– Не наглей, Верочка, – ухмыляется мерзавец, – ты еще получила работу своей мечты.

Работа – это хорошо. Мне все нравится. Только сердце начинает шуметь, когда думаю о том, что в понедельник снова столкнусь с Андреем. После таких семейных посиделок, мне как-то неудобно теперь смотреть ему в глаза. Если бы не я, их бы с Метом обоих песочили, а так получается, что мы подставили бедолагу по полной программе.

Андрейка

Это просто какой-то невероятный всеобъемлющий пиздец. Такой, что волосы дыбом становятся. И не только на голове, но и на всей шерстяной части организма.

Верочка, мать ее. Умница, красавица. Что ж ты так влезла под кожу-то, а? Может мне кто-нибудь объяснить?

Меня чуть наизнанку не вывернуло во время этих распрекрасных семейных посиделок. Такое чувство, будто все они сговорились и прицельно били в самое больное место. Что предки, что Матвей, говнюк мерзкий.

Я там даже если бы мог, то не отбился, потому что напротив сидела Вера, и у меня от каждого случайного взгляда прошибало от пупка и ниже.

Слушая, историю брата об их романтической поездке в горы, я медленно закипал, представляя этих двоих вместе. Глядя, как он ее обнимал – испытывал лютую потребность оторвать ему руку.

Я хреновый брат. Просто самый наихреновейший брателло на свете. Потому что их счастье меня не радовало. Я ревновал. Давился этой идиотской ревностью и злостью на весь мир.

Когда я умудрился так сильно подсесть на Верочку? Всего-то ничего знакомы, а дышать не получается.

Перед глазами тот момент в парке, когда я разворачиваюсь, чтобы напугать пятую претендентку, а там снова она с веником крапивы в руках. Наверное, тогда это и произошло, я просто в шоке был и ни черта не понял. Дебил махровый.

Вокруг девок навалом, почему именно она? Объясните мне кто-нибудь. Потому что я ни черта не понимаю. Что это за прикол такой идиотский у Вселенной.

Все, нахрен. Больше с ними не общаюсь. Пусть варятся в своем счастье, а я как-нибудь один, сам.

Тут же вспоминаю, что Верка у меня работает, и со всей дури хлопаю по рулю. Потом еще раз. Резко выворачиваю на обочину, паруюсь и что есть мочи колочу по баранке.

– Бесит! – рычу от бессилия.

Утыкаюсь в сложенные руки и лежу, наверное, полчаса. Не меньше. Пытаюсь отойти, собрать себя в одну более-менее дееспособную кучу. Не выходит, конечно, ни черта. В голове на репите видео, как Мет целует Веру в щеку, и как трогательно она краснеет в ответ. В ушах винегрет из обрывков фраз: любовь, белое платье, беременность.

Снова бью по рулю.

– Блядь, да когда ж меня отпустит-то?

Порывисто завожу тачку и, едва не спалив шины, срываюсь с места.

Надо что-то делать. Найти замену, какое угодно занятие, чтобы переключиться. Поэтому на ходу звоню Олегу.

– Здорово, Крапива, – он что-то жрет.

Сил на долгую прелюдию нет:

– Помощь нужна.

– Чего надо? – он перестает чавкать.

– Напиться и забыться. Хреново мне.

– Выдвигаюсь на наше место. Диману звонил?

– Сейчас наберу, – отбиваю звонок и тыкаю другой номер.

Второй приятель отвечает с задержкой, но едва услышав мой истеричный голос, тоже соглашается приехать.

Дружеская поддержка, это то, что мне сейчас необходимо.

А вечером, когда я приползаю домой пьяный и разбитый, как старое корыто в сказке про Золоту рыбку, и иду в ванную, мне звонит Матвей.

Я долго смотрю на его улыбающуюся морду во весь экран и не знаю, что делать. Послать хочется далеко и надолго, но он не виноват в том, что я идиот, запавший на его невесту. Никто не виноват. Только я.

– Да? – выдаю через силу.

– Ты там как? – он отвратительно бодрый, в то время как на мне места живого нет. Чувствую себя замороженным куском дерьма от старого мамонта.

– Нормально, – получается криво. Через губу.

– По голосу не скажешь.

Выдыхаю, пригашивая раздражение:

– С парнями в баре сидели. Только приперся. Спать хочу.

