Осыпая врага градом ударов, Давыдов не забывал про коня – то брал его в шенкеля, то давал шпоры, и все это отключенно, на автомате, словно само собой, не думая, как опытный водитель переключает передачи в автомобиле. Удар – коня чуть назад… Уклонился – коня вперед… Ага, вот вражина замешкался – так бросить лошадь грудью! Сбить!
Француз пошатнулся в седле, замешкался на один только миг… И безжалостный клинок Денис располосовал ему шею и плечо! Брызнула кровь, забрызгала черный с белой шнуровкою ментик… А Давыдов уже летел вперед и тут же схватился сразу с двумя, с разгона отбил удар одного, атаковал другого, приподнялся, завертелся в седле, а затем, резко пришпорив лошадь, бросил ее вперед, тут же взвив на дыбы, развернулся… Широкая желтая спина оказалась совсем рядом… Удар! Немедленный, беспощадный… Черная полоса на желтом быстро превратилась в красную… Второй враг обернулся… слишком уж медленно… Вот тебе, получай! И снова вперед… Как там Станислав? Ага, вот он… бьется! Правда, пеший уже… Видать, не берег коня…
– Держись, брат! Держись!
Пригнувшись, Денис поспешил на помощь товарищу… И тут вдруг трубы затрубили отход! Черт… Нежданно… Однако в бою не своя воля – командующего.
– Отступаем к ратуше! – проскакав мимо, заорал вестовой. По крайней мере, именно так понял Дэн…
Снова раздался залп – организованно отступая, стреляла прусская пехота. Войска отошли к ратуше, и там Денис снова отыскал Ураковского. Тот уже обзавелся трофейной фузеей и отсалютовал приятелю окровавленным штыком!
– Фельдмаршал! – вдруг закричал кто-то.
Повернув голову, Давыдов узрел знакомую сухопарую фигуру верхом на белом коне. Рядом с командующим скакали адъютанты, знаменосцы и барабанщики. Осадив коня у ратуши, фон Блюхер взмахнул рукой и что-то сказал, как всегда спокойно и невозмутимо.
– У французов брешь в Сент-Амане, – как мог, перевел Ураковский. – Фельдмаршал приказывает тотчас же атаковать.
Не успел он это сказать, как Блюхер выхватил шпагу и прокричал свое знаменитое «Фовертс!» – «Вперед!».
Что ж, «черных» гусар уговаривать долго не надо. Правда вот… Вот только вести их в бой оказалось некому – полковника Терлица ранило, и довольно тяжело, вражеская поля угодила ему в бок. Ждать, пока назначат кого-то еще, было некогда… и Давыдов, выхватив саблю, бросил коня вперед и громко заорал:
– Форвертс! За мной, гусарушки! Ур-ра-а-а!
Обходя затаившегося врага с левого фланга, конница понеслась вперед неудержимою лавою, не обращая внимания на вой пуль и картечи. Теперь главное – быстро… как можно быстрее… еще быстрей!
Впереди грохнули пушки. Просвистели над головой ядра, чавкнули, тяжело упав в грязь. Не дать пушкарям перезарядить орудия… не дать!
Денис обернулся в седле:
– А ну быстрей, братцы! Форвертс!
Вот впереди показались аккуратные домики и церковь – Сент-Аман! Сразу за церковью тускло блеснули стволы. Батарея! Французские артиллеристы поспешно орудовали банниками… еще немного, и…
– Форвертс! Форвертс!
«Черные» гусары Давыдова вынеслись к орудиям вмиг и тут же посекли всю прислугу.
– Туда! – Денис указал на главную улицу… Откуда тотчас же грянул ружейный залп. Убило сразу трех гусар и пятерых ранило…
– В укрытие! – живо распорядился Дэн. – За церковь… Нах кирхен… Нах…
Удивительно, но все его поняли. Впрочем, тут трудно было б сообразить что-то еще.
– Спешиться! – Давыдов спрыгнул с коня, доставая седельные пистолеты. – Приготовить оружие. Пистолеты, карабины… Кто-нибудь может обращаться с пушками?
Денис кивнул на орудия. Его поняли. Четверо гусар подбежали к орудиям, развернули, принялись заряжать…
Тем временем на главной площади Сент-Амана прокатилась россыпью барабанная дробь! Запела труба… Четко печатая шаг, линейная французская пехота пошла в контратаку. Впереди выстроились рослые гренадеры в мохнатых медвежьих шапках. За ними синели мундиры вольтижеров из легкой стрелковой роты. Шли под грохот барабанов… Вот барабаны стихли – резко, по приказу. Гренадеры упали на одно колено, выставили ружья – залп! Грохнули барабаны… Гренадеры поднялись, рассредоточились, пропуская тех, у кого были заряжены ружья… Снова залп! Дробь барабанов… Залп! Из-за церкви голову нельзя было высунуть!
