Тот день стал началом нового этапа в жизни императора и всех дорогих ему людей и не людей.
Глава десятая,
в которой я теряю и приобретаю
Ты мне скажешь: "Не может быть этого! Мы с тобой - на разных планетах!" Я рассмеюсь и окна открою. Я - это ты, и всегда был тобою.
Белая гвардия. "Я с тобой"
Рым был ещё жив, когда дверь за Иборгом и Эллейн закрылась. Он умирал медленно. Я чувствовала, как постепенно гаснет руна на моём лбу, смотрела, как стекленеют его глаза, слабеет дыхание.
Кровь из моей груди, рассечённой ножом Эллейн, капала на рану Рыма, смешивалась с его кровью, но я не обращала на это никакого внимания. Медленно подняв руку, я прикоснулась кончиками холодеющих пальцев к пока ещё тёплой щеке орка и прошептала:
- Прости меня, Рым. Я всё-таки погубила тебя. Второй раз в жизни я погубила того, кто был мне дорог. Сначала Олег, теперь ты. Это я во всём виновата...
Я опустила голову и осторожно прижалась ухом к груди Рыма. Сердце ещё билось.
И вдруг он вздрогнул. Очень слабо, но всё-таки вздрогнул. Я резко подняла голову и наткнулась на напряжённый, почему-то странно знакомый взгляд Рыма.
- Я хочу... сказать... - каждое слово давалось ему с огромным трудом. - Я люблю тебя, маленькая...
Я вздохнула.
- Знаю. Я тоже люблю тебя.
Я думала, что говорю это только для того, чтобы поддержать его и утешить. Чтобы на пороге смерти он знал, что был небезразличен мне. Но, сказав "я тоже люблю тебя", вдруг поняла, что это правда.
А Рым уже, слабо улыбнувшись, закрыл глаза.
Мне хотелось кричать. Стучать кулаками по стене, топать ногами, что-то делать... Но что может изменить ситуацию? Что способно остановить саму смерть, если она решила забрать себе Рыма?
Медленно и плавно мне на нос опустилась снежинка, ласково пощекотав переносицу. Чьё-то дыхание коснулось щеки, остудив злые слёзы, и прямо передо мной вдруг мелькнули знакомые голубые глаза.
- На самом деле ты знаешь, что нужно делать. Подумай хорошенько, Линн.
Глаза моргнули и исчезли. Я не успела даже рта раскрыть, чтобы спросить что-нибудь у Хранителя. Но он, видимо, был уверен - я догадаюсь.
Кажется, меня многие переоценивают.
Я не врач и не маг. Да, я демиург, но пользоваться своей так называемой силой не умею. Да и нельзя вроде как. Что в такой ситуации я могу сделать?..
Когда я наклонила голову, мой взгляд упал на царапину, оставленную на моей груди кинжалом Эллейн, с которой всё ещё медленно капала кровь... прямо на рану Рыма.
И внезапно я вспомнила.
Просто. Чертовски просто. Ведь я же сама всё это придумала!
Когда Милли только-только встретила отряд Рыма, через пару дней они, остановившись на ночлег посреди Тихого леса, впервые разоткровенничались. И тогда орк и рассказал кое-что о себе своим попутчикам.
- Вы когда-нибудь слышали о ритуале Слияния? Для того чтобы его провести, не обязательно быть магом. Когда тот, кто тебе дорог, находится на пороге смерти, ты можешь осуществить Слияние. Это значит, что ты отдашь умирающему часть своей жизненной силы, своих способностей, если они есть. Вы всегда будете ощущать друг друга, как будто являетесь единым целым. Только так можно вырвать законную добычу из рук Дариды. Крепко связанного с живым она не сможет забрать в своё царство.
- К чему ты это, Рым? - спросила Эмиландил, нахмурившись.
Орк усмехнулся, нервно сжимая в руках чашку с бодрящим травяным настоем.
