– Прибытие Блюхера – или гибель! – так, говорят, воскликнул тогда Веллингтон, надеясь на чудо. И чудо произошло!
– Форвертс!
Завидев наконец огромную массу французов, неустрашимый прусский фельдмаршал, «господин Вперед», мановением шпаги бросил в бой всю свою армию.
– Форвертс, Денис! Вперед! Спасите англичан. И да пребудет с вами Бог и Пресвятая Дева.
Давыдову не нужно было повторять дважды. Тем более такой приказ. Вперед! Что может быть лучше? И «черные» гусары фон Терлица всесокрушающей бело-черно-красною лавою понеслись на толпы врагов вслед за своим новым командиром. Гремело громовое «ура», вились в пороховом небе разноцветные штандарты и стяги, и на киверах прусских всадников устрашающе белели череп и кости. Форвертс! Победа или смерть!
Давыдов пригнулся к шее коня, в руке его трепетала сверкающая сабля, смертельная для врагов… Вот и они! Старые знакомцы! Денис увидел желтые доломаны гусар генерала Жакино… Старые враги! Вот и встретились!
Удар! И бледное лицо врага наискось пересекла рваная кроваво-красная линия… Что там с ним дальше? А черт его… Вперед! Вперед! Форвертс! Еще удар… На этот раз клинки скрестились. Два всадника закружились в яростной сече… На этот раз противник оказался силен, здоровенный кирасир в каске с конским плюмажем. Такого не очень-то возьмешь сабелькой, особенно так вот, за здорово живешь, с наскока. Да и кирасирский палаш – оружие убойное. Атаку тяжелой кавалерии выдерживал мало кто…
Удар! Прямо по каске… Н-на! Ошарашить. Оглушить. Еще разок – н-на! Семь-восемь ударов сразу, по каске, секунды за три! В круглой башке кирасира явно зашумело, как после стакана водки, глаза врага округлились… Палаш просвистел мимо, Денис как раз бросил в сторону коня, пригнулся и… снизу… прямо по носу, клинком… Удар из числа останавливающих. Кровушки хлынуло немерено, да и больно… Правда, не смертельно, но на какое-то время кирасир из строя выведен… Черт с ним… Вон, впереди уже скачет еще один. За ним – еще! Однако же и Давыдов не один в поле воин. За ним – Станислав Ураковский, друг и земляк, за ним – «черные» прусские гусары. Элита, «мертвая голова»! Удар! Натиск! Форвертс! Вперед!
Враги дрогнули… повернули… бежали! Причем – везде! По всему плато Мон-Сен-Жан, по обе стороны от брюссельской дороги. И там дрогнули, где Ватерлоо, и там, где Бель-Альянс. Били, навалились на англичан, на Веллингтона… Не ожидали Блюхера. А он пришел! Вот ведь старый черт, бывает же.
Вечерело уже. Тусклое желтое солнце устало отражалось на стволах оружий, на касках и кирасах, на саблях, палашах и штыках. Устали все. Вымотались. Лениво огрызались орудия. Чавкала под копытами и ногами вымокшая от недавних дождей земля.
Французы отступали. Отступала гвардия, ведомая маршалом Неем на позиции англичан. Захлебнулась атака… не вышла. Увы… Гвардия… Последняя надежда Наполеона. Последняя… Ах, Блюхер, ах, старый черт… Летела из-под копыт черная липкая грязь… Впрочем, на черных мундирах не видно. Небольшой отряд прусских гусар, преследуя врагов, вылетел на брюссельскую дорогу.
– Вон! Вон синие мундиры, вон!
– Это голландцы.
– А там? Дальше, у тополей… Какая-то карета…
– Форвертс, парни! Вперед!
Денис выхватил саблю, и гусары помчались за ним, пустив коней в аллюр. Карета прибавила ходу… или просто так показалось в азарте погони. Карета… И с дюжину всадников, скачущих рядом. Конные егеря в красных мундирах и ментиках. Зеленые попоны, мохнатые медвежьи шапки. Зеленые с красным султаны… И прямо с наскока – удар! Покатилась под копыта сбитая шапка, упал в грязь срубленный султан… Егеря явно защищали карету – закружили, преграждая путь.
– Займитесь! – огибая их, бросил Денис.
Так просто обогнуть не удалось – помчались наперерез двое. Одного Давыдов достал сразу, просто разрубил со всей гусарской яростью, второй же… Второй же оказался опытнее, хитрей… Кружил, для удара не подставлялся, выбирал момент для атаки…
Давай… Удар! Резкий! Как молния! Денис подставил саблю и похолодел, услыхав противный скрежет и треск. Вот уж не повезло так не повезло. Сломалась сабелька, не выдержав, лопнул, переломился клинок! Враг уже торжествовал победу! Улыбался, топорщил усы… А вот тебе фиг! Уклоняясь от сабельного удара, Дэн склонился, выхватив из седельной кобуры пистолет… А вот тебе!
