— Ловить пойдёшь? — спрашивает Олеся, на меня смотрит.

— Нет. — отвечаю. Слезы сглатываю и носом шмыгаю.

Садится на место Дана, за плечи меня обнимает.

— Никак в толк не возьму, к чему такая спешка со свадьбой? — спрашивает. — Кирюш, а я же тебе кроссовки белые привезла! Ты зайди завтра к нам, забери.

— Хорошо. — головой киваю, а сама понимаю что не зайду.

Олеся замечает что в беседке парни курят, встаёт, к ним направляется, загоняет всех обратно в ресторан, смотреть как букет будут бросать. Я тоже встаю. Заура перехватываю.

— Кот, сигу дай. — говорю.

— Кирюх, девушкам курить нельзя! — говорит. — Тебе ещё детей рожать.

— Давай, не нуди! — лезу к нему в карман, достаю пачку сигарет и зажигалку, по плечу его хлопаю. — Благодарю.

Вздыхает, смотрит с укором, к дверям разворачивается.

Иду в беседку, никого на улице не осталось. Держу в руках сигарету, фильтр пальцами мну. Не курила более трех лет. И сейчас не хочется. Хочется стереть этот день из памяти, забыться, сдохнуть. И сигареты мне не помогут. Кладу пачку с зажигалкой на лавочку, думаю о том что хватит с меня, надо домой ехать. В беседку подружки невесты заходят. Даже не знаю как их зовут. Хочу выйти, чтобы одних их оставить. Они выход загораживают. Та, что пониже остальных, в грудь меня толкает.

— Ты зачем припёрлась? — спрашивает с наездом. Голос дерзкий, пьяный. — Свадьбу Маринке испортить хочешь? Мы её в обиду не дадим! Поняла?

Смотрю на них, пытаюсь себя контролировать. Как утихомирить знаю. Но это будет перебор, если подерусь на его свадьбе. И платье мне завтра вернуть надо. Не хочется Андрея подставлять.

— Я уже ухожу. — говорю и пройти пытаюсь. Чувствую сильный толчок в спину, равновесие теряю, падаю лицом вперёд, руки в последний момент выставить успела. Ладони об асфальт ободрала, зато лицо целое. Лицо-мой рабочий инструмент, его портить нельзя.

Девушки смехом заливаются, обзывательствами сыплют. Встаю на ноги, туфли снимаю. За платье деньгами отдам, или отработаю, не важно. Ладони в кулаки сжимаю, больно, из ободранной кожи кровь выступает. Хватаю ту что пониже, самую наглую, за волосы и об колено лицом бью несколько раз. Чувствую что платье задралось по самое не хочу. Да пофиг. Курицы эти все разом верещат, с толку сбивают. Ладошками лупят по лицу, бесят! Никита откуда-то появляется, двоих за шиворот хватает и из беседки вышвыривает. Я третью отпускаю, а не получается, пальцы в волосах запутались. Она орёт ещё, как невменяемая. Дергаю руку, стряхиваю вырванные клочки волос. А эта дура на Никиту кидается, прям с кулаками. На парня, ага. Он её зажимает крепко, так что на его рубашке следы от дешёвой косметике остаются с отпечатком красной помады, и на улицу выкидывает.

Я платье поправляю, кровью от ладоней его пачкаю. Девушки орут, грозятся Дану пожаловаться, на то что подруг его жены обижают, в ресторан заходят.

— Ты как? — Кит руки мои берет, ладони осматривает.

— Платье… — говорю. — Застирать надо.

— Пойдём. — поднимает меня на руки, как будто у меня ноги болят а не руки и в ресторан заносит, к уборной сворачивает. Ставит на пол возле умывальника, дверь запирает.

Смотрю на себя в зеркало, на него, и смешно становится. Оба как с войны вернулись. Лохматые, в крови, переполошённые.

— Давай помогу. — говорит. Воду в кране включает, на корточки передо мной опускается, край платья там где кровь, мокрыми руками трёт. — Снять надо. Чтобы лучше застирать. — в глаза мне смотрит.

— Не мечтай. — отвечаю. Сама руки под воду подставляю, кровь с ладоней смываю.

— Че я там не видел? — спрашивает и усмехается. Сидит передо мной, за ноги держит. — Дверь закрыта, никто не войдёт.

Смотрю на него. Красивый, хороший, родной. Но не мой. Друг. Ничего большего у нас быть не может. Слышим резкий стук в дверь.

— Кит, а ты не охуел? — кричит Дан.

Понимаю, что похоже видел нас, когда Никита меня в туалет заносил.

Кит на ноги поднимается, взгляд серьёзный становится. Я молчу, не знаю как поступить.

Стук в дверь с новой силой повторяется. Ещё сильнее, как будто ногами в дверь пинает. Голоса Феди с Зауром слышу, увести его хотят.

— Кит, я дверь вынесу! — кричит Дан.