- Мой отец был очень странным орком, Милли. Он дружил со светлым эльфом. Наверное, за всю историю Эрамира ты днём с огнём не сыщешь другой подобной дружбы. Они встретились в детстве, когда ни тот, ни другой не знали, что вообще-то им положено друг друга ненавидеть, а однажды отец помог Митаэлю победить своих обидчиков при помощи рунной магии. В общем, они пронесли эту дружбу через всю жизнь, скрывая её ото всех. А когда им обоим исполнилось по двадцать, на деревню, где жил отец, напали разбойники. Люди. Их тогда разбили, но отец получил смертельную рану. Узнав об этом, Митаэль, не колеблясь, провёл обряд Слияния. Это было странно для всех, кроме них. Ведь связанные всегда умирают одновременно - один не может жить без другого, так как является его продолжением. И Митаэль умер в ту же ночь, когда погиб отец. Так и получилось, что, кроме рунной магии, я ещё немного владею магией светлых эльфов, и даже могу смешивать их...
Я улыбнулась. Такой же необычный, как и Милли с её странной, непохожей на других тёмных эльфов, магией, Рым понравился мне сразу. С первого "взгляда".
И хоть я никогда не описывала подробности проведения обряда Слияния, всё же я прекрасно знала, как именно нужно его проводить.
На пол полетела одежда. Мне нужно быть обнажённой, чтобы жизненная сила текла через все поры в коже, проникая в Рыма. Ему, конечно, тоже лучше раздеться, но снимать с него сейчас штаны и рубашку я не хотела - вдруг он умрёт в процессе? Нет уж, и так сойдёт.
Дальше нужно было смешать мою кровь с кровью умирающего, что уже случилось ранее. Эллейн, как оказалось, очень кстати меня так сильно ранила - иначе бы пришлось что-то придумывать, чтобы выжать из себя хотя бы капельку драгоценной жидкости, а никакими острыми предметами я не обладала. Мечи и ножи у Рыма отняли ещё в лесу.
Я прижалась к орку всем телом, широко раскинув руки и ноги, как морская звезда. Грудь к груди. Так, всё правильно.
Приблизив свои губы к его, я вздохнула и начала тихо говорить:
- Плоть от плоти моей, кровь от крови моей. Возьми мою жизнь, стань моим продолжением, свяжи себя со мной, оставшись там, где я сейчас. Пусть наполнится жизнью тело твоё, и раны затянутся. Пока жива я, жив ты. Пока жив ты, жива я. Плоть от плоти моей, кровь от крови моей, связанный со мной, любовь моя, брат мой.
С каждым словом я чувствовала, как силы покидают меня. Клонило в сон, голова кружилась... Но я всё-таки смогла произнести всё до конца, благо фраз было немного.
А когда я закончила, легко поцеловав Рыма в губы и уже почти проваливаясь в небытие, он неожиданно открыл глаза.
Каре-зелёные. Только теперь у них были совсем не вертикальные, а самые обычные круглые, человеческие зрачки.
...Именно в тот миг я узнала его...
И потеряла сознание.
***
Я парила в невесомости, слушая, как поёт моё сердце.
Ветер, подхватывая тело, нёс меня вперёд. Вперёд, туда, где он ждал меня. Я чувствовала его каждой клеточкой своего невесомого тела. Он ждал, и я летела, широко раскидывая руки, потому что точно знала - он поймает. Всегда ловил.
Поймал и в этот раз. Прижал к себе крепко-крепко, сжав так сильно, что, будь это наяву, сломал бы мне все рёбра.
Но здесь я только рассмеялась, взъерошивая обеими руками его светло-русые, мягкие, как шёлк, волосы.
Сколько нам лет сейчас и здесь?
А какая разница? Разве у души есть возраст?
Разве может быть возраст у вечности?
Он выдохнул мне в макушку что-то неразборчивое, и я, опять рассмеявшись, подняла голову, наткнувшись на те самые каре-зелёные глаза, которых мне так не хватало.
Он и смотрел на меня по-прежнему, и от этого взгляда кто-то маленький и окровавленный в глубине моей души зализал все свои раны и тихонечко запел.
- Олежка...
- Полиша...
Брат взял моё лицо в ладони, словно не мог наглядеться.
- Как давно... Господи, как давно!
Я подняла руку и прикоснулась к его щеке.
- Это ты...
Он порывисто вздохнул и вновь обнял меня, запустив пальцы в мои кудряшки и лихорадочно перебирая их, почти как я недавно его волосы.
