Неделя пролетела незаметно. Вот мы стоим перед запертой дверью на дачном участке.

– Милая! Ты не помнишь, где мы спрятали ключ от времянки?

– Конечно, дорогой! Мы засунули его между какими-то бревнами этого сруба!

– Ты заблуждаешься, дорогая! Сама предлагала закопать ключ около дорожки и воткнуть сверху кленовую ветку.

Мы растерянно оглянулись. Вокруг времянки валялось множество кленовых веток, обломанных ветром. Я бросился обследовать бревна, а супруга копала небольшие ямки вдоль дорожки. Беспокойство наше росло. Через час вокруг «времянки» появились горы выдранного из строения утеплителя. Все подходы были изрыты траншеями, напоминавшими линию Мажино и укрепления Маннергейма одновременно. Только приступы отчаянного голода вынудили нас искать иное решение проблемы. Я разогнул два гвоздя, которые держали оконную раму, аккуратно извлек её и прислонил к стенке.

– Прошу пожаловать в нашу скромную обитель! – пригласил я свою спутницу. Мы бодро влезли в освободившийся оконный проём.

Когда суп был съеден, а в кастрюльке заманчиво булькала гречневая каша, я посмотрел на белку, которая торопливо догрызала вход в новый скворечник соответственно своим размерам, и печально произнес:

– Мои биологические познания напоминают, что белка в состоянии запомнить более двухсот мест хранения своих припасов минимум на полгода.

– Нехитрые подсчеты подсказывает мне, что мы оба вместе взятые в четыреста раз глупее одной среднестатистической белки, – печально ответила мне супруга.

– Это слабое утешение. Чтобы повысить твою самооценку, я расскажу тебе историю про своего одноклассника Васю, который по упрямству и самоуверенности мог бы занять призовое место в этих дисциплинах на любом чемпионате мира.

Я постелил плед на лужайке перед домом, вынес столик, тарелки, кувшин с соком и два фужера. Мы уютно расположились под молодыми яблонями.

Люди, которые встречаются на нашем жизненном пути, делятся для меня по разным признакам. Важнейший из них – «значимость в моей судьбе». Большинство, как статисты в массовке, не оставляют в памяти ни лиц, ни поступков. Они как листья в октябре. Ветер времени сорвал и унес их из нашей памяти. Вряд ли мы сможем выделить в вихре осенних бурь кого-то из миллионов их собратьев. Гораздо меньше тех, кто оставляет хоть какой-то след в череде событий вокруг нас. Только единицы меняют нашу жизнь и судьбу.

Вася появился в нашей школе ранней весной, когда я учился в шестом классе. У нас иногда появлялись новые ученики, уходили в другие школы те, кто учился с нами. Я не помню уже большинства из них. Такие яркие личности, как Вася, запоминаются всем и навсегда. До сих пор у меня перед глазами картина: он робко зашёл за нашим завучем в класс в самой середине урока. Скромно кивнул, когда был представлен учителю и ребятам, тихонечко прошёл на заднюю парту. После этого два дня мы не обращали на него внимания, так тихо и незаметно вел он себя. Всеобщее внимание он обратил на себя первый раз на уроке физкультуры. Наш немолодой и уставший от однообразных занятий физрук терпеливо объяснял нам технику лазания по канату.

– Значит так, ребята! – говорил он. – Руками подтягиваете тело наверх, потом ногами удерживаете его, перехватываете руки выше и снова подтягиваете тело. Всем понятно?

– Я, право, удивляюсь! – раздался негромкий Васин голос. – Как в такой современной школе могут преподавать такие отсталые учителя!

В классе повисла неловкая пауза, ученики были в шоке. Несчастный физрук застыл с раскрытым ртом.

– Я надеюсь, все согласятся со мной, что ноги гораздо сильнее рук? – таким же спокойным голосом продолжал Вася.

– Бесспорно! – ответил физрук, который начал отходить от потрясения. – Возможно, вы покажете классу «правильный» стиль работы на канате? – и он сделал приглашающий жест в сторону снаряда.

– Легко! – ответил наш герой. Сопровождаемый восхищёнными взглядами одноклассниц прошествовал к канату и начал демонстрацию своего метода. Метод этот позволил Васе ценой неимоверных усилий подняться на два метра, потом после недолгой борьбы с силой земного тяготения, совершив несколько нелепых движений, физкультурник-новатор рухнул на группу своих сторонников, толпившуюся внизу. Самого героя и зрителей спасло то, что весил он немного, высоко залезть ему не удалось. Травмы были нетяжёлые: ссадины, ушибы. Урок был сорван. Вася удалился в санчасть с остальными «пострадавшими».

