Элиза то смотрела во все глаза, не моргая и не дыша, то принималась хлопать ресницами, будто затвором фотоаппарата, запечатлевая разноцветные домики и проплывающие мимо пестрые лодки с плоским дном, перевозившие туристов или ящики с фруктами, и маневренные узенькие лодочки, доставлявшие цветы.

Шли вдоль набережной, Лиза смотрела на свои ноги в белых сандалиях, с короткими шнурочками, продетыми в четыре отверстия. А чувствовала свои удобные кроссовки. Даже наклонилась под предлогом завязать потуже шнурок, чтобы убедиться, что сандалии просто искусная иллюзия. И вместо короткого, совсем уж девчачьего сарафана, и откуда только Дилан взял его образ, касалась пальцами плотной джинсовой ткани.

На Дилана она не смотрела. От него шли все те же эмоции, и она внутренне ощущала, что он это он. Только глаза совсем не такие теплые, и улыбка не Димкина… Элиза забежала немного вперед, перегородив путь Дилану.

— Я хочу смотреть в твои глаза, настоящие…

Синяя радужка, переливаясь исчезла. Даже на какое-то время пошли рябью черты мужчины с русыми волосами, и под ними улыбался озорно Димка. Такой знакомый Димка. "Спасибо."- прошептала одними губами Элиза.

У моста с большими колоннами они свернули в небольшой тихий дворик, увешанный синими горшками с цветами. Дверь с деревянной слегка потертой круглой ручкой, массивная и тяжелая, поддалась на удивление легко. За ней оказалась металлическая винтовая лестница.

— Осторожно, Элиза… — Кричал вслед убегающей девушке Дилан. И остался неуслышанным. Вскоре сверху донеслись легкий шум и чертыхания, а потом снова чуть не свалившаяся девчонка припустила наверх, словно за ней гнались черти со сковородкой.

Когда мужчина догнал Лизу, та тщетно пыталась допрыгнуть до свисающего с потолка шнура, чтобы спустить лестницу, ведущую на чердак. Пару раз ей даже удалось коснуться кончиками пальцев заветной джутовой веревки, отчего та качалась из стороны в сторону как маятник.

Дилан легко дотянулся и опустил лестницу. Протянул девушке ключ. По телу от касания Дилана побежали мурашки. Взгляд гипнотизировал. Воздух вдруг показался тягучим как мед.

Пальцы мужчины скользили от девичьей ладошки как в замедленной съемке. Лиза боялась сделать вдох или любое лишнее движение, внутри нее, казалось, лопаются сотни пузырьков счастья… Раньше казалось, что немного ей надо для радости. Крыша над головой, кофе по утрам, вкусный ужин, прогулки… А оказалось, для счастья нужен целый человек… Серые глаза приблизились. Элиза забыла сделать вдох. Пальцы задрожали и едва не разомкнулись. Девчонка сжала холодный металл так, что зубья ключа больно впились в кожу ладони. Спугнутым зверьком Лиза отступила на опустившуюся деревянную лестницу. Бешено в груди грохотало сердце. Еще шаг, второй. Дилан смотрел так, будто видел перед собой принцессу, а не худощавую девчонку с веснушками на носу. Ненадолго забыла, что находится под воздействием амулета. Вытянув руки по швам как солдат, Лиза крутанулась вокруг себя и стала подниматься оп лестнице. Ноги налились свинцовой тяжестью. Эмоции Дилана были открыты и спокойны. Он вообще когда-нибудь волнуется? От его поцелуя девчонка сбегает, а он спокоен, как удав…

Маленькая терраса под крышей, огражденная заборчиком фута в три высотой, походила на маленький сад. Вдоль стен деревца в кадушках, на которых вот-вот распустятся бутоны неведомых цветов, заборчик увит лозой декоративного винограда, и повсюду расставлены разноцветные горшки с цветами.

