– Аванс вчера давали или позавчера? Сегодня двадцать первое или двадцать второе?
– Ну ты, Загубина, даешь! – не дали ответить Антонине Горбачев с Фридрихом Энгельсом, Сталин пыхнул трубкой и пустил к потолку одобряющее никотиновое колечко, Лазарь не сказал ничего, просто воскрес.
7 февраля
Министр государственной безопасности ГДР Эрих Мильке протянул аккуратную коробочку с бронзовой медалью «За заслуги перед Национальной народной армией ГДР» молодому симпатичному майору КГБ Володе и пожал ему руку. Майор КГБ задумался, служит ли он в данный момент Советскому Союзу, на всякий случай пробуравил немигающим взглядом министра госбезопасности ГДР и сказал на хорошем немецком, что премного благодарен и что рад служить в замечательном городе Дрездене, который им с женой Людмилой очень нравится.
Глава вторая
Агонизирующий организм
13 февраля
– Мужиков в трамвайном депо и правда нет! – Люся намазала большой ломоть упругого с хрустящей корочкой иглинского хлеба деревенской сметаной, поверх сметаны положила три ложки белого липового меда и с удовольствием его надкусила, – один только Варданян из ремонтного цеха симпатичный, но у него пунктик – с чего бы не начал, все своим Карабахом кончает!
Антонина поставила перед подругой полулитровую кружку чая:
– Карабах – это кто?
– Народ какой-то армянский в горах Азербайджана живет, – Люся с еще большим удовольствием впилась крепкими широко расставленными зубами в ломоть хлеба.
– Живут плохо или правду ищут? – Антонина тоже намазал себе бутерброд медом.
– Да откуда я знаю! Ашот говорил, что у них сегодня в Степанакерте митинг начался по отделению от Азербайджана и присоединению к Армении, – мед с бутерброда потек по рукам Люси вместе со сметаной.
– А разве так можно?! – удивилась Антонина.
«Конечно, нельзя! – вмешался Михаил Сергеевич, – так и до отделения от СССР додумаются! Но с другой стороны, не запрещать же многочисленным народам Страны Советов высказывать свои волеизъявления!»
– Сейчас все можно, скоро Аляску Америке отдадим! – большая белая капля соскользнула с бутерброда Люси и приземлилась ей на коленку, – блин! Новые колготки! Первый раз сегодня надела! Меня же Ашот в кинотеатр «Искра» позвал!
– Сейчас застираем, не верещи! Снимай с себя все, я тебе халат принесу – Шишкин вчера подарил, под конец рабочего дня в промтоварах выбросили, по одному в руки давали, Шишкин говорит сначала жене за желтеньким отстоял, потом мне, представляешь, сиреневый купил! – Антонина побежала в комнату.
Осторожно ступая, на кухню бесшумно вошел Радик и, открыв в изумлении рот, встал оловянным солдатиком – он первый раз в жизни увидел голую женщину.
– Тьфу, напугал! Чего уставился?! – Люся неожиданно покраснела и попыталась прикрыть обильное белое тело свежим номером газеты «Вечерняя Уфа», – еще один васька загогуйла растет!
* * *
– Да ты что, Тоня! Мы Аляску продали еще в 1867 году за семь миллионов двести тысяч долларов, а не продали бы американцам, ее англичане с французами у нас отобрали бы! Они же не только на Севастополь, но и на Петропавловск-Камчатский нападали во время Крымской войны! – Лева развеселился и положил в кофе к двум кубикам рафинада щепотку соли, – сегодня в память о героической осаде Севастополя по-турецки пить буду.
17 февраля
Генка угас в три дня. Прилег пятнадцатого февраля на кушетку Валентины Петровны и задремал, утром шестнадцатого февраля открыл глаза и тихо попросил не тормошить его до обеда, в обед выпил полстакана воды и попросил не тревожить его до ужина, на ужин допил воду в стакане и сказал, что вставать смысла нет, все равно скоро ложиться, а утром семнадцатого открыл глаза и сказал Валентине Петровне:
– Я ведь, Валь, мечтал на подводной лодке плавать, к американским авианосцам незаметно под водой подкрадываться и топить назло империализму. А Колька-брательник, баянист чертов: «На тракториста учись – это самая лучшая в мире профессия! Все бабы с огородами твои будут!» Надо у Тоньки спросить сколько в двигателе самой большой атомной подлодки тракторов Беларусь в лошадиных силах вмещается – она быстро в твоей тетрадочке доходов и расходов карандашиком вычислит.
Валентина Петровна расправила слипшиеся волосики на бледном сократовском лбу Генки:
– Вот приедет на выходные, и спросим.
– Ты уж не забудь, обязательно спроси… – Генка закрыл глаза и помер.
* * *
– Боюсь я что-то, мама! Генка, кажись, партийный был! – Антонина накинула черный платок на зеркало в коридоре.
– Сиротой он был, а не партийным! Как Кольку Лилька-почтальонка отравила своим самогоном, так им и стал, никого у него кроме меня, тебя и Радика не было, – Валентина Петровна всхлипнула и застегнула верхнюю пуговицу на рубашке хитро щурящегося в потолок Генки, – как живой! Люська твоя не подведет, настоящего батюшку привезет?
Антонина хотела возразить, что они с Радиком никаким боком Генке не приходились, но передумала и тоже всхлипнула:
– Обещала! Они у него с Любкой и Сонькой тайно крестились, Алексеем зовут – молодой, симпатичный, веселый…, грамотный, то есть. Мам, ты рубашку расстегни, чтобы поп крест увидел, а то не увидит, разгневается и не будет Генку на тот свет отправлять.
Валентина Петровна вытянула за белую нитку из-под рубашки Генки новенький алюминиевый крест и положила сверху:
– Так лучше? Гена тебя перед смертью вспоминал, просил передать, чтобы мать слушалась, хозяйство вела, как в Белоруссии его ведут, чтобы тоже завела тетрадь расходов и доходов и все туда карандашиком записывала.
«Что ж вы его совсем напоказ-то вытащили?! – возмутился Михаил Сергеевич, – любой Хома Брут сразу догадается, что крест минуту назад на партийного тракториста надели».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