Иду к двери, открываю замок и отхожу, чтобы случайно не прилетело. Дан залетает как фурия, беглым взглядом по нашим физиономии приходится, по глазам вижу о чем подумал. Смешно становится, отворачиваюсь к раковине, улыбаюсь истерически. У него свадьба, а он нас у туалета пасет. Следит, разборки устраивает.

— Че, план свой выполнить решил? — спрашивает, Никиту взглядом уничтожает. — Друг, любовник, муж?

Федя его за плечо держит, понимает, что начинается.

Кит смеётся. Как будто специально его позлить хочет.

— Тебе какое дело? — спрашивает так же резко, манжеты расстегивает, рукава закатывает.

Смотрю на них и прибить хочется! Обоих! Лучшие друзья, с детства вместе! Вся жизнь на двоих, а готовы сцепиться из-за девушки. Идиоты! Так нельзя! Так не должно быть.

— Помада чья? — Дан кивает на красные отпечатки на рубашке.

— Кирюха оставила. — отвечает Кит.

Слышу и поверить не могу, что он так сказал. Зачем врёт, усугубляет ситуацию? Уже не смешно.

Дан усмехается, расслабляется даже. Федя его плечо отпускает.

— Кирюха рубашки помадой не мажет. — говорит уверенно, знает меня лучше остальных. Хорошо что не поверил.

— Смотря чьи рубашки. — отвечает Кит.

Дан нервно дёргает плечами и бьёт его в голову. С такой силой, что из носа Никиты кровь хлынула, прямо на белоснежный умывальник. Лицо в крови, а Кит улыбается. Как будто ждал этого долго. В ответ бьёт, хватает его и на пол валит.

Федя с Зауром разнять пытаются. А эти двое по полу катаются как кошки взбесившиеся, клубок, не понятно кто сверху. Лица друг другу бьют, с такой яростью, как будто убить хотят. В туалет толпа народу сбегается. Невеста верещит, ушные перепонки разрывает. Олеся громко причитает, пытается воззвать парней к здравому смыслу, на Сергея кричит, чтобы разнимал. А Сергей накуренный, смотрит спокойно, улыбается.

— Какая свадьба без драки? — спрашивает, наблюдает как его сын с лучшим другом дерется. — Не волнуйся, пар выпустят и успокоятся.

Выхожу из туалета, сквозь толпу пробираюсь. Вижу среди всех этих людей Настю, за руку её хватаю, в сторону отвожу. Достаю из сумки большой конверт, ей протягиваю.

— Это подарок ребятам на свадьбу, от меня. Неделя в отеле за городом, номер для новобрачных. Передай пожалуйста. Мне домой надо.

Настя видит на конверте название отеля, и глаза расширяются. Самый лучший и дорогой в нашем городе. Там и бассейн и спа, и завтраки в постель. Все включено.

— Ого, — говорит с придыханием. — Откуда у тебя столько денег?

— Заработала. — усмехаюсь. Сую конверт ей в руки и выхожу на улицу.

Еду в такси, а перед глазами весь день проносится, все события как в густом тумане. Водитель мне зарядку на телефон дал, включаю его, все контакты парней и всех их знакомых в чёрный список кидаю, блокирую. Мысленно прощаюсь с прошлой жизнью, а на душе волки воют. Реветь хочется, кожу на груди раздирать, чтобы дышать хоть немного легче стало.

Середина сентября. Солнце уже не такое могущественное, не жарит так сильно, но ещё тёплое. Гуляем с Адиком по двору, ждем нашего кинолога. Повезло что в соседнем подъезде живёт. Молодой парень, собак любит, знает о них все, даже то, чего в интернете не найдёшь. Занимаемся чуть больше месяца и уже результат виден. Адик с первого раза команды выполняет, слушается, на прогулках рядом идёт, поводок больше не дёргает. Здорово подрос за лето. Большой, невероятно красивый молодой пёс. Сажусь на скамейку возле детской площадки, прохладным ветерком наслаждаюсь. А боль в груди та же. Не проходит. Кто придумал что время лечит? Не видела Дана несколько месяцев. Никого из парней не встречала, ничего не знаю о них. А легче не становится. Каждый вечер засыпаю с мыслями о нем. Интересно, как он живёт, чем занимается, как с молодой женой ладит? Интересно, как отреагировал на мой побег? Искал? Или сразу забил? И про парней интересно. Как у Феди с Настей, как Кит, как Заур? Душа на части рвётся от этих мыслей, хочется поехать туда, хотя бы из далека понаблюдать за двором, может увижу кого-нибудь. Хочется телефоны их разблокировать, посмотреть, звонили или нет? Знаю что нельзя. Зачем тогда было переезжать? Каждый день надеюсь что еще немного и это пройдёт, что я все забуду. Наверное больше времени нужно. Знать бы только сколько! Год, два, десять? А если это не пройдет? Буду помирать в одиночестве, никому не нужной старухой.