Подъехав, уланы велели обоим подозрительным спешиться, направили пистолеты и пики.

– Какой красивый городок, Станислав! Вы только гляньте, – посмотрев налево, на маячившие вдали старинные стены и башни, восхитился гусар. – Верно, это Льеж?

– Скорее, Намюр. – Ураковский покачал головой и вздохнул, едва не поскользнувшись в грязной и глубокой луже. – Ах, Денис, все-таки зря я впутал вас в это гибло дело. Кто ж нас на войну-то возьмет?

– Возьмут, – убежденно отозвался Давыдов. – Меня – командиром, а вас – моим адъютантом.

– Вот как? – Помещик невольно засмеялся. – Сразу же в командиры? Однако.

– А так и будет, вот увидите! Эй, милейший… – Взмахом руки Денис подозвал уланского унтер-офицера, по всему, тот был в разъезде за старшего. – Вы бы поторопились, господа. Боюсь, не опоздать бы к ужину.

– И с кем вы собрались ужинать? – недобро ухмыльнулся унтер. – Уж не с Бонапартом ли?

– Нет, не с Бонапартом. – Давыдов спокойно посмотрел улану в глаза. – Герр Гебхарт фон Блюхер с радостью угостит нас яствами и вином!

– Кто угостит? – не понял унтер.

– Фельдмаршал ваш угостит, черт бы тебя побрал! – не на шутку разозлился гусар. – А ну веди живее! Как говорит ваш фельдмаршал, форвертс, форвертс!

Блюхера так и прозвали – «герр Форвертс», «господин Вперед». Прозвали русские солдаты прусской силезской армии, расформированной еще в 1814 году. Жаль, что нынче все без русских. А может, и наоборот, все правильно, нечего зря лить русскую кровь, тем более в каких-то там заграницах. Ну, разве что так – добровольно. Вот как Давыдов и Ураковский.

Поначалу над непонятными пленниками активно посмеивались. И разведчики-уланы, и их командир – бравый полковник. Правда, тот все же кое-что знал…

– Денис Давыдов, говорите? А прочтите-ка стихи!

Денис прочел – не жалко. Полковник и его офицеры внимательно выслушали, не поняв, разумеется, ни слова… Однако все же решено было странную парочку препроводить в главный штаб прусских армий, что располагался недалеко от деревушки Линьи. По мнению Давыдова, расположение вышло не очень-то удачным – соседнюю деревню Сент-Аман уже заняли французские части.

На удивление конвоиров, старый фельдмаршал изъявил желание принять «странных русских», едва только услыхал фамилию Давыдова, коего хорошо знал и помнил еще по Ла-Ротьеру.

Командующий прусской армией занимал добротный крестьянский дом с обширным двором и садом, во дворе во множестве толклись штабные, подъезжали какие-то гонцы, всадники – в общем, суматоха стояла та еще!

Войдя в дом, Давыдов остановился и, щелкнув каблуками, доложил:

– Господин фельдмаршал! Генерал-майор Давыдов на войну явился! Прошу располагать мною, как вам будет угодно.

Кто-то из свиты, знавший русский язык, немедленно перевел все Блюхеру. Да старый вояка и сам уже признал славного героя.

– А! Денис Васильевич!

Седовласый фельдмаршал в черном мундире с красным, шитым золотом воротником, подойдя, похлопал Давыдова по плечу и кивнул Ураковскому.

– Ты как здесь, старый рубака?

Денис повел плечом:

– Да так вот, ваше превосходительство… Случайно. Проезжали с приятелем мимо, дай, думаем, повоюем. Может, фельдмаршалу Блюхеру боевые генералы нужны…

– Генералы, говоришь? – скрипуче засмеялся фельдмаршал. – Так ведь нужны, да. Офицеров у меня много, а вот чтоб и опыт, и штабная работа – увы. Так что ты, Давыдов, как раз вовремя. И должность у меня для тебя есть… – Тут Блюхер хитро прищурился и склонил голову набок. – К генералу Терлицу в помощники пойдешь? Штаб-офицером… Уж, извини, полковничья должность…

– Да по мне – пусть и полковничья! – возликовал Дэн.

– Э-э! – Фельдмаршал шутливо погрозил пальцем. – Там непростой полк, Давыдофф… Про «черных» прусских гусар что-нибудь слышал? О! По глазам вижу – слышал. Так поезжай, здесь рядом. Шей уже мундир, на днях выступаем! Да, приказ я напишу…

– С мной вот адъютант. – Поблагодарив, Давыдов вспомнил про Ураковского. – Достойнейший и храбрейший человек, хват.