На следующий день на уроке труда наш герой снова возмутился некомпетентностью преподавателя. Он с жаром доказывал, что только ему известно, как правильно вставлять нож в рубанок. Психика трудовика оказалась поустойчивей, чем у физрука. Васино выступление развеселило его.

– Вы утверждаете, молодой человек, что сотни лет столяры всего мира не могли понять простую истину, которая открылась вам сразу при виде рубанка? – саркастически осведомился он.

– Я же не виноват, что все столяры такие дураки! – скромно ответил Вася. С этими словами он проворно разобрал рубанок, собрал его «своим» способом и уверенно провёл им по дощечке, закрепленной на верстаке. Нож в рубанке сначала упрямо уперся, потом выгнулся, сорвал крепление и вырвался на свободу. С тяжёлым гудением, стремительно вращаясь, он пересек класс, по пути нанося разрушения кабинету и лёгкие ранения одноклассникам. Потом, видимо, вообразив себя бумерангом, он взмыл вверх, отрикошетил от потолка и помчался в обратную сторону. Урок снова был сорван. Вася возглавил процессию, следующую в медкабинет.

Терпение директора школы лопнуло после инцидента на уроке географии. Молодая учительница, рассказывая про европейские страны, упомянула Голландию, но поправилась, что это государство Нидерланды.

– Как это, Голландия – Нидерланды!? – вскинулся мирно дремавший на последней парте Вася. – У меня один дядя ездил в командировку в Нидерланды, а другой дядя на экскурсию в Голландию! Уж не хотите ли Вы сказать, что ездили они в одну страну? – едко осведомился Вася.

– Конечно, в одну! – радостно ответила учительница. – Это на самом деле очень распространённое заблуждение!

Они жарко заспорили. И тут я увидел: Вася совсем не умел слушать собеседника. Он перебивал, кричал, никакие аргументы и рассуждения не проникали в его бедную голову. Разумеется, и на этот раз спор их зашёл в тупик. Когда рыдающая географичка потребовала, чтобы Вася не срывал урок и вышел из класса, он торжествующе ответил:

– Вот видите! У Вас нет настоящих аргументов для спора. Вы прибегаете к административному ресурсу!!! – с этими словами под восторженные взгляды одноклассников и влажные взоры одноклассниц покинул кабинет.

В этот день после уроков состоялся экстренный педсовет.

На повестке дня был один вопрос: Вася!

– Я предлагаю отчислить его из нашей школы, – поглаживая свежую царапину на щеке, сказал трудовик. – Он мне полкласса чуть не укокошил!

– Присоединяюсь!!! – сказал физрук.

– К сожалению, мы не имеем такой возможности, – печально произнесла директор школы. – Васю уже отчисляли все школы нашего района. Меня в РОНО строго предупредили… Отступать нам уже некуда…

– Ха!!! Нормально!!! – нервно засмеялась географичка. – Они от него отделались, а мы за всех отдувайся.

– Товарищи, товарищи! – вмешалась директор школы. – Давайте для начала вызовем в школу Васиных родителей и строго с ними поговорим.

На следующий день, задолго до начала занятий, у дверей преподавательской топтался невзрачный мужчина средних лет, подозрительно похожий на Васю. Без четверти девять он уверенно зашёл, назвался Васиным папой и выразил сожаление столь низкой подготовкой учителей в такой замечательной школе. Но любезно согласился помочь школьному персоналу поднять свой профессиональный уровень, прочитав лекцию по педагогике. Начал он с глубокой древности, кратко упомянув Конфуция и Демокрита. Потом папа более подробно рассказал про Аристотеля, плотно засел на жизнеописании самого известного его ученика. Когда он дошёл до битвы при Гавгамелах и с азартом описывал недостатки построения пехоты с колесницами у Дария третьего, из угла, где затаилась историчка, остро запахло валидолом. Знания лектора основывались на художественных фильмах, комиксах и желтых журналах. Ближе к обеду, благополучно описав деятельность Марка Фабия Квинтилиана, он обрушился с резкой критикой на Иоганна Песталоцци.