— Ой, всё! Давай выкладывай, что такое произошло. Обычно ты пьешь еще больше, чем я, так почему же сегодня только чай?

Она вспыхнула, покраснела и оглянулась с таким видом, будто ее окружили шпионы из ЦРУ, готовые наброситься в любой момент. Я тоже невольно осмотрелась в поисках агентов спецслужб, караулящих дверь. Но, разумеется, никого не обнаружила.

— Мы с Джеффом надумали завести ребенка. — От волнения ее шепот срывался на хрипотцу. — Сейчас самое время.

— Слава богу! — Я так хлопнула ладонями по столу, что мой бокал подпрыгнул. — А то, пока вы тянете, Пейдж и Джордан успеют вырасти.

Многие годы я упрашивала сестру решиться на это. Моим детям нужны были двоюродные братья и сестры. И плюс ко всему, было бы неплохо, чтобы сестрица познала все радости материнства, а уж я бы с удовольствием вернула ей те «умные» советы, что она давала мне все эти годы. Ведь кто может знать о воспитании детей больше, чем двадцатидвухлетняя студентка!

— Джефф так взволнован. Он только и говорит, что об одном из своих «пловцов», который станет капитаном команды в соревнованиях по заплыву в фаллопиевых трубах. А на днях у меня началась овуляция, поэтому я посылала ему всякие откровенные эсэмэски, чтобы он скорее возвращался домой и выполнял супружеский долг. Все ради зачатия. Только маме не говори, ладно?

— О том, что ты пишешь мужу непристойности?

— Что мы пытаемся зачать ребенка. Я не хочу выслушивать ее бредни на этот счет.

— Но если бы она узнала о тебе, то, может быть, отстала бы наконец от меня со своим Ричардом.

Пенни погрозила мне пальцем:

— Я серьезно. Не вздумай сплетничать обо мне. Я все расскажу сама, когда буду готова. Договорились? Семья Джеффа устроит нам веселую жизнь, если узнает о наших планах. Так что он тоже предпочитает помалкивать.

— Конечно. Понимаю. Обещаю хранить твой маленький грязный секретик.

Пенни просияла, подняв бокал с чаем.

— Спасибо тебе. А я взамен не нажалуюсь маме, что ты разглядываешь полуобнаженных пляжных бегунов. Договорились?

— Заметано!

— А раз уж твои дети будут гулять с Ричардом в ближайшие два дня, то ты можешь остаться здесь и помочь мне спланировать детскую.

— Вообще-то, если ты помнишь, у меня есть собственный дом. И парочка друзей, с которыми надо бы встретиться. Но я тебе обязательно помогу.

Я почти ничего не слышала о своих соседях за последние несколько недель, и мне придется многое наверстать. Планы на совместное времяпрепровождение частенько строились прямо на лужайках перед домом — импровизированные вечеринки с барбекю, совместные походы в бассейн и все такое. Так что неудивительно, что никто из них не позвонил. Но мне бы так этого хотелось!

ГЛАВА 4

— Видишь этот чайник? — Доди потрясала означенным предметом, сидя на своем месте во главе кухонного стола. — Он принадлежал участнику французского Сопротивления времен Второй мировой. Мы с Уолтером купили его в одном миленьком парижском магазинчике.

Я отвлеклась от попытки устроиться понадежнее на шатком табурете и посмотрела на чайник. Вообще-то, это был тот самый чайник, что мы подарили Доди на юбилей, когда ей исполнилось пятьдесят. И он был куплен нами на сайте «Сирс»^[8]. Но я не стала бессердечно ее поправлять.

— Прелестный. — Я кивнула.

— Классный, правда? Я люблю вещи с историей. — Она погладила бок чайника.

Каждая реликвия в доме Доди имела какую-нибудь историю, хотя частенько они оказывались не слишком правдоподобными. В нашей семье часто шутили, что Доди помнит все события вне зависимости от того, происходили они или нет.

— Спасибо, что разрешила мне попрактиковаться на твоей кухне, — сказала я.

