Я шагнула на потрескавшийся линолеум персикового цвета и огляделась. Как всегда, мое чувство прекрасного получило жестокий удар от творившегося вокруг хаоса: крикливого, раздражающего бардака. Плетеная сова-макраме с деревянными глазами пялилась на меня из глубины комнаты. Клетка для хорька, давно покинутая своим пахнущим мускусом обитателем, была почему-то наполнена пыльными искусственными розами из шелка — видимо, в память о нем. Фарфоровые балерины пытались вытолкать с полки фигурки Элвиса Престли.

И все это венчала голова лося с раскидистыми рогами шириной во всю каминную полку. На одном ее ухе гордо красовалась бейсболка с надписью «Детройтские Тигры». У меня просто дыхание перехватило при виде этого кошмара. Тетина манера декора — «а-ля распродажа хлама» — всегда меня обескураживала.

— Доди? Ау! — позвала я.

Раздалось клацание собачьих когтей по линолеуму, и вот я уже бесцеремонно прижата к стене Лэзибоем и Фацо, парочкой грубых, невоспитанных собак неопределенной породы и с самыми дурными манерами, лезущих ко мне с противными мокрыми поцелуями. Их любовь была столь же безусловной, как слюни — липкими. Я попыталась было отгородиться от них коленом, но псы так распалились от радости, будто карманы у меня были полны бекона. Они просто дрожали от обожания. О, эта собачья жизнь, когда ты можешь испытывать такую непосредственную радость…

— Доди! — заголосила я. — Прогони собак!

— Сэди? Дорогая, это ты? Ну наконец-то!

Тетя вынырнула из-за угла, размахивая загорелыми руками, будто отгоняла мух от своих блондинистых кудряшек. То ли она разволновалась, увидев меня, то ли в доме начался пожар. Ярко-бирюзовое кимоно было прикрыто розовым в цветочек передником. Отпихнув одну из собак в сторону мощным бедром, тетя заключила меня в душные объятия.

— Я уже думала, ты никогда не доберешься. Как доехали? — Толчок другим бедром окончательно оттеснил собак, готовых начать второй раунд поцелуев. — Ты по главной дороге ехала? Видела новую почту? Ну разве не сказочные там горгульи? Слава богу, тебе не пришлось вести машину по снегу. Хотя что я говорю, сейчас июнь, какой может быть снег. Лэзи, слезь с моих ног! — Она отстранила пса рукой. — А где же дети? Ты привезла их? — Моя тетя походила на цунами — только в пушистых тапочках и в кимоно.

— Они во дворе твоих гномов считают.

Ее глаза засияли:

— Мне не терпится их увидеть. Они ведь выросли? О, конечно, что я спрашиваю…

Тетя Доди подтолкнула меня к двери и пихнула ее с такой силой, что та, открывшись, ударилась о стену дома, отлетела обратно и снова захлопнулась.

— Пропади она пропадом! — Тетя укоризненно покачала головой. — Надо было заставить Уолтера, пока он еще был жив, поставить фиксатор.

Со второй попытки дверь была открыта с должной осторожностью. Выйдя на солнышко, тетя Доди с умилением прижала ладони к щекам при виде моего озорного потомства.

— О! Вот они! Сэди, какая прелесть!

Пейдж держала в руках пучок каких-то растений со свисавшими круглыми корешками, а Джордан пытался запихнуть камень размером с грейпфрут в свой слишком маленький карман. Оба побледнели и прижались друг к другу, когда собаки помчались к ним целоваться.

— Лэзи, Фацо! А ну на место! — Доди хлопнула в ладоши, и собаки, разочарованно затормозив, понурились и побрели прочь.

— Дети, поздоровайтесь с тетей Доди, — велела я.

Пейдж подошла поближе.

— Тетя Доди, вот тебе цветы, — сказала она.

— Разве ты не знаешь, что нельзя рвать цветы в чужих садах? — упрекнула я.

— Но ты же сама сказала, что там сорняки!

Доди покосилась на меня и склонилась над Пейдж, касаясь ее щеки так осторожно, будто та была сделана из тончайшего фарфора.

— Рви какие хочешь цветы, дорогая. Разве не для этого их сажают? — И она приняла из рук девочки импровизированный букет, пачкая землей свое шелковое одеяние. — Они просто восхитительны! А кто этот рослый молодой человек? — Доди указала на Джордана. — Не может быть, чтобы это был твой маленький брат!

