Поздно вечером, когда Мария Филипповна собирала мне постель, увидел на этажерке коричневую книжку с изображением геологического молотка на переплете. А. Е. Ферсман — «Занимательная минералогия». Мне разрешили ее полистать. Какие рисунки! Камни, рудники с неведомыми машинами, инструменты геолога, ящики для коллекций! Видя мое потрясение, Алексей Георгиевич сказал, что эту книжку я могу взять домой почитать. Затем он отыскал еще одну книгу и подарил ее мне. Это был школьный учебник по геологии и минералогии Потемкина и Малинко. Что и говорить, заснул я счастливым!

Утром на уроках сразу же принялся за «Геологию»: описание приемов работы геолога, подготовка снаряжения, сбор образцов камней, составление геологических разрезов и планов. Оказывается, это такая же настоящая работа, как у крестьянина или лесоруба — свои инструменты и орудия, свое ремесло. Хотелось сразу приняться за дело!

Недалеко от села, в глубоких придорожных канавах на левом берегу речки Егорьевицы, даже зимой видны под нависшими снежными козырьками выходы каких-то красных глин. Может, в этих глинах тоже есть слои, складки со своими «элементами залегания»?

Но до глин еще надо добраться…

Звонок. Надо выходить. В школе температура почти минусовая — с утра сидим одетые.

Забираю потихоньку в холодных сенях у Лебедевых лыжи и отправляюсь домой. Ветер восточный, дует прямо в лицо. Пока добрался до тихой долины Егорьевицы, обморозил нос и щеки.

Вот и Егорьевица, деревянный новый мост. А дальше — лес. В нем тихо, тепло.

…Красная стенка канавы при внимательном рассмотрении показалась не такой уж однообразной, как раньше. Она и в самом деле была похожа на один из геологических разрезов в книге Потемкина и Малинко. Поковыряв глину лыжной палкой, я увидел, что слои имеют пологий наклон. Сообразуясь с книжным описанием, понял, что это и есть «падение пластов». Пласты глины падали на север! Угол их наклона небольшой, градусов десять. Значит, это «угол падения». Вот и сделано первое измерение элементов залегания пластов горной породы — один из главных приемов геологического ремесла!

Я был в восторге. Надо скорее домой: найти бумаги и сделать геологический дневник. В него я буду записывать элементы залегания всех наших горных пород и зарисовывать геологические разрезы! Жизнь озарилась новой целью…

Лесная дорога выложена булыжником. Округлости камней поблескивают в бледном свете северного пасмурного дня. Вокруг ели.

Сорок лет назад таких елей здесь не было. Дорога шла по широкой просеке, по ее сторонам стояли только пни да небольшие группы маленьких елочек. Вели ее через леса и поля в соседний район, да так и не закончили: помешала война. Когда я ходил в школу, здесь работали только небольшие артели из баб и стариков. А потом и они исчезли.

Выкладывали дорогу из обломков валунов. Валуны эти тут же дробили сильные бородатые мужики огромными кувалдами.

Разнообразие камней потрясало. Однотонные и пестрые, твердые и мягкие, зернистые и сланцеватые. Кажется, не было тут только синего цвета.

Камни были свежими и яркими, искрились плоскостями зерен в своих изломах. Притащил их с северо-запада древний материковый лед в эпохи великих оледенений. Основная масса камней — с Кольского полуострова и из Карелии. Вот эти крепчайшие лилово-красные обломки плит называются шокшинским кварцитом. В Карелии до сих пор его добывают. Когда-то кварцит был пляжным песком. На некоторых плитах хорошо сохранились рубцы водяной ряби, как на стиральной доске.

Дорога — моя рабочая коллекция горных пород и минералов[3]. Пять лет ходил я по ней в школу. Шесть километров туда, шесть — обратно… И ни одного камня не вытащил из кладки, хотя мимо некоторых проходил со слезами. Ломать грешно, говорила бабушка.

Хорошо, что вдоль дороги лежали штабеля подготовленного к кладке камня. Многие из них уже были разворочены, а местами камни просто лежали навалом. Тут всегда можно отвести душу!