Мы с детьми вернулись в Белл-Харбор. И сегодня я разбирала тетину кладовую. Если я смогу вычистить эти авгиевы конюшни, то мне будет по плечу что угодно. Я не переставала думать о том, чтобы начать профессионально заниматься организацией пространства. Проведя онлайн-исследование, я обнаружила, что существует Национальная ассоциация организаторов-профессионалов. И это отнюдь не удивительно, ведь чтобы собраться в Национальную ассоциацию, они и должны были быть достаточно организованными. И они предлагали тренинги, один из которых через пару недель состоится недалеко от Белл-Харбора. Доди заявила, что это — перст судьбы. В такую чепуху я не поверила, но зато получила идеальный аргумент, чтобы разобрать наконец-то тридцатилетние залежи в кладовой Доди.

В данный момент я решала, что делать с обнаруженными тридцатью банками домашнего желе самых невероятных цветов; картошкой, пустившей корни в доски полок; огромным запасом льняного семени всех видов — измельченного, отжатого, дробленого и целого; мешком коричневого риса весом тридцать фунтов и коробкой крекеров, которым понадобился бы радиоуглеродный анализ, чтобы определить дату их выпуска. Все это было спрятано среди пачкающих пальцы рисунков, блестящих сосновых шишек, корма для тарантулов, бубна, подписанного Элтоном Джоном, фигуркой-головастиком Обамы, тремя носочками и кучей барахла для настольных игр.

Я потянула нечто, задвинутое далеко на верхнюю полку.

— Что здесь делают павлиньи перья?

— Поаккуратнее с ними! — Доди бросила свой наблюдательный пост и забрала у меня перья. — Джаспер как-то раз подарил мне их на День матери. А я все думала — куда же они подевались? — Долю секунды она с неподдельной любовью созерцала перья, а затем ткнула их в цветочный горшок.

— А что делать с шахматными фигурками? — Я извлекла из мусора очередную пешку.

— Ох. Они лишь напоминают мне, что я не умею играть в шахматы.

— Разумеется. — Я сняла крышку с обувной коробки. — Фотографии.

— Правда? Дай-ка я на них взгляну. — Доди засучила слишком свободные рукава свитера с надписью «Ред Уингз» и принялась копаться в содержимом коробки. — О, смотри, тут Уолтер катается на слоне в Индии. Или это был зоопарк?

Я чихнула от поднявшейся пыли и взглянула на фото. На нем явно был не зоопарк Белл-Харбора.

— Думаю, это Индия.

Она закивала.

— Я тогда с ним не ездила. Джаспер был еще совсем малышом. А вот Фонтейн с «ирокезом». Как же я рада, что ему разонравилась эта прическа. Ох, боже, а вот мы с твоей мамой. Когда же это было? — Тетушка рассеянно похлопала фотографией по голове, будто пыталась вытряхнуть воспоминания прямо в мозг. — Кажется, в тот день папа отвез меня получать мои первые права. — Она снова уставилась на фото: — Ну конечно! Видишь, они у меня в руках. Это было как раз перед тем, как я на папином «форде» врезалась в стену гаража.

— Ты разбила машину деда?

— Ну я же не нарочно. — Она закатила глаза.

Рассказы о неудачах и несчастьях моей тети стали семейной притчей во языцех, и выражение «настоящая Доди» применялось ко всем, кто совершил что-то неожиданное и смешное.

— Права были у меня целый час, потом папа отобрал их. Но я рада, что он сделал это. Потому что в противном случае я бы не шла на следующий день домой под проливным дождем, а Уолтер не предложил бы подвезти меня, и мы бы никогда не встретились.

— И ты, совершенно его не зная, села к нему в машину? — Я бросила еще одну шахматную фигурку в кучу мусора.

— Ой, ну я знала, кто он такой. Это он обо мне ничего не знал. Мы учились в одной школе. Только он был постарше. — Она вздохнула, как девчонка, любующаяся плакатом Элвиса. — Ох, каким он был красавчиком. Все девчонки сходили по нему с ума.

Я вспомнила дядю Уолтера с его веснушками, лысиной, мягким брюшком и очками для чтения с толстыми линзами. Однако улыбка Моны Лизы, мелькнувшая на лице Доди, дала мне понять, что она помнит его совсем другим.

— Мы купались голышом, представляешь? Каждый год в полночь моего дня рождения. Уолтер называл это Праздником полнолуния.

Тетя Доди раскраснелась, а я изумленно покачала головой. Она провела сорок лет с одним и тем же мужчиной, но воспоминания все еще вгоняли ее в краску. Если и есть на свете настоящая любовь, то вот она!