Джордан смутился. Доди, конечно, не была для него незнакомкой, но из-за моего развода с его отцом сын стал не в меру стеснительным.

— Я не маленький, — пробурчал он.

— Конечно, нет. Вымахал так, что без труда сумеешь побороть Джаспера.

Губы Джордана дрогнули, когда он попытался сдержать улыбку. Джаспер был старшим сыном Доди и самым высоким членом семьи — целых шесть футов и четыре дюйма. Он недавно окончил кулинарную школу, но не забывал рассказывать всем, что она называется Институтом кулинарного искусства и гостиничного менеджмента.

— Представляешь, Джаспер теперь работает в ресторане у Арно! Самый шикарный ресторан в Белл-Харборе. Пусть он сам расскажет. Джаспер! — прокричала Доди куда-то себе через плечо.

— А он здесь, что ли?

— Ах да. Разве я тебе не говорила? Он решил пожить дома, чтобы скопить денег на собственный ресторан.

В моем мозгу зазвучал сигнал тревоги. Доди прекрасно знала, что ничего мне не говорила, потому что иначе я просто отказалась бы приехать. И она также была в курсе, что я хотела спокойно отдохнуть на импровизированных каникулах без всяких мужиков. Если Джаспер будет здесь, мне придется терпеть рассыпанные после бритья волоски от его щетины в ванной и каждый раз опускать за ним стульчак в туалете. А еще он пускал ветры и неуклюже сваливал это на собак! И мне придется постоянно носить бюстгальтер! И что теперь, все мои планы расслабиться катятся к черту? Я опять разнервничалась.

Было так нелегко решиться и вырвать детей из привычной обстановки. Визиты к Доди, как продолжительные, так и краткие, неизбежно несут в себе потенциальную угрозу хаоса. Однако все решила попытка Ричарда запретить нам уехать. А то наслаждение от пассивной агрессии, которое я получила, когда он не смог остановить меня, пожалуй, могло компенсировать мне присутствие Джаспера.

Я подошла к машине и открыла багажник, чтобы вытащить вещи. Мой внедорожник был набит битком. Как заядлый путешественник, я взяла с собой все, что могло нам понадобиться летом, а также кое-что сверх того. Я всегда стараюсь предусмотреть любые непредвиденные обстоятельства. Ведь никогда не знаешь, в каком глухом месте ты можешь застрять, и где пригодится моток шпагата или резиновый клей. Ричард вечно смеялся надо мной, но знал бы он, сколько усилий я прилагала, чтобы его отпуска проходили без сучка и задоринки!

Тем временем Доди обратилась к детям:

— Зайки, на кухне вас ждут игрушки! Целая куча от моей подружки Аниты Паркер. Она тут чердак разгребла.

Пейдж и Джордан, радостно завопив, помчались в дом. Перспектива получить игрушки, пусть даже самые старые и с чердака незнакомой леди, заставила Джордана забыть свою застенчивость.

Доди повернулась ко мне.

— Птица Аниты сдохла. Я тебе рассказывала? Какой ужас. — Она понизила голос и торжествующе прошептала: — Придушена ее же собственной кошкой! Представляешь?!

— Это, случайно, не та самая птица, которая клюнула меня, когда я была маленькой? — Помню, я ужасно боялась этого жуткого попугая.

— Скорее всего. — Тетя снова заключила меня в объятия. — О, я так рада, что ты наконец-то добралась до нас! Ты не была тут целых три года.

Я вывернулась из ее рук и потянула на себя очередной чемодан.

— Нет, Доди, не три, а гораздо меньше.

— Чепуха! Тот раз, когда ты останавливалась в гостинице, не в счет! — Она убрала прядь волос с моего лица, будто мне было три года, а не тридцать.

— Мы не могли остановиться у тебя, у Ричарда же аллергия на собак.

— Не заливай. Просто я ему не нравлюсь.

Я не стала возражать. Она была права. Ричард находил Доди чересчур прямой и грубой, и жаловался, что ее дом насквозь пропах капустой и пачули. Впрочем, это была чистая правда. Демонстративно отодвинувшись, я объявила:

— На прошлой неделе я подписала документы на развод.

— Ну слава богу, наконец-то ты это сделала! — Тетушка одарила меня очередной порцией экзальтированных объятий. — Ты же знаешь, я всегда терпеть его не могла. — Доди вытерла о передник руки с таким видом, будто одно воспоминание о Ричарде делало их жирными и липкими. — И раз уж с этой историей покончено, мы должны найти тебе парня получше.