— Руку выше. — командует, камерой щелкает. — Плечо свое понюхай! Теперь цветок. Чем пахнет? — спрашивает и смеётся.

И я улыбаюсь. Мне нравится его манера вести съёмку. Чувствуется свой собственный стиль и лёгкость. Заканчиваем, бегу переодеваться, хочу скорее снять с себя это розовое недоразумение. Кирилл догоняет меня под пальмами, улыбается слегка смущенно, взмахом головы волосы свои поправляет.

— Кира, верно? — спрашивает.

— Ещё несколько съёмок и ты всех запомнишь. — смеюсь.

— Какие планы на вечер? — улыбается. И такой легкостью от него веет, комфортно рядом с ним.

— С собакой гулять. — отвечаю.

— Я люблю собак. — говорит и сам понимает как двояко эта фраза звучит от человека с Корейской внешностью. — Я имел ввиду, что могу составить компанию, если ты не против.

— Не против. — улыбаюсь. Почему бы и нет. Может удастся Дана из головы выкинуть и переключится на другого.

Гуляем по скверу недалеко от моего дома, в парк боюсь ехать. В общественные места тоже. Кирилл вроде понимает что я чего-то остерегаюсь, но вопросов не задаёт. Готов сто пятидесятый круг по скверу наворачивать, шутит, настроение мне поднимает. Милый до невозможности, обходительный, легкий в общении. Один раз предложил поехать поужинать в «Сакуру», отказу удивился, но переспрашивать не стал. Проницательный. Видит что неприятны такие предложения. И мне с ним легко, дышится свободно. Забываю о своих проблемах и тараканах в голове. Как будто выздоравливаю. И домой совсем не хочется. Скоро полночь а мы все гуляем. Оказывается я до ужаса соскучилась по простому общению. Адик уже приуныл, даже ему надоело столько ходить в одном и том же месте.

— Домой пора. — стою под уличным фонарём, поводок в руках сжимаю. Адик рядом, поскуливает, поторапливает, есть уже хочет.

— Завтра увидимся? — спрашивает Кирилл.

— У меня завтра съемок нет. — отвечаю.

— А не на съемках? — одну бровь поднимает, смотрит пристально, улыбается.

— В сквере? — пожимаю плечами. Понимаю что это не дело и такими темпами он сочтет меня за ненормальную.

— Можем за город поехать, там полей много, и людей нет.

Согласно киваю головой и губы сами собой в улыбке расплываются. Кирилл мнется стоит, вижу, что поцеловать хочет на прощание, но не решается. Жду около минуты.

— До завтра. — говорю.

— Доброй ночи. — отвечает немного уныло. Так и не поцеловал.

Идём с Адиком домой, на улице темно, небо необычайно чистое для сентября. Луну видно и даже далёкие звезды. Смотрю вверх, большую медведицу высматриваю. Хорошо так, спокойно. Все таки человеку необходимо общаться с людьми. Вроде о личном ничего не рассказывала, а как будто душу излила и полегчало сразу.

Выхожу из лифта, в коридор сворачиваю. Лампочка в этом крыле перегорела ещё несколько дней назад, электрик не приходит и из соседей никто не хочет самостоятельно менять. Завтра куплю и сама все сделаю. Замечаю фигуру в темноте у моей квартиры. Адик рычать начинает, угрожает, сразу даёт понять что нас лучше не трогать. В тусклом свете доносящемся с правого крыла вижу лицо Дана. Меня молнией прошибло от макушки до пяток. Кислород вдруг резко пропал на всей планете. Смотрю на него и двинуться не могу. Как статуя. Адик его узнает, рычать прекращает, хвостом виляет, бежит встречать. Прыгает на него передними лапами, радуется, лает. Дан его гладит, за загривок хватает, улыбается. Тоже соскучился.

— Ко мне. — говорю тихо.

Адик услышал, послушно бежит обратно, рядом с правой ногой встает, на Дана смотрит, мол, смотри как я научился! Похвалы ждет, улыбается, язык вываливает.

— Рядом. — говорю так же тихо. Всю волю в кулак собираю, по крупинкам сознание восстанавливаю, иду уверенно мимо Дана к своей двери. Адик рядом. Слушается. Хочет похвастаться своими успехами перед старым товарищем. Стараюсь не смотреть на него, как будто и не знаю вовсе. А внутри все переворачивается так, что аж тошнит. Сердце в груди колотится как бешенное. Как он меня нашёл? Давно стоит здесь? Зачем вообще приехал?

