Однако и уходить не собиралась. Стиснув зубы, с каким-то невероятным упрямством она подумала, что, вне зависимости от сказанного всеми этими людьми или того, кем они ее считали, никто не помешает ей остаться здесь. Взять то, за чем она пришла.

Пробравшись за невысокую ограду, Демела направилась к ветхому курятнику за домом. Птицы внутри давно уже спали, но ей не было до них дела. Подойдя к гнездам, которые различила во мраке, скорее, наощупь, она аккуратно достала из них несколько яиц, которые разбила и выпила сырыми прямо на месте. Еще пару девочка взяла себе наутро. А затем побрела через маленький двор в хлев.

Над ровной вытоптанной землей в абсолютной тишине вдруг зажглись два горящих в темноте глаза. Демела в страхе замерла. Сидевший на цепи старый пес долго смотрел на незваную гостью. Потом, словно в один миг поняв, кто она и в какой беде оказалась, глубоко вздохнул, что-то едва слышно проворчал и демонстративно отвернулся. Сторонясь его, девочка осторожно прошла мимо, но он больше даже не пошевелился.

Внутри хлева было тепло, пахло молоком и свежей травой. Забравшись на сено неподалеку от неподвижных лошадей, она свернулась на нем и почти сразу же уснула.

На рассвете Демелу разбудил крик петухов. Из своей прошлой жизни она знала, что вскоре хозяйка придет доить корову, а потому нужно было спешить. Расправившись с оставшимися куриными яйцами, она выбралась из хлева, подошла к колодцу и напилась чистой холодной воды. Уходя, она в последний раз взглянула на пса и кротко улыбнулась.

– Спасибо, – тихо произнесла девочка.

Тот, лежа на земле, положив голову на передние лапы, несколько раз вильнул хвостом и что-то пробурчал в ответ. Она восприняла это, как пожелание доброго пути.

Мир вокруг медленно пробуждался. В ветвях редких деревьев близ поселения все более смело пели птицы. Тени становились короче и светлее, поддаваясь натиску поднимавшегося над лесом где-то позади солнца. Трава, потяжелевшая от скопившейся за ночь росы, теперь стремительно теряла влагу. Вновь поднялся небольшой ветер, всколыхнувший волосы Демелы, заставляя ее придерживать их рукой.

Город, к которому тянулась дорога от деревни, был еще далеко. Окружавшие его каменные стены выглядели мрачными и неприветливыми. Даже небо над ним казалось темнее, что, конечно же, было лишь иллюзией. Но, глядя на цель своего пути, к какой столь упрямо шагала все эти дни, Демела вновь и вновь задавалась вопросом, что именно она там забыла? Потеряв родителей, она углубилась в чащу, вдруг уверившись, будто просто должна идти в этом направлении. Однако отец, пытаясь спасти ее и братьев, ни разу не упомянул о том, что при самом плохом исходе кто-либо из них обязан попасть в Рементис. Напротив, несмотря на мечты многих из молодых людей, которых она раньше знала, покинуть родное поселение, а также все легенды о ближайшем городе, родители наверняка были бы против. Они знали, что жизнь в глуши протекает гораздо спокойнее и беззаботнее, чем в том месте, где один человек готов удавить другого за несколько жалких медяков.

Тем не менее ее почему-то тянуло туда. Она нисколько не сомневалась, что это лишь очередной этап ее долгого путешествия, которое только начиналось. Испытание, какое необходимо было преодолеть. Нечто внутри, словно бы направляя, неустанно твердило ей об этом.

К середине дня она достигла высоких ворот, по обе стороны которых расположились стражники. Приближаясь к ним, она ясно видела, как лица мужчин быстро меняются, наполняясь презрением. Стойло ей поравняться с ними, как тот, что находился справа, лениво поднял алебарду и ударил древком о камень дороги. От резкого глухого звука девочка вздрогнула.

– Стоять! – с необъяснимой ненавистью произнес он. От стража тянуло спиртным, смешивавшимся с запахом немытого тела. – Кто такая и что здесь забыла? – спросил он, тоном своим недвусмысленно давая понять, что пройти мимо них у нее нет ни малейшего шанса.

– Мне нужно попасть в город, – спокойно ответила Демела.

– Вот еще! В Рементисе нет места соплякам!

– В городе нет детей?

– Есть, – замялся мужчина. – Но им у нас не рады.

– Даже собственные родители?

