— Чем скорее, тем лучше. — говорит Марина. — Нужно успеть пожениться пока живота не видно, а то потом столько разговоров будет! Что свадьба по залёту!
— А это не так? — спрашиваю, смотрю на нее и убить хочется. Ненавижу. И её и их ребёнка! Отнимают у меня моё счастье.
— Ребенку эта информация ни к чему, ты же понимаешь. — Марина складывает руки на своей огромной груди. — Главное, что он родится в любящей семье.
Чувствую что меня трясёт не слабо. Воздуха в квартире будто нет. Вырываю из его рук бутылку, делаю несколько глотков и зажмуриваюсь. Дан наконец-то меня заметил. Смотрит, а в глазах вселенская боль. И его ненавижу! Как можно было это допустить?! Зачем кончать в девушку от которой ты не хочешь детей?! Идиот!
— Кира, так как ты близкий друг нашей семьи, я хочу попросить тебя быть моей свидетельницей. — Марина решила добить. Контрольный в голову. У нее наверняка есть свои подруги, которые сгодятся на эту роль, но она хочет именно меня. Чтобы унизить, доказать что она победила.
— Кирюх..-говорит Дан. Впервые слышу его голос за это время, кажется до него начинает доходить что происходит. — Ты не обязана…
— Я с удовольствием. — говорю уверенно, слишком громко. — Готова даже переспать со свидетелем, для крепкого брака. — возвращаю ему бутылку и иду к двери. Несусь, не разбирая дороги. Ничего перед глазами не вижу, только темноту. Такую, в которую превратилась моя жизнь с этого момента. Мысли в голове как осиный рой: кружатся, гудят, жалят. Кажется голова взорвётся. Зачем он согласился на брак? Ребёнка можно итак воспитывать. Родители не поймут? А может любит её? А может она врёт?! Накупила тестов на авито и голову ему морочит! Он вообще проверил информацию? Дохожу до своей двери и стою перед ней. Понимаю что надо замок открыть, ключи в руках сжимаю, но двигаться не могу. Меня как будто убили. Вместо души- кровоточащее месиво из боли, ненависти и отчаяния. Слышу за спиной что его дверь хлопнула. Шаги его слышу. Оборачиваюсь.
— Кирюх… — шепчет, в глаза заглядывает. — Я не знаю как так вышло… Я наверное вмазанный был…
— Придурок! — кричу ему в лицо и в грудь толкаю. Ели бы за убийство людей в тюрьму не сажали, я бы его убила. Ненавижу! А он на ногах с трудом держится, чуть не упал. Смотрю на него и поверить не могу, что все закончилось раньше, чем с его шеи сошли засосы от моих поцелуев. Чувствую себя беспомощной маленькой девочкой, хочется хвататься за любую соломинку, только бы не утонуть. Готова на колени перед ним падать, умолять, чтобы передумал. Угрожать, врать, отговаривать. Вдруг понимаю что он сам это решение принял. И все неважно сразу становится. Какая разница, обманывает она или нет, если он готов так сразу поверить и перечеркнуть все что у нас было.
— Кирюх..- шепчет, к двери меня прижимает, шею нежно целует. Душу на части рвёт. И дать бы ему между ног, но двигаться не могу, как парализованная. Из глаз слезы катятся, кричать хочу, так сильно, как сердце кричит. От шеи отрывается и в глаза заглядывает. Видит что плачу, что больно мне делает. — Ты только не бросай меня… Я без тебя сдохну. — говорит и голос дрожит. — Обещай что другом останешься…
— Обещаю. — вру. В глаза ему смотрю и вру. Понимаю что никакой дружбы больше не будет.
Успокаивается. Верит. Обнимает крепко, так что вдохнуть не могу, носом в волосы зарывается. Боль, одна на двоих. Терплю, сжимаю шестёрки и стою. Жду, когда отпустит.
Соседская дверь открывается.
— Ты посмотри срамота какая! — кричит соседка. — У него невеста беременная дома, а она его тут обжимает!
Дан отпускает меня, поворачивается к соседке.
— Ебало завали. — не говорит а рычит, как загнанный зверь.
