– А чего бояться? Ну, пуганут нас работники, мы убежим. Если до Валентины Викторовны дойдёт, она нас, конечно, накажет, но не сильно. Зато подумай – что мы можем упустить, если не пойдём. А?

– Насчёт работников ещё ладно, – сказал Толя, – а вот от Валентины Викторовны мы так просто не отделаемся. Забыли? У нас последнее предупреждение из-за вылазки на крышу!

Андрей понял: пришло время играть по-крупному. Либо компания пойдёт за ним прямо сейчас, либо вообще не пойдёт.

– Ставлю восемь этикеток с космосом на то, что это не просто подвал.

Ребята затихли. Это был слишком серьёзный шаг со стороны Андрея, который невероятно дорожил каждым экземпляром из своей коллекции этикеток от спичечных коробков. А серия с Юрием Гагариным и первым полётом в космос была одна из самых любимых у мальчика. И вот сейчас, при свидетелях, он готов пожертвовать ею ради обыкновенной вылазки!

Дело приняло совсем другой оборот: ни разу до этого Андрейка не ставил на правдивость своей истории. Чтобы предложить такое пари, нужно быть крайне уверенным в своей правоте.

– Прошу поднять руки, кто в деле.

Боря и Лёня отреагировали сразу. Немного поразмыслив, присоединился и Толя. Вовка поднял руку в самом конце.

– Решено. Идём в перерыве.

– Долго ещё? – спросил Иван, не отрывая взгляд от бегущего шоссе за лобовым стеклом, которое усердно расчищалось дворниками. Ливень периодически застилал всю видимость, а Устинченко не садился за руль больше года и теперь испытывал крайне смешанные чувства – от волнения до страха упустить преступника из-за своей нерасторопности. Обе его руки были намертво приклеены к рулю; Иван сидел, как мумия, боялся лишний раз пошевелиться и отвлечь себя от дороги, а в такую погоду нужно внимательно следить за тем, чтобы машина не выехала за границы своей полосы. При его уровне вождения следовало бы снизить скорость, однако нога Устинченко упорно давила на газ.

Они только что проехали поворот на заезд к школе-пансиону и мчались дальше.

– Километра полтора, – отозвалась Динна с заднего сиденья, которая поглядывала то на карту с навигатором, то на слабо освещённую трассу и на самого Ивана. Они мчались по абсолютно пустой дороге, лишь изредка встречая отдельные автомобили.

– Мы едем вдоль рельс? – спросил водитель.

– Да, они слева, за лесом, – подтвердила девушка. – Скоро будет тупик.

Ваня напрягся. Сейчас важно сосредоточиться и затормозить по первой команде и выбежать из машины с оружием наготове.

Минуту спустя Динна произнесла:

– Чуть медленнее.

Оперативники миновали пешеходный переход, где по ночам зелёный светофор превращался в мигающий жёлтый.

– Сможешь развернуться?

Иван снизил скорость, огляделся по сторонам и покосился на сплошную линию, разделяющую встречные движения.

– Что ж, надеюсь, камер здесь нет.

Автомобиль резко затормозил, да так, что девушка на заднем сиденье чуть не стукнулась лбом о спинку кресла, развернулся на сто восемьдесят градусов и оказался на встречной полосе.

– Съезжай в лес, выходим, – предупредила Динна.

Иван свернул на обочину и въехал колёсами в мокрую траву.

– Через лес не проедем? – спросил он, покосившись на плотную завесу деревьев, через которую вряд ли прорвётся автомобиль.

– Нет, там только тропинки, – бросила девушка, выключая телефон и забрасывая его в рюкзак. Она шустро открыла заднюю дверь и выскользнула наружу, под проливень.

– Тупик в нескольких минутах лёгким бегом, но сначала нужно добраться до рельсов, – сообщила она, надевая рюкзак. Правая рука по привычке сжала родной пистолет через широкий карман толстовки. Рация и фонарик были закреплены на одежде, значит, можно бежать.

– За мной, – скомандовала Динна.

Иван заглушил двигатель, выключил фары, выбрался из машины, заблокировал двери и сразу кинулся вслед за напарницей в самую глубь тёмного леса.