В одной куче нашел зеленый кусочек, явно легковатый для камня, но все же посчитал его за минерал. Цвет минерала густой, яркий, вот только запах от него шел неприятный. От этого запаха через несколько дней меня уже мутило. Я не мог видеть ничего зеленого. Добрые люди помогли разобраться. Кусок оказался ссохшимся до камнеподобного состояния комом какой-то краски. С тех пор даже на сочные куски уральского малахита гляжу с некоторой опаской.

У дороги я впервые нашел и кристаллы граната — красно-бурые шарики, вкрапленные в светлую породу. Они были покрыты многочисленными мельчайшими гранями.

Один раз, развалив с трудом глыбу белого кварца, обнаружил в ней округлые радиально-пластинчатые и лучистые выделения какого-то золотисто-бурого минерала. Он у меня хранится до сих пор, и я не стремлюсь его определить. Так интереснее.

В углу школьной библиотеки стоял темный шкаф со стеклянными дверцами. На всех его полках были одинаковые книги с золотой надписью на кожаных коричневых корешках: «Брокгауз и Ефрон».

Конечно, шкаф этот привлекал наше внимание, но чутье подсказывало, что тут не поживишься. Другое дело — полки с приключенческими книжками. К ним наши глаза прилипали…

Маленькая, тихая библиотекарша священнодействовала. При ней даже самые бойкие притихали, невнятно бормоча свои просьбы. Всем было ясно, что здесь люди занимаются делом: не хочешь — не приходи!

Видя мои безуспешные попытки найти что-нибудь «про камни», библиотекарша достала из шкафа книгу и протянула мне.

— Это словарь, очень хороший, здесь должно быть про минералы. Ты полистай, поищи…

Текст был мелким и убористым. Глаза разбегались. Масса незнакомых слов. Даже разболелась голова. Никаких минералов я не встретил и в унынии подошел к столу, чтобы вернуть книгу. Но библиотекарша ее не взяла.

— Дома просмотри все снова!

…Опять я на лыжах. Пальтишко перетянуто солдатским ремнем, книга вместе с тетрадями за пазухой. Вперед! «Брокгаузиада» начинается!

Странное дело. Теперь я был уверен, что найду в книге все, что надо. Конечно же, в таком хорошем словаре должно быть много минералов. Надо их найти, выписать и составить книгу, какой не найдешь ни в одной библиотеке. Теперь я уже был готов читать на ходу!

На столе горит керосиновая лампочка, шелестят тонкие, плотные страницы старой великолепной книги. Она дождалась своего читателя. Видимо, словарем почти не пользовались: страницы чистые, свежие. Как он попал в наши края? Ведь это целый воз дорогих, редких книг!

Довольно быстро понял, что читать подряд не надо, страницы нужно «осматривать». Один за другим стал я выуживать из «Брокгауза» минералы: авантюрин, агат, аквамарин… Время исчезло.

Последняя страница… Рядом стопка бумажек с выписками. Что с ними делать? Но это — завтра. А сейчас — спать, спать, спать…

В воскресенье, раздобыв правдами и неправдами несколько тетрадей, сшил из них книжку. Бабушка не пожалела на такое дело красивые синие корочки, оставшиеся от каких-то дедушкиных документов.

Всю зиму, каждый день, очередной «Брокгауз» ехал со мной, чтобы вечером поделиться своими сокровищами.

Только сейчас я осознал, какую работу проделал. Помогли тогда мое кондовое невежество, любознательность и крестьянское здоровье.

В собственноручно написанном словаре минералов несколько сотен названий. О каждом толковые, точные сведения. Ведь статьи словаря по заказу фирмы «Брокгауз и Ефрон» писали знаменитые ученые — геологи, минералоги и петрографы.

Смотрю сейчас на синюю книжку, столь дорогую для меня. А вижу маленькую, тихую женщину, одним движением руки так много для меня сделавшую.

Часть лета мы, старшеклассники, проводим на сборах, «в военных лагерях», как тогда говорили. Работать и бегать приходится много.