Северную набережную реки Дакей заливало светом полуденное солнце, отражаясь дорожками в воде и зайчиками в оконных стеклах. Город утопал в зелени и цветах. Лизка стояла у парапета, открыв рот. Город был живым. Живым? Девушка тряхнула головой. Впервые она ощущала не человеческие эмоции, а магические. Если присмотреться, то где-то у самой земли струились тоненькие ручейки похожие на радужную пленку бензина или мыльных пузырей. Они виднелись то ясно и четко, то тускнели, а то и вовсе пропадали. Магия. Она живая…

Где-то во дворе перед домом играли в песочнице дети, в тени на лавочке, у входа в подъезд соседнего дома, нежился развалившись большой полосатый серый кот. Чуть дальше бесшумно проезжали автомобили. Дома сверху казались еще более сказочными, с трубами дымоходов, с разномастными флюгерами и бесконечным морем цветов. Цветы здесь были буквально всюду. В витринах магазинов, на клумбах, на балкончиках и стенах домов, в длинных мозаичных вазонах вдоль тротуаров. Если бы у города и вправду были чувства, как у людей, то Элиза бы сказала о Сейтале, что в нем разлита любовь.

— Дилан. — Тихо позвала Элиза. — Тот стоял позади, наблюдая за восхищенным взором Элизы на Сейталь. Она не знала, как озвучить свою просьбу. Здесь ведь на крыше никого нет, и никто не увидит, если она ненадолго станет самой собой… Пальцы расстегнули застежку на золотистой брошке-веточке. А Дилан продолжал смотреть тем же взглядом, что и на лестнице. Она не хотела целоваться не будучи собой…

Воздух искрился золотыми пылинками, Лизка отмахнулась, и пыль рассеялась на более мелкую, едва заметную, но исчезать и не думала. Серые глаза приблизились. Медовый от золотой ауры воздух тихо пел мелодию ветра. Закрыв глаза, Элиза растворилась в поцелуе и эмоциях. Своих, Димкиных, уже слабо различая где чьи. Время растянулось и сузилось одновременно. В воздухе собирались золотые искры. И стали полупрозрачными, как только закончился поцелуй. А потом они молча смеялись, касаясь друг друга лбами. Приколов булавку-амулет на место, возвращая иллюзию, Дилан чмокнул девчонку в веснушчатый нос.

Домик, куда Элиза перешла порталом, находился по словам принца в Изумрудном лесу, где-то на самом севере королевства. Ели и сосны, густой непролазный лес, ни для зверя, ни для человека. Джей сказал, что возможны гости, но кого он мог, предупредил, чтобы не беспокоили, не заходили в дом. А ей хотелось, чтобы побеспокоили, от одиночества и неизвестности хотелось выть волком… Телефон молчал с самого утра. Ни звонка от Маттерса, ни сообщения. Связи здесь, что ли нет… Но она проверяла уже много раз, сигнал есть, стоит где-то усовершенствованный амулет связи, домик принца как никак.

Маленький холодильник весь заставлен контейнерами с готовой едой… Лучше бы продуктами, хоть было бы чем заняться… Хотя готовить для себя одной не очень-то хотелось, даже чтобы просто скоротать время и успокоить нервы.

Элиза вновь посмотрела на экран смартфона. Пять вечера. И ни одного смс, ни одного гостя. Накинув джинсовую куртку, вышла на веранду, села в кресло-качели, подвешенное к потолку на стальной крюк. Закрыла глаза. Тихи, безветренно. Слышен только шелест листвы да пение птиц. И зачем принцу магического королевства домик в такой глуши? А тишина здесь особенная, спокойная и уютная. На веранде дышится легче. И мысли легче. Лес и впрямь изумрудный. На фоне серо-голубого неба танцуют вальс высокие кроны сосен. Вероятно, скоро пойдет дождь. Уже чувствуется в озоновом воздухе его приближение. Как красиво здесь должно быть на рассвете, когда солнечные лучи плавно скользят сквозь ветви и укрывают все вокруг теплым одеялом из света. Капли росы на паутинках меж ветвями, стрекот насекомых, пение птиц… Во сне Элиза парила над верхушками елей, касаясь их со звонким смехом ладонями. Волшебный здесь все-таки лес, магический.

— Здравствуй, девочка…

Какой чудесный сон ей снится. Вот бы и наяву так, сидеть на мягкой стеганой подушке в широком качающемся кресле, вдыхать целебный воздух изумрудного леса и разговаривать со своей наставницей из снов. Красивая она все-таки женщина. Темные длинные похожие на струящийся шелк длинные волосы, красивые карие глаза, добрые, как у мамы. Вроде и смотрит на нее серьезно, с ожиданием, но такое чувство, что обнимает тебя всей душой. Чудесный сон, чудесная гостья. Красивая. В элегантных белых брюках и светло-розовой тунике. На безымянном пальце сверкает гранями необычное белое обручальное кольцо.

— Здравствуйте, Алани. — Элиза потянулась. — Мне снится чудесный сон…