Близняшек я ещё не трахал. Почему-то именно эта мысль кольнула сознание.

– Больное животное! Пусть твои псы ищут Кару, если сегодня облажались, – начинает истерично смеяться и опускается на пол у кровати, обнимает колени руками и опять рыдает.

– Ты льстишь себе, если думаешь, что можешь позволить себе отдавать хоть какие-то команды в этом доме.

Слушать рыдания больше не могу, заебала. Выхожу из комнаты, иду в душ и долго стою под прохладной водой, смывая усталость с тела. Вроде надеялся расслабиться, когда шёл её натянуть, но получил только порцию головняка сверху.

Быстро укомплектовываю себя в костюм, выхожу и иду в гараж. Смотрю на своих железных коней и думаю, на чем поеду. И раз уж от секса кайфануть не вышло, хоть тут оторвусь и успокою эмоции. А это значит, что пришел звездный час жемчужины моей коллекции.

Макларен выезжает за ворота и несётся в город, ловя кучу восхищенных взглядов. Кобелина ещё большая чем я, где не появится, везде взглядом облизывают.

Захожу в здание следственного комитета как к себе домой и уверенно шагаю вперёд, к кабинету своего друга. С Беляковым мы вышли из одной песочницы и прошли огонь и воду. И хотя он был бы успешен и баснословно богат, если бы остался в бизнесе, этот карьерист все равно все время возвращался в органы.

– Рус, что за спешка? Ты жениться решил, что пол моего отдела раком решил поставить в поисках всех явок и паролей? – смеётся друг, приглашая пройти и присесть.

– Ага, бегу, теряя тапки, в ЗАГС. Что нашли?

На стол падает толстенная папка. На ней красуется надпись: Лисицына Карина. Подхожу, ухмыляюсь. Да уж, парни постарались на славу. Тут от карты прививок из детской поликлиники до последних зафиксированных телодвижений. Рыбка теперь как на ладони.

Я комфортно устраиваюсь на стуле и тяну к себе папку ближе, как друг вдруг предупреждает:

– Это ещё не всё.

В этот момент рядом с первой падает вторая толстая папка, на которой написано Лисицына Марина.

Сука. Их все же двое. И я натянул не ту бабу.

Это животное свалило. Наконец-то свалило. Нет у таких людей ни стыда, ни совести, они ее выменяли на власть. Ничтожество. И подобные ему мужики. Ненавижу. Сильнее сжимаю ноги и понимаю, что впервые в жизни меня взял мужчина, которого я не хотела.

Да, он красив, выглядит шикарно. Ещё тогда в клубе я невольно прожигала его изучающим взглядом. И грешила фантазиями.

Резко дёргаюсь, когда в голове родилась вспышка воспоминаний полугодичной давности.

Полумрак. Я на огромной кровати. И он. Обнаженный.

Пиздец! Это дичь какая-то. Дофантазировалась, Лисицына?! Теперь трахнет тебя из-за Кары во все щели! Чёрт!

Соскакиваю на ноги и ищу ванную. Хочу побыстрее смыть с тела остатки его аромата, соскрести похоть, которой пропиталась я вся. Намерено включаю прохладный душ и верещу, как резанная. Легче не становится. Сползаю на пол и рыдаю, обнимая себя руками. Мразь. Какая же она мразь. И как долго промышляет таким разводняком?! Она бессмертна, если сумела увести столько бабок у крутого бандюгана.

Мой вой превращается в скулеж. Сколько выплакала слез, представить не могу. Меня снова подташнивает от нервного перенапряжения.

Вытираюсь и выхожу в спальню. Вижу вещи. Молниеносно натягиваю их на себя. Очередное вульгарное платье, которое облепило меня, как вторая кожа и едва задницу прикрыло. Нет ни трусиков, ни лифчика. Просто задирай платье и в любой позе натягивай женщину, которая априори слабее.

На удивление, спальня оказалась открытой. В другое время, при нормальных обстоятельствах я бы обязательно рассмотрела дом, но не сейчас. Нужно внимательно все изучить и проанализировать. Шансы равняются к нулю, я это понимаю, но сидеть, сложа руки и рыдать в подушку, я не буду.

Брожу длинными коридорами и офигеваю. Зачем одному человеку сколько квадратных метров? Или за счёт этого он в своих же глазах кажется себе значимым? Однозначно. Мразь.

Везде напичканы камеры. Его псы точно за мной наблюдают. Уверена. Потому что кожей ощущаю, что за мной следят.