Пользуюсь моментом, быстро открываю замок и скрываюсь за дверью своего убежища. Адик подбегает, лает весело, хвостом машет. Из коридора доносятся крики соседки и Дана. Он её материт, всю злость на неё выливает, а она на своём стоит, что я — шалава, и нечего порядочным парням со мной дружбу водить. Прохожу на кухню, достаю из шкафчика коробку из-под печенья, судорожно руками содержимое перебираю. Даже таблеток нет, чтобы наглотаться. Только последние две капсулы обезболивающего. Мечусь по квартире, сдохнуть хочется. Не соображаю ничего. К окну подхожу, открываю и вниз высовываюсь. Седьмой этаж, вроде достаточно для того чтобы разбиться. А если нет? В новостях недавно показывали пьяницу, который с девятого этажа выпал и жив остался. А вдруг и я выживу, или ещё хуже, калекой останусь. Закрываю окно и иду в ванную. Вешаться не вариант, понятия не имею как удавку правильно связать. Да и верёвки нет. Осматриваю полки перед зеркалом. Даже бритвы нет, чтобы вены вскрыть. Волосы в салоне удаляю. Захожу в душевую кабину, кран выкручиваю и сажусь на пол прямо в одежде. Истерика кроет. Реву так, что все тело содрогается. Кричу. А легче не становится. Никак эту боль из груди не вынуть и не заглушить.
Поорала, все слезы выплакала, переоделась в сухую одежду и выпила две последние таблетки обезболивающего, в надежде что это хоть немного поможет. Ложусь на кровать, Адик рядом скачет, гулять требует. Весь день меня ждал. Встаю, беру поводок и сумку. Я все равно когда-нибудь сдохну, как и остальные. Жизнь у меня одна, и я ее проживу. С болью, с ненавистью, с обидой, но проживу. Сколько отмерено. Выхожу на улицу с Адиком, поводок держу. И как будто воздух другой, и город другой, и я другая. Всё изменилось и прежним никогда уже не будет. Утром начну поиск новой квартиры. Оставаться здесь — самоубийство. Не смогу видеть их семейное счастье, наблюдать как растёт их ребёнок и ненавидеть его всем сердцем. И Дана видеть не могу. Уже начинала новую жизнь и сейчас начну. Всё таки мудрый был царь Соломон. Смысл жизни в одном предложении: «Всё проходит». И хорошее и плохое. Закажу себе кольцо как у царя, с гравировкой. Чтобы не забывать. Стою у подъезда, поводок в руках сжимаю и даже не смотрю что там Адик делает. Как будто в прострации нахожусь.
Слышу что машина подъехала, дверь хлопнула. Шаги быстрые, Адик поводок дергает, встречать бежит. Чьи-то руки мне на плечи ложатся. Голову поворачиваю, смотрю на Никиту, вижу его перед собой, а эмоций никаких. Ноль. Ни ненависти, ни боли, ни любви. Как отрезало. Душа пустая, сердце каменное, тяжёлое. Чувствую что бьётся в груди и больше ничего. Как не живое, просто мотор.
— Мне Дан звонил, говорит Маринка залетела. Видела его? — спрашивает. — Он обдолбался походу. — смотрит на меня, ответа ждёт, Адика гладит.
А мне так пофиг. Даже говорить ничего не хочется, пусть сам все выясняет и с другом своим разбирается. Подхожу к нему ближе, в губы целую. Никита стоит как истукан, нерешительно руки на талию опускает, убеждается что я не против и на поцелуй отвечает. И пахнет от него приятно, моим любимым мужским парфюмом. И тепло от него чувствую, искренность. Может переспать с ним, вдруг легче станет? Только целоваться совсем не умеет. Губами елозит, язык свой мне в рот запихивает, а лицо как у блаженного. Противно. Как брата целую. Отрываюсь от него и смеюсь. Истерически, громко, на весь двор.
— Ты чего? — спрашивает, смотрит взволнованно.
— Расслабься. — отвечаю и иду к подъезду. — Скоро на свадьбе будем гулять! — смеюсь так, что слезы из глаз.
Марина подсунула в ЗАГСЕ справку о беременности, договорилась чтобы их расписали в ближайшее время. День свадьбы уже через две недели. Я дату у себя в календаре чёрным маркером пометила, чтобы не забыть день своих похорон. Квартиру нашла быстро, в другом конце города. Немного дороже и до работы далеко добираться. Да мне и не важно. Главное что с собакой разрешили и переехать можно в любое время.
Целыми днями на съёмках, попросила Ирину Григорьевну давать мне любые заказы. Хочу на свадьбу другу хороший подарок купить. А по ночам вещи собираю, уже перевезла большую часть своего гардероба. Решила что окончательно перееду в день свадьбы. Увижу своими глазами создание новой ячейки общества и сразу точку поставлю. О переезде никому не говорю. Не хочу чтобы парни отговаривать стали, уже решила все и новую квартиру оплатила на три месяца вперёд.
