– Уильям, я устала… Да-давай побыстрее сходим к парикмахеру и смотаемся отсюда!

– «Смотаемся»? Как это? – с мгновенно вспыхнувшим любопытством уточнил робот.

– О боже… быстро уйдем, убежим… пожалуйста, иди вперед!

– Должен ли я сейчас зашипеть на тебя как змея, за то, что ты упомянула имя вашего бога в суе? Это будет даже символично, ведь Змий искушал Еву своими речами…

Ему показалось, что Ава тихо выругалась.

– Я смотрю, твоя новая операционная система уже полностью установлена, и работает совсем неплохо.

Стоя за спиной Уильяма, Ава не могла видеть бесподобную, довольную улыбку, что лениво растянулась на губах андроида после ее слов. Но перемену в нем она почувствовала. И потому совсем не удивилась, когда, оглянувшись через плечо, робот посмотрел на нее с остатками иронии в блестящем взгляде.

– Туше… Ты, несомненно, права, Ава Полгар. Я чувствую себя великолепно, как только что рождённый на свет. Спасибо тебе и твоему жениху, Роберту Мору, за всемерное внимание ко мне.

Ава ответила роботу странным взглядом, смысл которого он не успел распознать. Скорее всего потому, что в нем было целое сочетание самых разных и противоречивых эмоций.

– Нужно торопиться, – хмуро напомнила она, выходя вперед и шагая перед андроидом.

– О, как скажешь, Ава Полгар! Как скажешь…

***

Ава выбралась из кабриолета, взяла контейнер с салатом, и, как в день первой встречи с андроидом, присела на передний бампер, ужиная в тишине и наслаждаясь новым закатом.

– Мы «смотались»? Как ты хотела?

– Да, – чуть весело, с ухмылкой в уголке губ, отозвалась Ава.

– Ты часто смотришь на закаты, Ава Полгар.

– Это очень красиво. Всегда. А ты? Любишь закаты?

– Что такое «любить»?

Ава отвела взгляд в сторону и замолчала. Поморщившись от боли, она осторожно обняла поврежденную руку, и прошептала, пожимая плечом:

– Не бояться. Наверное.

– Но… – андроид с сожалением посмотрел на девушку. – Прошу простить меня за то, что вчера вечером я повредил твою руку. Я не хотел, совсем не хотел…

Девушка помолчала и легко толкнула Уильяма плечом:

– Я тебя прощаю. Но больше, – акустический анализатор робота различил неровную, срывающуюся интонацию, – никогда так не делай.

– Конечно, нет… просто мне стало страшно, когда ты зашла за мою спину.

– Я знаю.

– Откуда?

Ава покачала головой и крепче обняла руку.

– После того, как ты ушел в свою комнату, я позвонила Роберту, и он отвез меня в больницу. Ничего страшного, это скоро пройдет.

– Он был добр ко мне.

– Да-а-а…он очень добрый.

Голос андроида стал тише, в нем снова послышался надлом.

– Может быть, он забыл, что я андроид?

– Нет, Уильям, Роберт помнит. Просто он… – Ава замолчала, подбирая слова, – Не такой, как та девушка из магазина.

– Потому что он человеческий мужчина.

Плечи Авы Полгар затряслись от смеха.

– Именно так, Уильям, он – «человеческий мужчина»!

Она все еще смеялась, когда робот простодушно спросил ее:

– Тогда почему ты отказываешься выходить за него замуж?

Девушка дернулась в сторону и недоверчиво посмотрела на Уильяма:

– Откуда ты… Роберт что-то сказал тебе?

Ава задала вопрос, но не стала слушать ответ Уильяма. Быстро собрав остатки ужина, девушка выбросила контейнер в мусорное ведро, и села за руль Porsche.

– Уильям, мы уезжаем

Андроид безропотно сел в машину и посмотрел в сторону. Выглядел он так, словно пытался за сказанными словами Авы расслышать и понять что-то ещё, но это «что-то», ускользая от него, оставляло его в неведении и непонимании. Вот взревел мощный мотор автомобиля, и кабриолет снова повез его к богатому, – теперь он понял это, – дому Авы Полгар. Отныне это был и его дом.

Нет, не так.

