Македов тянется ко мне, нависая сверху, я же отпрянываю, падая назад, на подушку. Синяя Борода замирает на полпути, глаза его сверкают в недовольстве, но потом стремительно затухают. Он хватает меня за руку, подносит ладонь к губам. Целует, глядя в глаза:

– Спокойной ночи, красавица!

Всю ночь не могу сомкнуть глаз. Надела самую закрытую пижаму из всего вороха кружевных брендовых тряпок, что обнаружила на полках шкафа. Крохотные шортики и маечка на бретельках. Хорошо, хоть не прозрачные и не игривые, как остальные.

Легла, притворившись спящей. Македов вышел из ванной, в одних боксерах. Я подглядывала из-под полуопущенных ресниц. Не теряя времени, он пробрался под одеяло, ставшее теперь общим. Придвинулся ко мне вплотную, нависнув, и поцеловал в висок. Я еле сдержалась, чтобы ресницы мои не дрогнули, а он не понял, что я не сплю. Он лег настолько близко, что буквально вжал меня в свое стальное тело. Уложил мою голову к себе на плечо, обвил меня рукой, придавив своей массой. В попу мне, благо прикрытую пижамой, упиралось его внушительное по ощущениям, каменное достоинство.

Он реально меня хочет. Черт. И это плохо. Ужас, как плохо. Пипец, просто! Бежать надо отсюда. Это сегодня он только обниматься полез, и то, потому, что я умудрилась едва ли не утонуть в первый же день. А завтра у меня такой отговорки не будет. И тогда… нет, я не хочу этого! Только не с ним.

Синяя Борода не ослабевал хватку, а я чтобы отвлечься от всего, попыталась думать о чем-то другом. Так себе попыталась, честно говоря. В голове был Джонни. Все мысли о нем и о его девушке. Они сейчас вместе, должно быть. Занимаются этим самым, чего удалось избежать мне с Македовым.

Черт, и это тоже очень хреново. Неужели я ревную? Ревность просто снедает меня! Так, что хочется выть от безысходности. Слезы текут по лицу, а я стараюсь успокоиться, чтобы не всхлипывать. Ведь я сейчас в путах объятий чужого взрослого страшного мужчины, но завтра я выберусь! Я убегу, чего бы мне это не стоило!

– Как ты себя чувствуешь? – Македов озабоченно оглядывает мое лицо. – Выглядишь бледной. Я все же отвезу тебя в больницу, позже.

Сейчас раннее утро, конечно, я буду плохо выглядеть, ведь так и не спала всю ночь, не считая проваливаний в вязкую мутную дымку подсознания. И я прекрасно слышала визит Джонни среди ночи, и тихий рык Синей Бороды на него. Интересно, зачем приходил? Неужели волновался за меня? Да быть такого не может!

– Голова не кружится, не тошнит?

– Немного. – вру я, хотя как посмотреть, может и кружится. Для этого встать надо хотя бы.

Но я лучше совру, кто знает, эту Синюю Бороду, а вдруг он не прочь и утром долг с невесты стребовать…

– Оставайся в кровати. – милостиво разрешает мой жених, – Сегодня мы пропустим совместную пробежку и зарядку.

Ага. Это теперь так называется…

– Я распоряжусь, чтобы тебе принесли завтрак. А позже, Джонни, скорее всего, отвезет тебя к врачу. Я буду занят допоздна!

Я киваю. Ну и отлично! Звезды на моей стороне, ведь лучшего времени для побега, чем это утро, мне не подобрать!

Подскакиваю с кровати, едва за Синей Бородой закрывается дверь. Черт, меня и правда ведет – вчерашняя травма не прошла для меня бесследной.

Так, быстрей к вещам! К собственным, в которых прилетела из своего городка. Отлично! Все на месте. В рюкзачке паспорт, прочие документы и пять тысяч рублей! Превосходно! Все на месте. Взяла с собой, потому что была уверена, что сбегу. Так оно и вышло.

Надеваю вчерашнюю одежду, прячу под объемным свитером деньги и документы. Потому что с рюкзаком могу вызвать ненужные подозрения. В общем, дорогой папочка, не суждено сбыться твоему желанию продать меня очередному властному мудаку подороже.

Тихо спускаюсь вниз. На часах семь утра. Да уж, Синяя Борода рано начинает свой рабочий день. Не завидую его секретарше и сотрудникам. Надеюсь, Джонни все еще в кровати, со своей ненаглядной. Это меня радует и огорчает одновременно. Черт, ревную. Нет. Надо его забыть. Срочно!

