Annotation
Расставшись с мужем, который постоянно ей изменял, Сэди Тернер навсегда разочаровалась в мужчинах. Она отправляется залечивать раны в обществе чокнутой, но любимой тетушки Доди, и последнее, что ей сейчас нужно, — это новый роман. Но тут на горизонте появляется худший кошмар Сэди: высокий, загорелый, сексуальный… Еще один ловелас? Сэди клянется держать себя в руках, однако новый знакомый так добр, весел, к тому же отлично ладит с ее детьми!
Необыкновенно живая и веселая история из жизни молодой разведенной женщины, запрещающей себе мечтать о счастье.
Трейси Броган
ГЛАВА 1
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
ГЛАВА 14
ГЛАВА 15
ГЛАВА 16
ГЛАВА 17
ГЛАВА 18
ГЛАВА 19
ГЛАВА 20
ГЛАВА 21
ГЛАВА 22
ГЛАВА 23
ГЛАВА 24
ГЛАВА 25
Благодарности
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
Трейси Броган
ЛЕГКОЕ СУМАСШЕСТВИЕ ПО ИМЕНИ ЛЮБОВЬ
ГЛАВА 1
Мой муж всегда был жутким бабником, поэтому я не слишком удивилась, застав его на корпоративной вечеринке в обнимку с какой-то хихикающей рыжей шваброй. Однако картину дополнял слегка измятый пиджак Ричарда, да еще с пряжки ремня свисала растрепанная веточка омелы, хотя в тот день мы вовсе не праздновали Рождество.
Внезапно все подозрения, копившиеся последние восемь лет, наконец-то стали реальностью. Ричард и правда изменял мне, и игнорировать этот факт дальше было невозможно.
Конечно, мне надо было давно бросить его, но любовь заставляет людей совершать глупости, и к тому же мамочка всегда твердила, что развод — пошлость и дурной тон, хотя сама через него прошла. Мама наверняка опасалась, что я испорчу себе жизнь, если разведусь. А оказалось, что я испортила ее, оставшись…
И вот, ровно через год, шесть дней и четырнадцать часов после злополучной вечеринки мы с Ричардом поставили подписи под справкой о разводе, и наш брак растворился, как соль на ободке бокала с «Маргаритой», сохранив после себя лишь едкое послевкусие.
Местная пресса в Гленвилле еще долго возбужденно полоскала грязное белье нашего развода. Как-никак Ричард был любимчиком городской элиты, и каждая газета старалась раскопать побольше смачных подробностей для своих вечерних выпусков. Работа ведущим новостной передачи «Седьмого канала» возвела Ричарда в статус доморощенной звезды и наградила сворой подхалимов. Мое же имя газеты упоминали лишь мельком — сразу после описания размера состояния Ричарда. В глазах обывателей я представала этакой «отчаявшейся домохозяйкой», польстившейся на деньги бедняги-труженика. Все, кроме меня, почему-то предпочли забыть инцидент с рыжей шваброй, и неожиданно это я, а не Ричард, оказалась отщепенкой и карикатурной злодейкой. Я чувствовала себя как какое-то неприятное насекомое, выставленное на всеобщее обозрение под стеклом, поэтому приглашение тети Доди провести с ней лето в ее богом забытой деревне — Белл-Харбор штата Мичиган — прозвучало буквально как песня сирены: слишком прекрасно, чтобы ответить «нет».
— Милочка, тебе необходимо встряхнуться, — заявила Доди по телефону. — Настало время психологической чистки. Пора вымести поганой метлой грязную карму Ричарда из твоей личной системы.
Я совершенно не верила в эту ее навеянную картами таро и «направляемую провидением» многозначительную чепуху, но в одном тетя была права: мне был нужен отдых. И возможность укрыться от всевидящих глаз прессы. В ее обшитом розовой вагонкой домике с видом на озеро Мичиган можно было перевести дух, перезагрузить мозг и решить, что же, черт подери, делать с оставшимися пятьюдесятью годами моей жизни. Конечно, с большим удовольствием я бы просто легла и померла, но… ненавижу бросать свои дела на самотек! Вот почему наш семейный джип сейчас петлял по узким, обрамленным вязами бульварам Белл-Харбора. А я, опустив боковое стекло, впервые за долгое время дышала полной грудью.