Грянул выстрел, и пораженный в грудь егерь вылетел из седла. Левая нога его застряла в стремени, тело же заскользило в дорожной грязи следом за лошадью, несущейся неизвестно куда.
Карета между тем уходила, маячила уже у самого леса.
– Йо-о-ох-хо! – размахивая кнутом, кричал погонщик.
– Врешь, не уйдешь!
Давыдов пришпорил коня, оглянулся – егеря с его гусарами остались далеко позади. Видно было, как кружили лошади, как бились, трепетали на ветру черные ментики-крылья, как сверкали клинки…
– Вперед! Форвертс!
Едва не опрокинувшись, карета свернула на лесную дорогу. Денис, нагоняя, бросил коня за ней. Быстрее, быстрее… Еще немного и… Вот уже сосем близко!
Достав второй пистолет, гусар выстрелил в кучера… Тот упал, покатился по земле, под деревья… Денис на скаку нагнулся в седле, рванул дверцу и ловко запрыгнул в карету, приставив пистолет к виску сидевшего в ней генерала…
– Вашу шпагу, сир!
Господи… Нет, это был не генерал, бери выше! Сам узурпатор искоса посмотрел на гусара! Император Франции Наполеон Бонапарт! «Жаль, пистолет не заряжен», – запоздало подумал Дэн. Впрочем, узурпатор-то этого не знал!
– Вы англичанин? – Тонкие губы Бонапарта скривились в недоброй улыбке. – Впрочем, нет. Пруссак! Проклятый Блюхер. Старый черт…
Они так и вышли к своим гусарам, вдвоем. Наполеон Бонапарт и пленивший его Денис Васильевич Давыдов! Генерал-майор. Вышли… Друзья-гусары все же метнулись за каретой… Вернулись, предоставив важному пленнику его же собственный экипаж.
Давыдов галантно распахнул дверцу:
– Прошу вас, сир!
Не такой уж он и коротышка, этот Наполеон. А говорили, говорили-то! Нет, не так уж и низок. Даже на полголовы выше Дениса! Пожалуй, что так…
– Как вас зовут, все-таки? – забираясь в карету, спросил Бонапарт.
Денис с поклоном представился.
– Русский? – изумился плененный император французов. – Давыдов? Денис? Постойте, постойте-ка! Не тот ли вы Давыдов, который…
– Тот самый. – Денис Васильевич скромно потупил взор. – Партизан и поэт. Которого вы, сир, приказали расстрелять без суда и следствия.
Наполеон яростно полыхнул взором:
– Так вы же были мой враг! И воевали… как-то неправильно…
– А вы зачем явились в Россию, сир? – расхохотался гусар. – За правильной войною? Ну-ну… Хотели шпаги, получили дубину! Обломали зубы, ага.
Бонапарт ничего не ответил, лишь тяжко вздохнул и, скривив тонкие злые губы, захлопнул дверцу. Кто-то из «черных» гусар забрался на козлы. Остальные поехали рядом. Рядом с императором. Пленным… Конвоирами. Такие вот плюшки судьбы.
Глава 8
Слава о пленителе Наполеона распространилась по Европе быстро. Давыдов не успел еще распаковать вещи, как тут же посыпались приглашения от самых важных вельмож. Встречи, балы, конные прогулки – все это как раз и нужно было Денису, дабы снять охватившее его напряжение. Дэн все время думал: вот, может быть, именно ради пленения узурпатора он (точнее, душа его) и перенесся из двадцать первого века в девятнадцатый? Впрочем, в обычной истории Бонапарта и так пленили, безо всякого участия Дениса Васильевича… Так в этом ли дело? Может, в чем-то другом?
Денис усмехнулся и, растянувшись на софе, взялся дочитывать Расина. Синий, с еще не разрезанными страницами томик гусар купил в Шарлеруа, уже после разгрома Наполеона. Да уж, да уж… Не стоит искать мистику там, где ее нет! Не кто иной, как сам Дэн и явился сам себе «злым Буратино», он же ведь некогда и вызвался в медиумы, вот вам и результат!
Раньше Давыдов как-то частенько задумывался о том, кто же он все-таки? То ли он парень из двадцать первого века, то ли – знаменитый поэт и гусар? Скорее, и то, и другое вместе. Теперь Дэн размышлял об этом все меньше и меньше, жил, стараясь «не коптить зря небо», ибо имелась у него цель – отвести от Родины реальную угрозу в лице Бонапарта! Ну вроде б отвел… Однако же оставалось еще и то важное дело, ради которого, собственно, Давыдов и прибыл в Варшаву. Грязные интриги вокруг имени великого князя Константина Павловича! Да, нынче шантажисты притихли… Были уничтожены все? Хм… Может быть. А может быть – и нет!