Тонкие капюшоны не спасали от ливня даже под широкими ветками. Листья деревьев, которые только начинали разрастаться, хоть и заслоняли от открытого дождя, но не упускали возможность брызнуть отдельными каплями в лицо. Динна резво уклонялась от назойливых веток, подсвечивая путь фонариком и крепко сжимая пистолет под толстовкой. В том месте, откуда они вошли в чащу, не было ни намёка на цивилизованную тропинку, поэтому дорогу приходилось протаптывать самостоятельно.

Одежда быстро промокла, руки исцарапались даже сквозь перчатки; Динна подрагивала от холода, но не сбавляла темп и даже не оглядывалась на следующего за ней Ивана, полагаясь на звуки его шагов у себя за спиной. В самой глубине леса девушке стало казаться, что они отклонились от своего прямого маршрута, но сейчас лучше дать небольшой крюк, чем останавливаться и сверяться с картой.

Прошло чуть больше пяти минут, и впереди показался просвет – рельсы. Динна увеличила темп, Иван задышал чаще.

Они выбежали к насыпи, где располагалась заброшенная железная дорога: когда-то специально ради неё здесь вырубали деревья, а сейчас эта прогалина тянулась даже после тупика на несколько километров. Ливень с новой силой ударил по головам, а ботинки увязли в сырой земле.

– Что здесь за болото? – выругался Устинченко, освещая фонариком густое земляное месиво, что простиралось от самого леса до верхней части насыпи с рельсами. Грязь была везде: справа, слева и сверху, при этом ни одного пути обхода.

– Странно, в самом лесу такого не было, – девушка сделала несколько шагов вперёд и поняла, что медленно проваливается вглубь.

– Ставь ноги перпендикулярно и отталкивайся сильнее, – посоветовал Иван. – Давай я пойду первым.

– Давай.

Он обошёл её и зашлёпал по вязкой земле, а перед самой насыпью вывернул стопы по первой балетной позиции и принялся взбираться по склону, вставляя боковую часть ботинок в грязь и отталкиваясь от покатой поверхности. Несмотря на то что Иван заметно соскальзывал вниз, ему удалось быстро добраться до рельс.

– Теперь ты.

Девушка выключила фонарик и начала взбираться, стараясь чётко повторить все движения коллеги. Пришлось изрядно поработать руками, как учили на тренировочных сборах, чтобы преодолеть сильную тягу обволакивающего месива.

Когда она поднялась, Устинченко уже стоял посередине шпал и смотрел вдаль. Сквозь темноту и дождь нельзя было разглядеть ничего, кроме слабо вырисовывающихся параллельных полосок рельсов, которые шли вдаль и сливались с эстакадой с одной стороны и тонули в земле с другой.

– Ты что-нибудь видишь? – спросила Динна.

– Смеёшься? Это кто у кого должен спрашивать?

Если уж Динна чего-то не видит, этого не увидит никто.

– Я – нет.

– Здесь точно проехал поезд?

– Точно.

Иван смерил её недовольным взглядом. Они бежали под дождём, потому что по старым рельсам промчался состав – так сказала Динна. Но теперь появились сомнения: так ли это на самом деле?

Оперативник, стоя на шпале, поводил ботинком по рельсу, размазывая грязь. Она была везде – и на шпалах, и в промежуточных рельсовых скреплениях. Иван снова вгляделся в сторону предполагаемого тупика – всё было покрыто грязью.

– Посмотри сюда, – произнёс он, указывая себе под ноги.

– Что именно? – Динна тоже уставилась вниз. Затем наклонилась, забрав в перчатку небольшую горсть. – Обыкновенная земля.

– Но как она здесь оказалась? Ладно – внизу. Но на рельсах-то. Тем более, после поезда. Через такое ни один вагон не проедет.

Склизкий комок в руке девушки быстро размяк под струями дождя, и она разжала пальцы. Горсть земли глухо шлёпнулась вниз, оставив на перчатке характерные следы. Динна повернулась направо: недалеко от неё рельсы должны заканчиваться, только под толстым слоем грунта их даже не видно.

– Они как будто зарылись внутрь, – сказал Устинченко.

– Пошли, – сказала она, – нужно понять, в чём дело.

Лёгкой рысцой перепрыгивая через шпалы, девушка двинулась в сторону тупика. Иван – за ней, по нескончаемой грязи, из которой еле-еле проступали знакомые железнодорожные конструкции. Нет, это просто немыслимо. Всё смахивало на то, что сестрёнка Динны их обманула: в таком состоянии рельсы могут быть только заброшенными.