И действительно - в покои императора шагнул тёмный эльф. Он явно нервничал, что было удивительно для представителя его расы, и даже заламывал руки.
Аравейн, сразу догадавшись, зачем пришёл его друг, быстро встал с кресла и, поклонившись Эдигору, попросил соизволения удалиться. Кивнув и дождавшись, пока наставник выйдет из комнаты, император повернулся к Громдрейку.
- Что-то случилось, Гром?
- Ваше величество, - склонил голову эльф, и Эдигор едва удержался от желания поморщиться - и этот туда же, начал называть величеством до официальной коронации. - Вы помните об условиях договора между покойным императором и Повелителем Робиаром по поводу меня?
Юноша нахмурился.
- Не слишком, Гром. С тех пор прошло уже целых восемь лет.
- Завтра я должен вас покинуть. Я могу оставаться при дворе до вечера того дня, когда вас коронуют.
Эдигор едва слышно вздохнул - слова Громдрейка огорчили его куда больше смерти императора, как бы кощунственно это ни прозвучало. Но ведь у него так мало тех, кого он любит и кому может доверять! Эдигору отчаянно не хотелось терять одного из наставников.
- Мне жаль, Гром. Правда, очень жаль. Мне будет тебя не хватать.
- Ваше величество, - прошептал эльф помертвевшими губами, побледнев, как сама смерть, - четыре года назад я взял у вас кольцо, помните? И с тех пор для меня на первом месте - не Повелитель, не мой народ, а вы... И друзья, которые у меня здесь появились.
Эдигор изо всех сил вцепился в подлокотники кресла, стараясь не выдать своего волнения.
- Но дело не только в этом, мой император. Возможно, меня никогда не примет и не поймёт народ, представителем которого я имел честь родиться, но... Ваше величество, я прошу у вас руки Мики Эталь. И... благословения...
Если бы Эдигор мог позволить себе открыть рот и глупо похлопать глазами, он бы так и сделал. Но... к сожалению, император должен всегда держать под контролем выражение своего лица.
А вот Громдрейк императором не был, поэтому нервно кусал губы, заламывал руки и вообще, нервничал так, что Эдигор ему даже посочувствовал. Всё ещё бледный, как снег, эльф смотрел на него, словно воспитанник был его последней надеждой.
Император встал с кресла и, выпрямившись во весь свой немалый рост, медленно подошёл к Громдрейку. Положил свои руки ему на плечи и, заглянув в глаза, тихо сказал:
- Я разрешаю. И благословляю.
И всё. Эльф вздрогнул и неверяще уставился на того, за кого он был готов отдать свою долгую жизнь.
- Ваше величество?.. И вы даже не спросите, уверен ли я... И как я буду...
Эдигор улыбнулся, и его тёмные глаза ласково заблестели. Он понимал, почему Громдрейк так обескуражен - браки между эльфами и людьми были очень редким явлением и осуждались как с той, так и с другой стороны. Хотя дети у таких пар рождались, причем либо люди, либо эльфы, явления "полукровка" как такового не существовало.
Причиной подобного поведения было не только взаимно-презрительное отношение, но ещё и то, что эльфы жили примерно в десять раз дольше. И предпочитали выбирать себе спутницу на всю жизнь, потому что влюблялись, как правило, крепко и навсегда.
А жить ещё несколько столетий после смерти своего любимого или любимой... На подобные мучения были готовы немногие.
- Гром, я знаю тебя уже восемь лет, и за эти годы неоднократно убеждался в том, что ты тщательно взвешиваешь и обдумываешь любое принятое решение. Зачем же мне сейчас задавать глупые вопросы? Уверен ли ты... Я знаю, что ты уверен. И как ты будешь жить, когда умрёт Мика? - император сделал вид, что не заметил, как вздрогнул эльф. - Я думаю, что тебе будет тяжело, но раз ты пришёл ко мне и попросил благословения, значит, ты готов к этому.
Громдрейк улыбнулся. Тяжело, вымученно, но с облегчением во взгляде. Возможно, просто от того, что его поняли. И понял никто иной, как император. Единственный, кто мог бы благословить этот брак, кроме Повелителя Робиара. Который бы назвал Громдрейка изменником, предателем и отступником за желание жениться на человеческой девушке.