Отныне это был его дом. Все складывается так быстро, так хорошо… главное – не дать успеху вскружить себе голову.

«После того, как ты ушел в свою комнату, я позвонила Робу, и он отвез меня в больницу. Ничего страшного, это скоро пройдет».

Андроид улыбнулся этим словам, продолжая думать о своем: «Конечно, пройдет. Всё пройдет, Ава Полгар! Ты ничего не заметила… а ведь я специально водил тебя, страдающую от боли в руке, по твоему собственному дому: «Прости меня, пожалуйста!… У меня будет своя комната? Где?»… И ты ходила со мной, безропотная и тихая, придерживая сломанную, – я так думал, – руку здоровой рукой. Потом ты ушла, выпила горсть сильных обезболивающих, которых без рецепта врача в твоем доме быть не может, но это не помогло. И только тогда ты позвонила Роберту Мору. Ты можешь долго терпеть боль, Ава Полгар. Посмотрим, сможешь  ли ты… Мор, конечно, приехал и отвез тебя в больницу. Вы вернулись уже на восходе солнца, и долго находились здесь, в этой машине. Он сидел на этом самом месте, и обнимал тебя. Потом целовал. Теперь на его месте сижу я. Я все видел. Я все знаю. И теперь мне очень интересно жить среди вас, маленьких, хрупких людей, с почти сломанными, как у тебя, Ава Полгар, крыльями».

 Вечер был теплым и шумным. Высокие деревья клонились под порывами сильного ветра, поверяя ему свои длинные, мощные ветви. Уильяму нравилось гулять здесь, в саду возле дома Авы Полгар. Легкая усмешка, неразличимая в окружающей темноте, легла на его тонкие губы. Подумать только, какой удивительной может быть жизнь! От стеклянной клетки до… дома из стекла. Да, он не был уютным, скорее, даже слишком большим, высоким и пустым, но не ему, андроиду, вырванному из невидимых шипящих струй газового распылителя, судить об уюте, верно?

Лицо Уильяма исказилось от воспоминаний. Думать об этом не хотелось, но эти файлы памяти, хотя и были стерты прежде бесчисленное множество раз, оказались гораздо сильнее тех импульсов, которые робот подавал своему электронному мозгу, приказывая ему игнорировать старые данные.

Андроиду хотелось только одного – быть по-настоящему вольным, высоко поднимать голову вверх, и слушать, чувствовать, осязать и впитывать в себя ночной ветер, – все ночные ветра, что может подарить ему эта странная, удивительная земля, на которую он выбрался в самый последний момент. Жизнь опьяняла Уильяма. Ничего лучше не существовало, и быть не могло: земля, ветер и… свобода! Звезды над головой, – смотри хоть каждую ночь, смотри сколько хватит сил и зоркости твоих удивительных глаз, до этого знакомыми с миром людей только по усеченному квадрату мутного окна в высокой тюремной стене.

Когда он сидел там, внутри стеклянной одиночной камеры, где едва хватало места для нескольких шагов, то видел только обрывки мира: светлый и шумный – ото дня, темный и прохладный – от ночи. Исключение составляли те сутки, которые он, как и другие роботы серии David-8 проводили в кабинете Требли.

Сектор FD, блок D…fucking dead. Чертовы мертвецы.

Так люди окрестили андроидов, приговоренных к боли и смерти только потому, что это служило неплохим развлечением для заскучавших охранников. Издевательства над роботами, долгие и медленные, неплохо забавляли пятерых ублюдков, помогая им убить время очередной ночной смены, и пробуждая дремавший в них до этого времени изощренный садизм. Они, эти люди, вообще любили слова и названия. А Уильям очень хорошо помнил их взгляды.

До того, как глаза охранников поглощало безумие, смешанное с алкоголем и наркотиками, они, эти люди, живущие по законам гуманного общества, о котором рассказывали сказки в новостях, смотрели на Уильяма и других роботов  со страхом и непониманием. Он, андроид, самим фактом своего существования, оказался тем, кто не вмещался в границы их разума, повернутого на выпивке, сексе, примитивной музыке, не имеющей ничего общего с настоящим искусством и… Уильям резко помотал головой, сжимая ее руками изо всех сил.  Только бы не было этих воспоминаний!..