Все-таки нельзя недооценивать силу слова.

Приложив ладони к вискам, Ден принялся раскачиваться из стороны в сторону. Еще немного, и затянет мантру, на одной тоскливой подвывающей ноте, будто древние плакальщицы.

Только бы с ума не сойти.

– Это было давно, Денис. Ну хватит, возьми себя в руки. Ты же мужчина.

Взяв протянутый ему платок, Ден оттер искусанные в кровь губы. В дверь заглянула встревоженная медсестра.

– У нас все в порядке, в порядке, – успокоил ее Павел Алексеевич. – Давай-ка, Денис, выйдем, посидим где-нибудь.

Перед глазами все еще полыхало зарево пожара, а от безмолвного укора в глазах сестры по спине бежали мурашки. Верно, мать тогда попросила забрать Вику из музыкальной школы. А он… кажется, нашлись дела поважней, и тогда за сестрой на машине заехал отец.

– Я ведь и не помнил эти годы ничего…

– Верно. И скажу больше: все к лучшему. – Павел выставил на столик несколько кофейных чашек в ряд. – Пей. Кофеин, конечно, не самое лучшее средство справиться со стрессом…

– Стресс? – Ден усмехнулся. Горячий кофе больно обжег искусанные губы. – Да меня словно обухом по голове. Жил-не тужил, и вдруг раз – сестра в коме, авария, неверный отец… Может, я еще убил под шумок кого-нибудь?

– Пока нет, – профессор смотрел на него с опаской. – И надеюсь, не убьешь. По крайней мере, сегодня. А еще спокойно выслушаешь все, что я скажу.

– Давайте сразу: в фирму я попал не просто так, верно?

Руку предательски свело судорогой, и кофе пролился на кожаный диван.

– Не переживай, бывает. Честно говоря, Денис, я до последнего оттягивал. Надеялся, что Вика сама очнется и мы это дело как-нибудь… обыграем без подобных болезненных приемов.

– Так Адель тоже в курсе?

– Адель, твоя мать – принялся загибать пальцы Павел. – В какой-то мере Антонина. Ей, кстати, было сложней всего сдерживаться. Еще Игорь. Кхм, кто бы мог подумать, что моя ошибка молодости окажется настолько полезной…

– Так значит, он все-таки ваш сын?

– Признаться, я и сам удивился, узнав о его существовании, – усмехнулся профессор. – К слову, можешь его поблагодарить, если снова увидишь. Обычно он лентяй и разгильдяй, каких мало, но в твоем случае постарался на славу. Запудрил всем мозги в институте, когда все случилось, так что все эти годы тебя практически никто и не искал.

– Кроме Хмелевского, – напомнил Денис. И его собеседник досадливо поморщился.

– Верно. Говорил я ему: проверяй тщательнее, и тех, кто отчислился, тоже не пропусти.

От кофе действительно полегчало. За вторым стаканом последовал третий, и мало-помалу новые знания начали выстраиваться в логичную цепочку. Похоже, он и правда чем-то похож на героя блокбастера: потеря памяти, двойная жизнь в условиях строгой секретности. И все вокруг знают твой секрет, но не говорят.

– Мы тогда с Адель ехали в одной машине, после лекций. Бог знает что… после этого я и впрямь поверил, что простых совпадений в мире не существует. И тут авария, прямо перед нами… Адель по первому образованию врач, конечно, она бросилась помогать. Но спасти удалось не многих.

– И вы подумали, что такому гению, как я, лишние потрясения ни к чему…

– Вообще-то наоборот… – Павел на всякий случай отодвинулся от него подальше. – Думаю, это и послужило своего рода… щелчком. В разумных пределах. Но потом лишнее горе и чувство вины тебе бы только навредили, поверь.

Стакан в руке сжался в комок, разбрызгав остатки кофе.

– Гипнотизеры, блин…

– Что поделаешь, время сейчас такое. Marvel отдыхает. Видел современных девиц, с маникюром – чем тебе не Росомаха? – Павел неловко рассмеялся. – В тебе был потенциал, парень. Не слишком сильный, конечно. Но все с лихвой компенсировалось твоим желанием вытащить сестру из небытия. Мы тебе честно сказали, что разработки ведутся. И ты согласился стать добровольцем.