- Иди, обрадуй Мику. Я знаю, что она тоже любит тебя, Гром. Я видел её глаза. Я поженю вас завтра, сразу после коронации. Обещаю.
Эльф, кивнув, низко поклонился, а затем, пробормотав что-то неразборчивое, быстро вышел из комнаты, торопясь к той, которой было суждено умереть намного раньше него, но которую он при этом был готов назвать своей единственной.
После ухода Громдрейка Эдигор подошёл к окну, где медленно догорал закат, и тяжело вздохнул.
Какой длинный день. Нападение заговорщиков из Мирнарии, гибель отца, назначение Люка главой Тайной службы, появление Элли, информация о Тенях, разговор с Громдрейком...
Пожалуй, он был одним из самых длинных дней в жизни императора.
Эдигор устал. Он почувствовал это только сейчас, стоя у окна и любуясь на заходящее за купол Центрального храма в Лианоре солнце. Небо было ярко-оранжевым, а у крыш домов - алым, почти как волосы Эллейн. Но чем выше от земли - тем голубее и чище, как глаза Аравейна.
Последний день весны. Последний день его свободы. Впрочем, нет. Глупая мысль. Эдигор никогда не был свободным. С самого раннего детства он был связан по рукам и ногам. Обладая всем, он при этом не обладал ничем, потому что на самом деле не принадлежал самому себе.
...Её руки легли на плечи в самый нужный момент, чуть сжав напряжённые мышцы, лёгкое тёплое дыхание коснулось шеи, и ласковый голос произнёс:
- О чём думаешь?
Эдигор улыбнулся, закрывая глаза и наслаждаясь прикосновениями её прохладных пальцев.
- Наверное, о будущем. С завтрашнего дня на мне будет огромная ответственность.
- Ты ведь знал, что когда-нибудь этот день настанет.
- Конечно, знал. Но все мы знаем, что когда-нибудь умрём, однако когда эта неприятность всё же настигает нас, думаем, что она пришла слишком скоро и мы ещё не готовы.
- Ты думаешь, что не готов?
Несколько секунд он молчал.
- Именно об этом я стараюсь не думать. Просто потому что должен. Я с рождения в долгах.
- Это не смешно, Эд... - прошептала она едва слышно.
- А я и не смеюсь. Завтра я стану императором, потому что я должен им стать. И лучше не думать о том, кому и за что. Просто так нужно.
- Я буду с тобой... - этот тихий голос заставил сжаться сердце Эдигора. - Если ты позволишь...
Император резко обернулся и, положив руки на талию стоящей перед ним девушки, заглянул в зелёные глаза, наполненные тревогой и ожиданием.
- Элли, - сказал он очень серьёзно, - я ещё раз спрашиваю тебя - понимаешь ли ты все последствия? Я не смогу на тебе жениться, ты не родишь от меня ребёнка, не выйдешь замуж, пока будешь считаться моей фавориткой.
От улыбки Эллейн у Эдигора едва не задрожали руки.
- Все Тени бесплодны, Эд. Я и так не могу иметь детей. Что же касается свадьбы... твоей или моей... знаешь, это меня не волнует. Ни капельки. Я просто хочу быть с тобой. Если позволишь...
Её губы были сладкими и мягкими, они пьянили сильнее вина. Прижимающееся девичье тело сводило императора с ума, и он, подхватив Элли на руки, выдохнул, еле оторвавшись от её губ:
- Это твоя последняя возможность передумать.
Эллейн обняла Эдигора за шею и серьёзно ответила:
- Не имею привычки менять свои решения.
...Та ночь была удивительной, полной открытий как для Элли, так и для императора. Она уравняла их. Девушка-Тень стала просто девушкой, женщиной, принимающей своего мужчину, а император перестал быть императором, забыв на несколько часов о существовании мира вообще, погрузившись в обладание той, которая отдала ему себя, даже понимая обречённость этих отношений.
Но в ту ночь ни Эллейн, ни Эдигор не думали ни о какой обречённости.
Они думали только друг о друге.
А утром Аравейн в Центральном храме Лианора короновал нового императора. Элли стояла в толпе, состоящей из Старших и Младших лордов и леди, и смотрела, как великий маг благословляет Эдигора и водружает на его темноволосую голову тяжёлый золотой венец с красным камнем посередине.