Запах раскаленного песка, смешанный с ароматами масла для загара и цветущей сирени, напомнил беззаботные летние деньки, которые мы проводили на пляже, прежде чем в голову пришли скучные мысли о вреде ультрафиолета и микробах в озерной воде. Стрекотание цикад почти заглушало шелест волн, мерно накатывающих на берег. Какой же все-таки разительный контраст с душными дорогами Гленвилла и тамошней воинственной манерой вождения! Беззаботная деревня Белл-Харбор, которую ничто извне не касалось, будто бы давным-давно застыла, как мушка в капле янтаря. Прямо зачарованный город Бригадун[1] — разве что люди тут не начинали внезапно петь и плясать. А может, я просто этого не видела.
Я проезжала мимо выкрашенных светлой краской домиков с обнесенными резными перилами крылечками и неизменным американским флагом на флагштоке. По тротуару рядом с джипом с важным видом трусила лохматая собака с красной банданой на голове, пушистый хвост ее был высоко задран и трепыхался на ветру. Еще один поворот — и передо мной полыхнул всеми оттенками радуги двор тетушки Доди.
Здесь повсюду были цветы, как в магазине садовых товаров в дни распродажи, — некоторые настоящие, другие шелковые, а кое-какие и вовсе из выгоревшего на солнце пластика. Среди неухоженных зарослей азалии виднелись чаши-купальни для птиц, под кустами ютились кованые скамейки, а в траве между ними жили своей тайной жизнью разномастные каменные скульптуры ангелов и гномов.
Мое сердце вдруг забилось в груди, как светлячок, в панике пытающийся спастись от стеклянной банки ловца.
— Вау! Сколько барахла! — выпалила моя дочь Пейдж. В свои шесть лет она была настоящим Капитаном Очевидность.
— Ой, смотлите, кайлики! — вторил ей четырехлетний Джордан. — Лас, два, тли, тетыле…
— Это гномы, балда! И не называй их карликами, это же грубо!
— Мама, она меня обозвала балдой! Ты сама ду-у-у-ула!
— Ну-ка замолчали оба! Обзываться плохо, ясно вам?! — припечатала я.
Мои дети потратили большую часть двухчасового пути из Гленвилла на обсуждение самых дурацких тем. Сначала они выясняли, кто крупнее — пикси или зубная фея; потом поспорили, у всех ли жирафов одинаковое количество пятен, и закончили обсуждением того, где у русалки, цитирую: «дырочка для ка-ка». Джордан, будучи истинным сыном своего отца, не мог удержаться от споров, пусть на совершенно случайную тему. К концу пути у меня голова распухла от их бесконечной болтовни.
Я припарковалась на подъезде к дому и заглушила мотор. Пейдж открыла заднюю дверь и мячиком вылетела из машины, а неугомонный братец Джордан — за ней. Дети умчались в лабиринт клумб и стали выписывать зигзаги вокруг садовых статуй, визжа и хлопая друг друга по спинам.
— Осторожнее там! — прикрикнула я. — В сорняках могут быть колючки!
Но дети, не обращая внимания на мои предупреждения, продолжали беготню. Видимо, позже мне предстоит вытаскивать из их ног и рук многочисленные занозы. Я выбралась из машины и по стертым деревянным ступеням поднялась на крыльцо. Я не была здесь больше года, но уверенно толкнула дверь, не утруждая себя стуком. Свои люди в Белл-Харборе не стучат и двери не запирают. А еще им нравится, если их называют «своими людьми» — я обычно не использую это словосочетание, но раз уж собралась провести тут лето, придется привыкать.