– Ну-ну, ладно, – махнул рукой Блюхер. – С тобой путь едет. Да особо там не пьянствуйте! Через день-два в бой.

Экипироваться приятели успели за день. Старый фельдмаршал не обманул, приказ написал сразу, так что по прибытии в полк новоиспеченного штаб-офицера с адъютантом встретили… ну, если не как родных, то и без особого ропота.

– У нас тут есть Готлиб, полковой портной, – тут же по прибытии распорядился генерал Терлиц. Высокий, сутулый, он родился в Восточной Пруссии и неплохо говорил по-русски. Был ранен под Аустерлицем, едва не погиб под Фридляндом, Давыдова же знал по словам других – лично встречаться не довелось.

– Зато вот сейчас свиделись, – усмехнулся Терлиц. – Вне строя можете звать меня просто – Макс.

Полковой портной Готлиб Байер оказался молодым человеком лет двадцати пяти и невероятным треплом! Слава богу, он почти не знал русского и французского, впрочем, специалистом был отменным: мундиры сработал за пару часов! Правда, доломаны, ментики у него имелись. Оставалось лишь только слегка подправить, подшить…

Форма у прусских гусар Денису понравилась: черные курки с белой тесьмой, красный ворот и красная же плоская сумка на длинном ремне – ташка, а уж кивер… всем киверам кивер! С белым черепом и костями вместо кокарды! Просто какие-то гусары смерти!

На следующий день, 16 июня 1815 года, уже с утра слышались грозовые раскаты. Где-то за лесом, у Сент-Амана, показались густые клубы дыма, и шальное ядро, прилетевшее невесть откуда, глухо шмякнулось в сырую землю в нескольких шагах от копыт фельдмаршальского коня.

– Ну что ж, – вытерев тыльной стороной ладони попавшие на лицо брызги, Гебхард фон Блюхер невозмутимо погнал коня вперед. – Похоже, зверь хочет напасть. Именно сегодня, друзья мои. Именно сегодня!

Зверем старый генерал-фельдмаршал называл Наполеона, тот же прозвал Блюхера Старым чертом. Такой вот обмен любезностями.

Серое, затянутое плотными облаками небо, казалось, дышало тревогой. Ближе к обеду разведка донесла о выступлении армии маршала Нея неподалеку, у Катр-Бра. Наполеон, как видно, тоже этого ждал – тотчас же началась канонада, французские ядра разорвались на самой околице Линьи, а вот уже совсем рядом, в лесу, гулко грянули барабаны.

– Французы! – сдерживая коня, улыбнулся Ураковский. – Что, брат Денис, посчитаемся с этой галльской сволочью?

– Вижу, тебе не терпится! – Давыдов рассмеялся, покусывая усы.

Форма «черных» гусар очень шла ему, да, впрочем, и любому. Сочетание цветов – черный-белый-красный – будоражило кровь и психику, недаром Хуго Босс использовал его для эсэсовской формы. Да еще мертвая голова – череп с костями – на кивере! Дэн как-то даже стеснялся, хотя чего уж теперь…

Барабаны становились все ближе, и вот из-за леса с гиканьем вырвалась конница с желтых мундирах – гусары генерала Жокино! Полковник Макс фон Терлиц выхватил из ножен саблю и, что-то закричав, повел гусар в контратаку. Под копытами коней зачавкала земля, исходящая дождевой влагой. Громовое «ур-р-ра-а-а-!!!» потрясло всю округу, до самого Катр-Бра! Две лавы – желтая и черная, – сверкая саблями, неслись друг на друга… Враги становились все ближе, ближе, вот уже стали хорошо различимы их лица, глаза…

Удар! Звон! Искры! Встретились… сшиблись… сошлись! Кто-то вылетел из седла, кого-то затоптали, кое- кто взвил коней на дыбы… Гулко грянули залпы – подоспела линейная пехота. Снова завыли в воздухе пушечные ядра, засвистела картечь… Поздно уже было картечью, поздно. Уже слились, уже схватись уже непонятно стало, кто где.

Сверкающая сабля Давыдова со звоном ударила вражий клинок. Денис тут же бросил коня влево, отскочил и снова ударил с непостижимой яростью несколько раз подряд, не давая врагу опомниться. Француз в желтом ментике и доломане оказался не лыком шит, не молод уже, ветеран… Наверное, помнил хорошо и Смоленск, и Бородино… И Березину тоже! Или забыл? Так вот тебе, вот!