– Спать? Время еще детское. Мы вот…

Если он сейчас начнет рассказывать об их совместных с Верой планах на вечер, я за себя не ручаюсь. Поэтому бестактно перебиваю:

– Ты чего хотел?

– Узнать, жив ли ты после маменькиных наездов.

– Живее всех живых, – криво улыбаюсь своему опухшему отражению в зеркале. Красавец, епть…

– Мог бы так рано не сваливать. Она после твоего ухода на Веру переключилась.

– Ничего. Ей полезно. Пусть привыкает.

– Ты че какой злой?

– Вы меня сегодня затрахали.

– Даже так, – хмыкает он.

– И ты в том числе, – все-таки не сдерживаюсь.

– Мы ж не со зла. Семейные подколы и все такое.

– Знаю. Но так подставляться я больше не буду. И на семейные посиделки больше ты меня не заманишь.

– Точно злой.

– И за твоей беременной Верой я присматривать не собираюсь.

– Да не беременная она. Просто к слову пришлось.

– Неважно. Сейчас нет, а потом да, – морщусь, потому что от этой мысли больно, – если такой разговор еще раз всплывёт, я ее уволю нахрен.

– Эй! – возмущается Матвей, – ты чего разошелся? Чем тебе Вера не угодила?

Очень хочется проорать в трубку: Тем, что она с тобой! Что ты целуешь ее когда захочешь и держишь за руку. Я хочу оказаться на его месте, но признаться в этом – равносильно потере брата.

– Она – ничем. Просто не собираюсь быть мальчиком для битья на вашем празднике жизни.

– Расслабься, Андрюх. Ты же знаешь, мать пару месяцев в боевом настроении будет, а потом осень, нехватка солнца и витамина Д, и она успокоится. Первый раз что ли?

Не первый. Она каждый год нам такие встряски устраивает, и я всегда относился к этому по-философски. Но теперь появилась Верочка, и меня выкручивает на полную, нервы жгутами стягиваются и звенят на пределе прочности. Тронь – порвутся.

Я пока не знаю, как с этим бороться.

– Я все понимаю, Мет. Сегодня, как ты просил, я принял мамин огонь на себя. На этом все. Лавочка прикрыта. Я не железный.

– Понял. Принял, – ухмыляется в трубку, – я просто не думал, что тебя так зацепит.

– Я тоже не думал.

– Ладно, хорошего вечера, ворчун.

– Иди в жопу.

Скидываю вызов. Набираю полную горсть воды и склонившись над раковиной мочу волосы. Потом умываюсь. Все равно тошно. А как подумаю, что в понедельник увижу Веру на работе, так вообще удавиться охота.

Мысли о Верке превратились в навязчивый дурман. После встречи у родителей я думал о ней все выходные. И ничего не помогало отвлечься: ни встреча с друзьями, ни книга, ни залипание в сети, ни переписка с одной из бывших.

Да, я снова попытался переключить свое внимание на другую особь женского пола.

Например, на Кристину. Почему бы и нет? Мы были с ней вместе всего пару месяцев, потом разругались в хлам и расстались. Потом помирились на неделю. И снова разругались. Потом еще несколько раз схлестывались – чисто по-дружески потрахаться без обязательств. Задорная, безотказная, садится на шпагат. Хочешь на продольный, хочешь – поперечный. Крутить можно, как угодно, дает во все дыхательно-пихательные отверстия.

Можно было бы забуриться с ней на все выходные и выйти на работы выжатым досуха, так что член не шевельнется, даже если ведро виагры принять.

Можно было бы. Да…

Но увы нет.

Не смог. Даже когда договорились встретиться, и я начал собираться, все внутри воспротивилось. Не хочу.

Вернее хочу, но не ее.

– Прости. Планы поменялись, – звоню ей по видеосвязи.

– Андрюшенька, а ты случаем не охренел, – шипит в трубку, как кобра, – я ради тебя от встречи отказалась! А ты меня опрокинуть решил?

– Мне жаль.

Ни фика мне не жаль, но она не виновата, что я придурок.

Кристина замолкает, а потом внезапно выдает:

– Березин, а ты случаем не влюбился? – приближает камеру и подозрительно всматривается.

– Что? Нет! – я гневно возмущаюсь, а сам чувствую, как начинает калить щеки.