Давыдов обернулся к орудиям:
– Готовы? Пли!
Ахнул картечный залп, сметая гренадеров, враги залегли, затаились…
И вот тогда Денис взметнулся в седло и снова скомандовал:
– Форвертс!
«Черные» гусары бросили коней с места в галоп, понеслись молча, сверкая саблями… Враги не успели поднять голов! И нового залпа им сделать не дали. Впрочем, гренадеры долго сопротивлялись, брали коней на штыки, вольтижеры же поспешно ретировались, сообразив, что действие разворачивается вовсе не в их пользу.
Сент-Аман был взят! С этим сообщением Дэн тут же отрядил вестового. Тот вернулся быстро, передав благодарность командующего и новый приказ – немедленно возвращаться к Линьи, где началась новая сеча.
– Французы наступают, – передал вестовой. – Скорее!
– Форвертс! Вперед!
Уже плавился вечер, и вышедшее из-за палевых облаков ласковое золотистое солнце гладило своими лучами кроны деревьев и французские штыки, угрожающе сверкавшие по всему фронту. За лесом, сразу же у Линьи, все поле было усеяно солдатами! Конница, пехота, артиллерия… Все перемешались, и уже непонятно было, кто где. Налетевший ветер медленно тащил клубы густого порохового дыма куда-то к Карт-Бра, где действовал Веллингтон. Здесь же, у Линьи…
– Да где же, черт побери, командующий? – Бросив коня на невысокий холм, Давыдов внимательно осмотрел округу.
Сильно мешал дым, и все же в его разрывах гусар наконец-то увидел знакомую фигуру на белом коне…
– Вот он, фельдмаршал! На помощь… Вперед!
Давыдов погнал коня, не обращая внимания на канонаду, на гул картечи и пуль. Повинуясь приказу, «черные» гусары неслись вперед, не задерживаясь, не отвлекаясь на мелкие стычки, с ходу пронзая поредевший строй врагов, как нагретый на огне нож пронзает масло.
– Форвертс! – подгонял коня Денис. – Форвертс, братцы… Вперед! Эх, где-то тут брат Ураковский?
Потеряв коня, Станислав Петрович не принял участия в атаке на Сент-Аман, оставаясь где-то здесь, в Линьи… А эту деревню сейчас атаковали французы. Давили всей своей массой, и сам император вел их в бой! Во-он там, за липами, покачивалось, развевалось на ветру трехцветное золоченое знамя – знаменитый штандарт Наполеона и его непобедимой гвардии!
Непобедимой, говорите? Давыдов ухмыльнулся в усы. Ага, как же! Однако где же наш старичок? Ага, вот он! С полверсты… Что-то мечется и, похоже, собирает войско в атаку… Нагнать! Живо! Форвертс!
Денис успел. Явился со своим гусарами вовремя – фанфары как раз заиграли поход!
– Гут! – завидев Давыдова и гусар, Блюхер заулыбался. Несмотря на возраст, выглядел он вполне браво и плевать хотел на опасности. За эту вот бесшабашную храбрость, соединенную с прусской дотошностью – странная смесь! – и любили его солдаты, за это же уважали враги.
– За мной! – Подмигнув Денису, фельдмаршал взмахнул шпагою и бросил коня вперед.
Разом грохнули барабаны, запели трубы, и громовое «ура» в который раз уже за сегодняшний день раскатилось над полем боя. Черные ментики гусар, белые пехотные мундиры, золото эполет и грозный блеск сабель – все смешалось, все потекло, понеслось на французов…
Враги встретили атаку плотным артиллерийским огнем. Захлебываясь от ненависти и злобы, палили полковые пушки, изрыгая ядра и картечь. Вольтижеры – стрелки в синих мундирах – залегли в небольшой балке и, дождавшись прусскую конницу, дали смертельный залп! Многих вырвало из седла, слишком многих… и Давыдов внезапно увидел, как падает под фельдмаршалом раненый или убитый конь. Поспешая на выручку, Денис повернул лошадь… и почувствовал, как что-то ударило в грудь.
Между тем прусскую армию охватила полная неразбериха. Командующего не было, французы продолжали обстрел, и что делать, никто не знал. Войска начали отступление в большом беспорядке, а несколько тысяч новобранцев просто разбежались по окрестным полям. Впрочем, Денис этого не видел, не знал.