– Они… – протянул он, что-то соображая. Потом лишь покачал головой и с отвращением крикнул: – Больно уж ты болтливая! В Рементисе и без тебя слишком много беспризорников. Не к лицу это месту, которое однажды лично удостоил своего визита сам король. Так что пропускать тебя мы не собираемся.

Внешне Демела и впрямь выглядела не слишком опрятно. Ее одежда смялась, покрылась грязью и кое-где порвалась. Длинные волосы изрядно растрепались. То же произошло и с башмаками, не так давно сшитыми ее отцом. Ничего удивительного, что ее приняли за бездомную бродяжку, коей она, в общем-то, теперь и являлась. Вспомнив слова мужчины из ближайшей деревни, который прошлым вечером прогнал ее, девочка решила прибегнуть к хитрости:

– Все правильно, – ничуть не смутившись, кивнула она. – Я лишь ненадолго покидала Рементис. Так неужели вы не пустите меня в мой родной город?

– Вот и отлично, – сразу же согласился второй страж. – Одним оборванцем меньше. Проваливай отсюда побыстрее.

Спорить с ними было бессмысленно. Демела не сомневалась – мужчины не уступили бы, даже имей она возможность заплатить им. А потому следовало поискать иной способ проникнуть за стены города. Стоило ей повернуться и пойти прочь, как в спину ребенку полетел небольшой острый камень. Сразу за этим где-то позади послышался грубый хохот стражников.

Девочка обернулась лишь раз. Но в тот же миг откуда-то из самых потаенных глубин ее души вырвалось нечто мрачное, чем она сама не в состоянии была управлять. Оно было схоже с силой, что помогала ей поднимать мертвых, но в то же время отличалось от нее. Глаза человека, решившего повеселиться над ней, вдруг закатились. Издав тяжелый стон, он потерял сознание и, выронив алебарду, рухнул у ворот. Соратник, более не обращая внимания на ребенка, спешно приблизился к нему, пытаясь привести его в чувство.

Тем временем Демела побрела вдоль стены. Что именно она сделала, ей по-прежнему было неведомо. И все же она почему-то не сомневалась – мужчина остался жив и вскоре придет в себя. Его смерть она, несомненно, ощутила бы. Вместе с этой мимолетной вспышкой таившейся в ней силы ее покинула и начавшая было затмевать разум злость. Теперь она вновь могла мыслить вполне рассудительно.

Примерно через полчаса пути в небольшом склоне, на котором стояли городские стены, она заметила черный зияющий провал. Отверстие вело под Рементис. Из него, поблескивая на солнце, вытекал мутный ручеек. Даже издалека Демела почувствовала едва переносимый смрад, который он источал.

Вход в сток канализации преграждала старая проржавевшая, но вполне крепкая решетка. Расстояние меж ее прутьями могло бы стать преградой для взрослого человека. Ребенок же без труда сумел бы проскользнуть внутрь.

Так Демела и поступила. Спустившись по небольшому склону, она преодолела заросли густой высокой травы и кустарника, окружавшие зловонный поток, а затем шагнула во мрак, с трудом подавляя отвращение.

К запаху городского коллектора она привыкла довольно быстро, вскоре почти перестав ощущать его. То же касалось и тьмы. Через несколько минут пути ее глаза уже различали вокруг неясные очертания стен и «берегов», по которым следовало идти, чтобы ненароком не угодить в нечистоты. Время от времени поблизости раздавался скрежет когтей, громкий писк и звуки тихой возни. Крысы, коих здесь было, возможно, больше, чем обитавших на поверхности людей, с недовольством разглядывали девочку, столь бесцеремонно посмевшую вторгнуться в их владения. Грызуны не боялись ее, но и нападать не спешили, даже если она случайно наступала во мраке на их хвосты, как будто понимали, что вскоре она покинет это место.

Со временем света в выложенных неровным камнем лабиринтах стало заметно больше. Часто по пути попадались находившиеся сверху узкие окна с грубыми металлическими решетками. Сквозь них проникало яркое сияние солнца, слышались человеческие голоса и громкий топот множества ног, гулким эхом разносившийся по подземелью. Демеле это не нравилось. Всю свою жизнь она провела в небольшом поселении, где каждый знал друг друга. И даже там она предпочитала общаться лишь с немногими из своих соседей. Те же сторонились ее еще больше. Теперь ее вовсе ожидало нечто неопределенное, а потому стоило ли доверять незнакомцам, с которыми сведет ее судьба, она не знала. Да и причины усомниться в людях у нее ныне точно имелись.