший артистов труппы. – Почтенные жители Рементиса! Трепещите! Ибо перед вами не кто иной, как Фосгар Пламенеющий!

Упиваясь сторонними взглядами, он самодовольно поклонился. Затем, вытянув руки в стороны, развернул их ладонями вверх и закрыл глаза. Долгое время ничего не происходило. Но вскоре над его пальцами вспыхнули два маленьких огонька, походивших на пламя зажженных свечей. Среди наблюдавших за чудом послышался восторженный рокот.

Фосгар соединил огоньки в один, открыл рот и переместил его себе на язык. Пламя продолжало гореть, поддерживаемое некоей загадочной силой, при этом не причиняя его владельцу никакого вреда. После с тем же успехом сменило положение еще несколько раз, ненадолго задержавшись на носу, плече, локте и колене.

– Впечатляет! – услышала Демела грубый голос среди окружавших ее людей.

– Еще чего! – ответил второй. – Стоит ли вообще восторгаться подобным ничтожеством?

– И чем же, ваша милость, он успел вам не угодить?

– Не хватило способностей, чтобы стать магом, вот и подался в бродячие артисты. Такие отбросы не заслуживают ничего, кроме презрения.

Девочке так не казалось. Она видела в человеке, умело обращавшимся с огнем на сцене, нечто особенное. То, чего не было в остальных. И какой бы ни была ее собственная сила, которую она ощущала, как неотъемлемую часть себя, огонек на пальцах незнакомца выглядел в ее глазах куда более невероятным.

Перед тем, как уйти, мужчина преобразовал пламя в руках в маленький шар, не больше лесного ореха, который подбросил высоко над головой. Тот ярко вспыхнул и исчез, вызвав громкие овации.

Как только представление, длившееся несколько часов, наконец завершилось, среди толпы засуетились новые люди, собиравшие добровольную плату за труды гостей. Глядя на них и вспомнив, для чего она сюда пришла, Демела осознала одну простую истину. Здесь ей никто не даст и сломанного медяка. Даже в обычный день рассчитывать на такую удачу, не зная особенностей жителей города и того, как отличить их от недавно прибывших путников, было бы весьма самонадеянно. Теперь же о жалости людей вокруг и вовсе стоило забыть, потому как они наверняка предпочтут отдать деньги артистам, а не одной из попрошаек, на которых уже сполна успели насмотреться.

Глубоко вздохнув, девочка лишь покачала головой и медленно побрела в ближайший переулок. Голод, пока еще легкий, уже давал о себе знать. Вот только она сомневалась, стоит ли ей вообще сегодня возвращаться в приют к обеду ни с чем. Скорее всего, вместе с ней на городской площади оставили кого-то еще, чтобы тот незаметно наблюдал, сколь хорошо она справляется со своей новой работой. И, если этот человек расскажет Киаре, что она добрую половину дня бездельничала, смотря представление бродячих артистов, о терпимом отношении к ней женщины можно было забыть.

Пройдя около половины пути и уже видя перед собой серую, поблескивавшую от влаги стену очередного тупика, она вдруг замерла. Там, среди теней, ощущалось нечто знакомое, мгновенно нашедшее отголосок где-то у нее внутри. Приблизившись, Демела узрела мертвого кота, лежавшего в самом углу. Его рот был приоткрыт, ухо порвано, глаза остекленели, шерсть испачкалась грязью и местами выглядела взъерошенной. Рядом беззаботно сновали две крысы, своим поведением будто насмехавшиеся над трупом того, кто совсем недавно без труда способен был убить их.

– Еще одна Тухлятина, – невольно улыбнулась она.

Трогать почившее животное девочка меж тем не стала. Из бездонной чаши ее внутреннего мрака вновь выплеснулась маленькая капля, которую она, как и в прошлый раз, в случае с белкой, волей своею направила в безжизненную плоть. Мгновение все было неизменно. Но, когда одна из крыс, почуяв неладное, замерла, таинственная сила наконец подействовала. Дохлый кот несколько раз дернулся, производя такие движения, будто пытался выломать собственные конечности. Потом взвился высоко в воздух, заставляя грызунов в страхе разбежаться. А после, приземлившись и внимательно оглядевшись по сторонам, угрожающе зашипел.

Заметив новую хозяйку, он, словно бы нехотя, подошел ближе, чуть заметно прихрамывая, и покорно опустился рядом. Сам вид его выражал нетерпение, как если бы Демела не заставила его восстать из мертвых, а оторвала от увлекательной игры с только что пойманной добычей. Это означало лишь одно – подобные существа не были просто жалкими марионетками в ее руках, даже после возвращения в мир живых сохраняя остатки воли и, возможно, прежнего характера.

Что ж, если коту это не нравилось, она и не думала держать его в своей власти больше, чем требовалось. Исполнит то, ради чего она его призвала, и тут же отправится обратно. Где бы это «обратно» ни находилось. Кроме того, пришлось признать, что смердел он уже едва переносимо.

Как именно добиться от своего нового друга то, что ей было нужно, девочке тоже было уже известно. Она поняла это, когда заставляла первую Тухлятину добывать в лесу орехи из заготовленных ею ранее запасов на зиму. В этот раз она снова попыталась детально представить порядок действий, через существующую меж ними связь передавая мысленные образы в сознание мертвого животного.

Кот что-то недовольно пробурчал и побрел прочь из переулка, демонстративно повернувшись к ней задом с гордо поднятым хвостом. Всем своим видом он явно давал понять, что не собирается слушаться ее. Но Демела знала – на самом деле он в точности исполнит любые ее приказы. И волноваться ей стоило только о том, чтобы самой остаться незамеченной.

У того места, где заканчивались стены последних домов, а узкая дорога сменялась городской площадью, кот ненадолго остановился. Оценивающе, но совершенно бесстрашно, он оглядел толпу сновавших там людей, неспешно выбирая среди них наиболее подходящую жертву. Затем, утробно мяукнув, исчез среди сотен человеческих ног, с невероятной ловкостью пробираясь к своей цели.