Внизу тоже никого. В столовой работает телевизор. Или Джонни завтракает со своей девушкой после бурной ночи, или дом работница накрывает на стол. Не важно. Важно юркнуть к выходу, нацепить сапоги, пальто и раствориться в снежном утре.

Насколько я помню, когда вчера Джонни привез меня сюда, то ворота нам открывала охрана. Значит, на кпп есть народ,  вряд ли они меня просто так выпустят. Скорее всего у них приказ от Македова, никуда пленницу, то есть невесту не выпускать! Значит нужно искать дырку в заборе. Если такая имеется.

Я застегиваю молнию на сапожках, поднимаюсь и… впечатываюсь в твердокаменное мужское тело. Запах! Вот первое, что меня обдает им, обволакивает, дурманом поникает в мозг, чтобы усыпить бдительность! А потом чтобы схватить, прямо как он сейчас, и решительно сжать плечи.

– Куда собралась? – Джонни непроницаемо смотрит на меня. И не поймешь, о чем думает.

– Э… – как же хорошо, что рюкзак или сумку с собой не потащила, а то бы точно спалилась, а так… – хочу подышать. Воздухом. – лепечу я первое пришедшее на ум.

А горло пересыхает в его присутствии и щеки начинает щипать. Но не морозцем, а румянцем. Самым натуральным.

– В доме душно. – соглашается Джонни. – Я выйду с тобой.

Вот нет, вот зачем? Как же мне теперь убежать-то а?

 Джонни тем временем, не зная всех моих планов спокойно надевает тяжелую парку, шапку и перчатки. Для прогулки ранним снежным утром он явно готов лучше моего.

– А Марина не хочет к нам присоединиться?

Зачем я это спрашиваю? Какое мне дело до его девушки? Да и зачем эта высокомерная брюнетка нам сейчас нужна?

– Она спит. – отмахивается Джонни. – Пошли.

Выходим мы с совершенную сказку. На улице темно, но света от снега, от фонарей нам хватает. За ночь его нападало столько, что он укрыл внутренний сад, лужайку и высокий забор, точно тюремный, окруживший дом и территорию Снежной Бороды.

Черт, холодно! Руки без перчаток и уши без шапки моментально зябнут. Зато бодрости сразу прибавляется. Мы споро идем по хрустящему снегу вдоль забора. Я не перестаю выискивать щель или отверстие в нем.

Джонни идет в ногу со мной. Насупившись. Засунул руки в карманы. Молчит. И я молчу. А что сказать, я и не знаю. Лучше ничего. Прогуляемся, а потом у меня будет попытка номер два. Сбежать чтобы. Я надеюсь.

– Ты как после вчерашнего? – нарушает тишину его бархатный баритон.

– Нормально.

– А как после… – Джонни замолкает, останавливается, видно, что судорожно подбирает слова.

– Ты хочешь узнать, как я провела с ним ночь? – вдруг злюсь я на него. Джонни  тоже взрослый мужик. А сейчас не может прямо спросить об этом. Тогда прямого ответа, он не получит. – Это не твое дело. – обрываю зло.

А Джонни резко разворачивается ко мне, нарушая границы моего личного пространства. Безбожно, вторгается, тараня его, как и мое сопротивление. Я жду, что же будет дальше? Ударит? Толкнет? Повалит на снег?

Нет, ничего из этого не происходит. Джонни, возвышаясь надо мной, лишь убирает снег, что нападал на мои волосы. Движения нежные, невесомые. Мои уши пылают красным, то ли от мороза, то ли от близости Джонни.

Что он творит, а? Зачем наклоняется так близко к моему лицу? Я чувствую его свежее согревающее дыхание, настолько он близок теперь. Я выставляю вперед озябшие задеревеневшие руки, и Джонни ловит их, прекращая приближение к моему лицу. Сдирает с себя перчатки, беря мои посиневшие ладони, согревая их своими. Широкими и теплыми.

– Ты замерзла. – его голос срывается от того, что он говорит  так тихо. Так нежно. А потом подносит мои руки к своим губам и дышит на них.

А я? На миг мне хорошо в его объятиях. В его близости хочется поискать защиту от Македова, от всего злобного враждебного мира. Но где гарантия, что он сам не враждебен ко мне, и что сейчас вот это вот все не очередная провокация и проверка меня на прочность?