Поднимаюсь на третий этаж, изучаю каждый закоулок и каждую комнату. Делаю несколько удивительных выводов и улыбаюсь. Не все потеряно.

Впереди вижу лестницу, которая ведёт на крышу.

Сзади меня появляется тот самый, которого Стрельцов величал Глебом.

– Заблудилась, лиса?

Вздрагиваю, слыша в его голосе издёвку.

– Изучаю владения, вы же плохо с заданием справляетесь, – чего мне только стоило повернуться и мило улыбнуться амбалу.

– Училка до мозга костей. Даже похищенная и выебаная все равно стремишься оценки ставить. К себе иди, а то придётся оценить еще два члена. И чтобы я тебя не видел.

– Ты же не хочешь превзойти своего хозяина в мастерстве, а? Что если я ему на ухо напою, что ты лучше? – тяну с лёгкой улыбкой, а внутри все переворачивается от страха. Ну вот какого хрена я в берлоге лихачу?

Быть усаженной ещё на два члена я не хочу, групповухи меня не привлекают.

– Ты думаешь после меня ты сможешь ему что-то петь? Глупая лисица. Как только я тебе вставлю, ты перестанешь быть ему интересна и будешь просто должна бабки без варианта расчета натурой. А это очень плохой вариант для тебя, на слово поверь. Пока у него на тебя стоит, у тебя есть шанс сохранить жизнь, зубы и здоровье.

– Тогда держи свой член в трусах, – фыркаю злобно и обхожу эту гору, стараясь больше не слушать его угрозы.

Да меня уже даже не тошнит от этого дебилеза, который сейчас творится вокруг меня. Пора включать мозги и начать говорить. Пусть натравливает своих псов на кого хочет, а мне достаточно. Я не собираюсь ублажать ненормального Стрельцова.

Почти бегу на второй этаж, путаюсь в пространстве и, психуя на себя, вылетаю в первую попавшуюся комнату. Библиотека. Мать его. Он ещё и читает. Рассматриваю стеллажи и смеюсь. О да, философия его конек. С такой философией лучше сразу богу душу отдать.

Извлекаю с полки одну книгу и листаю ее. Дорогая. Сажусь в кресло и сама не замечаю, как окунаюсь в чтение. Это меня расслабляет. Всегда расслабляло.

Не знаю, сколько просидела, пока дверь в библиотеку не открылась и не вошёл он.

Окинул меня быстрым взглядом, спросил, не проявляя заинтересованности:

– Что читаешь?

– Как проклятие влияет на судьбу человека, – рапортую четко и перелистываю страницу, поднимаю взгляд и внимательно изучаю его фигуру.

– И как же? – облокотился о полку, скрестил руки под грудью и внимательно смотрит на меня.

– Бьёт по самому уязвимому месту.

Запоминаю страницу и захлопываю книгу.

– И каков будет мой дальнейший приговор? Или я свободна?

Поднимаюсь с кресла и ставлю книгу на полку. На Рустама больше не смотрю, потому что его взгляд и так заставляет волноваться.

– Свободна? – в его голосе звучит столько иронии, что впору лопнуть. – Это с какой такой радости?

– Только не позорь свои седины, и не говори, что до сих пор не пробил меня и всю подноготную до 7 колена. Пробил. Так что должен был понять, что у нас с сестрой только внешность общая и отец, больше ничего, я ее пятнадцать лет не видела. Только на фото. Я ей была не интересна. Она с детства мечтала быть в единственном экземпляре.

– И почему меня должна трогать эта история? Я сказал тебе сразу, мне плевать, Карина ты или Марина. Твоя сестра обокрала меня, ты за неё ответишь. В твоих интересах сотрудничать и помогать в поисках.

Это пиздец. Мы словно на разных языках говорим.

– Интересно, как ты себе это представляешь? Я видимо плохо объясняла. Я ее не видела уже больше десяти лет.

– Меня это не интересует. Так понятно? – жжет глазами, словно хочет ужалить. – Ты не спрыгнешь. Плевать я хотел на ваши семейные драмы.

– И зачем я тебе? – злюсь уже с едва скрываемым отчаянием.

Я его не понимаю!

Он преодолевает расстояние между нами в четыре широких шага. Хватает меня за руку, заламывает ее за спину, но делает это вообще не больно, хотя первой мыслью было что он мне ее сломает. Впечатывает грудью и животом в книжную полку, фиксируя своим сильным телом. В мою попу упирается его пах.