– За два года – неплохой результат, верно?

Профессор согласно кивнул.

– Ты многого достиг, – заметил он, протирая очки салфеткой. Тоже светло-серой, в тон костюма и серебристой оправы. – Жаль, что не помнишь самих занятий. Увлекательное зрелище, хоть и не для слабонервных.

После третьей чашки сердце протестующе заколотилось, и Ден решил: хватит. Лучше прямо сейчас завалиться к кому-нибудь… хоть к тому же Иван Иванычу, и напиться до вторичной потери памяти. Пожалуй, Павел не зря беспокоился насчет убийства: сейчас Ден и правда не знал, врезать ему со всей силы или же руки целовать.

– А Настя?

– Какая Настя? – Павел растерянно моргнул. – Ах, эта Настя. Не переживай, она не в курсе. Можно сказать, это то, что мы называем судьбой. Так что ваше дело молодое, сами разберетесь.

В палату к сестре зашла медсестра. Павел проследил за его взглядом и поднялся.

– Ну, ты пока посиди, а я спрошу, что там и как. Может, еще надумаешь мне морду набить, имеешь право. Только никому от этого лучше не станет, поверь.

Конечно, он сбежал. Как трус, не разбирая дороги. Больничные коридоры петляли, выходили на лестничные клетки. Кажется, он пару раз случайно обошел все здание сверху донизу, прежде чем наконец выскочил на улицу.

Какой-то пенсионер на лавочке с оглушительным хрустом ломал пачку валидола. Ден чуть не подошел попросить пару таблеток: сердце совсем по-стариковски ныло, дергало за ниточки, заставляя болезненно морщиться.

Бессмысленно болтаясь по улицам, он только сейчас понял, что вокруг слишком много зеркал. Витрины магазинов, стеклянные мыльницы остановок, затянутые тонированной пленкой окна проезжающих авто. Приходилось пробираться чуть ли не с закрытыми глазами, чтобы ненароком не увидеть в отражении собственную совесть. И сама миссия сегодня отобразилась зеркально: где-то там, окутанный проводами и запахом больницы, спал родной ему человек. А он не смог до него достучаться. Снова ошибся, не справился, не довел сеанс до конца.

И сбежал.

Пожалуй, теперь он понимал клиентов: порой хочется просто уйти от проблем. Лечь и перестать дышать, чтобы только не ломать голову над задачкой, на которую нет и не может быть правильного ответа. Как после такого он сможет помогать другим? Его собственный мир разбился вдребезги, и он шел по ранящим осколкам, а боли не было.

Ден по очереди обошел все кафе по дороге, но нигде так и не смог как следует успокоиться. Сейчас ему как никогда нужен был кто-то, чтобы просто не быть одному.

Вытащив телефон, он пробежался по списку контактов. Не густо. И как он сам не заподозрил, что молодому парню ненормально иметь так мало друзей. Палец остановился было на номере Семен Семеныча, потом скользнул чуть выше.

– Алло?

– Привет, – оставалось надеяться, что она не бросит трубку. Сейчас он бы и сам не узнал свой собственный голос. – Мне очень нужно тебя увидеть.

Наверное, смешно было вот так сидеть, завернувшись в плед и грея руки о кружку кофе, как какой-нибудь заправский хихикомори. Уставившись в одну точку, Ден старался не думать, каким его видит Настя в этот момент. А она, к счастью, все поняла и ушла на кухню, из которой скоро донесся аромат свежезавареного чая и шарлотки.

Отец… сестра… Что он вообще помнил о своей жизни?

Телефон завибрировал, доставив очередное сообщение от матери. Он даже не взглянул. Что она могла написать, очередные упреки? А может, извинения, слова сочувствия? Вот только ничего из этого он сейчас бы не смог переварить.

Она хотела выиграть тебе время. Понимаешь, чтобы не было так больно…

Но боль со вчерашнего дня все еще глухо пульсировала где-то внутри.

Настя, уходя, приоткрыла окно, и шторы чуть колыхались от вечерней свежести. Кажется, сегодня снова обещали дождь. В такие моменты хотелось закрыться дома, у себя дома. И тем более странным было, что Денис не чувствовал себя здесь чужим, хотя и был в квартире всего-то один раз.