— Кирюх…

Слышу его голос и сердце замирает. Стучать перестаёт. В груди тёплая боль разливается, по всему телу холодной волной расходится. Ключи достаю, хочу замок открыть. Руки трясутся, в замочную скважину не попадаю. Дан хватает меня за руки, в своих ладонях удерживает, в лицо заглядывает. И пахнет от него так же, свежим одеколоном, цветочным кондиционером и приторно-сладким дынным ароматом. Сума схожу от этого запаха. В пропасть падаю. Хочу прижаться к нему и никогда не отпускать. Или убить. Задушить, чтобы по настоящему умер и больше не мучил меня.

Ключи из моих рук берет, дверь открывает, Адика запускает, меня за талию придерживает и к себе притягивает. Носом в волосы зарывается, дышит громко, дрожит весь, как будто замёрз. Прижимает к себе крепко-крепко. А я позволяю, не двигаюсь, сама пытаюсь им надышаться.

— Зачем пришел? — спрашиваю строго, насколько могу.

— Кирюх, я идиот, я придурок, я конченый… — шепчет мне в ухо, ещё крепче сжимает, до хруста позвоночника.

— Я знаю. — говорю. — Пришёл зачем? — спрашиваю требовательно, голос холодно звучит, как будто и не мой вовсе.

— Прости меня… — говорит и в шею нежными губами впивается.

От поцелуев забываюсь, чувствую что между ног влажно становится. Безумие. Хочу его как никогда в жизни.

Всю волю в кулак собираю, отталкиваю, пощёчину бью со всей силы, чтобы больше границы не нарушал. Разозлился. Смотрит яростно, ноздри раздувает, терпит.

— Правильно, Кирюх, бей. — говорит. — Заслужил. Ещё ебашь! — снова подходит.

— Уходи. — говорю.

— Разлюбила? — спрашивает, в глаза испытующим взглядом впивается. — Или есть кто? Кирюх, я же убью его, слышишь! — пытается мня за руку ухватить. Уворачиваюсь. В сторону отхожу.

— Тоже мне, убивака грозный. — усмехаюсь. — Со своей жизнью сначала разберись.

— Я разобрался. — говорит серьезно. — С Маринкой все кончено.

— Вместо нее другие будут. — говорю и горько усмехаюсь.

— Не будет никого больше, отвечаю. — голос дрожит, говорит искренне так, что сам верит.

— Зря время тратишь. — дверь открываю, домой захожу и быстро замок запираю. Пытаюсь отдышаться, мыслей в голове никаких, только чувство что меня морально изнасиловали. Люблю его так же сильно. Ничего со временем не прошло. Кажется что даже сильнее любить стала. Соскучилась до невозможности. Все тело рвётся дверь открыть, к нему выйти и целовать до потери пульса. От двери отхожу, в ванную иду, холодной водой умываюсь.

Всю ночь не могла уснуть. Чувствовала на своей шее его губы, прикосновение рук. Сгорала от желания. В сон провалилась только под утро, и мой изможденный разум решил добить меня цветными снами, картинками нашего секса на старой квартире. Проснулась полностью разбитой, как будто бухала всю ночь. Адик у порога скулит, гулять просится. Привожу себя в порядок, пристегиваю к ошейнику поводок и иду к двери. Хорошо что он у меня есть. Страшно представить, что было бы, если бы я была совсем одна. Если бы мне не нужно было выгуливать его каждое утро, наверное совсем бы с катушек слетела. Замок отпираю а дверь не открывается. Заело что ли? Сильнее давлю, бедром в неё упираюсь. Открывается. Дан на ноги встаёт, глаза протирает. Всю ночь под дверью сидел. Ненормальный!

— Тебе заняться нечем? — спрашиваю строго, в коридор выхожу, замок закрываю.

Видит меня и улыбается, ямочки на заспанном лице демонстрирует. Адика гладит.

— Я не уйду, пока ты меня не простишь. — говорит.

— Ну и сиди. — отвечаю и к лифту иду. — Мне не жалко.

Злиться начинаю. Тоже мне, выдумал! Ничего, еще одну такую ночь не выдержит, сам сдастся и домой поедет, в тёплую уютную постель. Возвращаюсь после прогулки, а он на месте. Сидит прямо на грязном полу, спиной в мою дверь облокотился и курит. Чисто бомж. Чёрный спортивный костюм в подъездной пыли, глаза красные, щетина на помятом лице.