– О, нет-нет, не нужно, я сама доберусь, подожду Лейлу, мы что-нибудь придумаем, – бормочу сбивчиво, мотая головой из стороны в сторону как заведенная кукла.
– Твоя подруга на съемках, – смотрит на меня, зло щурится, – неизвестно, сколько они продлятся, если ты не хочешь работать, то позволь хотя бы остальным заняться своими обязанностями.
Я не нахожу, что ответить, поэтому виновато опускаю голову, обнимаю себя руками.
– Диана, в сложившихся обстоятельствах это наилучший выход, Харун доставит тебя домой, в ЦЕЛОСТИ и СОХРАННОСТИ, – последнее говорит с нажимом, обращая взор на брата.
Они смотрят друг на друга, словно ведут битву взглядов, от этого мне становиться как-то не по себе.
– Конечно, доставим, – скалиться Харун, его голова чуть запрокинута назад, на губах играет лёгкая ироничная усмешка, – столь ценного сотрудника.
Затем разворачивается, не спеша пересекает кабинет, я смотрю в его спину, замечаю, что у него другая походка, не такая как у Имрана, он вышагивает так, словно делает всем окружающим одолжение.
– Диана, тебе лучше поторопиться, – Имран кивает головой в сторону брата.
– Да, я пойду, спасибо.
Неуверенно шагаю вслед за Харуном, каблуки усложняют мою задачу, я догоняю его у дверей. Он выходит, я высовываю голову в дверной проем, рыскаю глазами, вижу только секретаршу, которая что-то печатает, быстро выскальзываю за дверь, догоняю Харуна у лифта.
Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, одной рукой тяну пиджак ниже. Металлические двери раскрываются, вижу себя в зеркале лифта, краснею от своего вида, волосы в полном беспорядке, из-за каблуков ноги смотрятся бесконечно длинными, выгляжу распутной.
Заходим в кабинку, он нажимает кнопку со знаком парковки, лифт едет вниз, я же молюсь, чтобы он не останавливался на этажах, что подумают люди, увидев меня в таком виде?
Но моим молитвам не суждено сбыться, потому что не успевают они долететь до небес, как лифт останавливается и впускает новых пассажиров, трое мужчин в смокингах переговариваются между собой, но замолкают, увидев меня. Рассматривают с головы до ног, на лице Харуна полное безразличие к происходящему, как будто меня тут и нет вовсе. Посчитав, что мы не вместе, мужчины не стесняясь, пожирают меня глазами, улыбаются и подмигивают мне.
Медленно плавлюсь, сгорая от стыда. О Боженька, миленький, за что ты меня наказываешь? Это все продолжается до тех пор, пока Харун не встает таким образом, что я оказываюсь за его спиной. В боковом зеркале лифта я вижу его свирепый взгляд, который пугает не только меня, лица мужчин заливаются красками, один из них ослабливает галстук, прочищает горло, один за другим они разверчиваются к нам спиной. Двери лифта снова открываются, на этот раз никто не заходит, мужчины покидают кабинку. Вниз мы едим одни. Я остаюсь стоять за его спиной, расстояния между нами практически нет, по моему телу разливается приятное тепло, сердце начинает, отплясывает в странном ритме. Испугавшись своей реакции, я отскакиваю назад, ударяюсь об стенку лифта. Харун поворачивает голову, смотрит на меня через плечо. Ничего не говорит, двери лифта вновь открываются, он выходит, я выравниваю дыхание, выхожу следом. Мы идем по подземной парковке, он шагает впереди, я маячу сзади, останавливается у большой белой машины, достает из кармана ключи, снимает с сигнализации и садится в нее.
«Не бойся, никто и не сомневался, в том, что ты не джентльмен!» – фыркаю про себя.
Подхожу ближе, читаю логотип на кузове «Land Rover», знаю, что не дождусь приглашения, поэтому просто открываю заднюю дверь со стороны пассажирского сиденья и влезаю в машину. Посылаю про себя очередное проклятие в сторону того, кто придумал носить туфли на каблуках. Машина трогается с места, выезжаем из парковки и только после этого он спрашивает:
– Где ты живешь?
– В шестнадцатом районе, корпус 315 – отвечаю, с наслаждением замечаю, как он поджимает губы, когда я называю адрес.
Это микрорайон на окраине города, путь до него не близкий, и славиться он отвратительными дорогами. Мои ноги ломит от боли, не в силах терпеть, я наклоняюсь и снимаю туфли. Мы едем в полной тишине.
«Злыдень, мог бы и радио включить…» – думаю про себя, наблюдая из под ресниц за тем, как он сосредоточенно водит машину.
Перевожу взгляд в окно, не хочу быть пойманной на том, что наблюдаю за ним.
Только утром я думала о том, как все ужасно в моей жизни, но даже не догадывалась, что все может быть ещё хуже. Теперь я стала посмешищем для всех, как после этого мне появляться в агентстве? Может бросить все к черту и скрыться в неизвестном направлении куда-нибудь на необитаемый остров, или в сельскую глубинку к коровушкам? Неважно куда, главное подальше от мира, где я вынуждена вращаться. Отгоняю от себя глупые, несбыточные мечты, раз влезла в это, нужно набраться сил и храбрости, довести дело до конца.
Только, где эту храбрость взять? Каждый раз трясусь от страха, когда вижу его, мямлю как двоечница у доски. И почему только у него всегда вид такой злой? Ко всем девушкам такое отношение или только ко мне? Может, чувствует кто я? Что было бы, если узнал? И так меня не выносит, а если узнает, то задушит, наверное. Не удерживаюсь, бросаю взгляд в его сторону. Внимательно следит за дорогой, держит руль только одной рукой, а другая у него сжата в кулак, мышцы на них напряжены, мое воображение рисует безумные картины, как эти руки сжимают мое горло. Сглатываю, прикрываю глаза, чтобы отогнать их от себя, но теперь перед глазами другая картина, то, как он рвет этими руками мое платье.
Оно ведь было новое, и не совсем мое – проносится досадная мысль. Машина останавливается, я распахиваю глаза. Неужели доехали? Так быстро?
Выглядываю в окно, мы находимся на пустынном пляже у какой-то хижины из камыша, нервно выпрямляю спину. Что мы тут делаем, зачем он сюда заехал?
Нехорошие догадки проскальзывают одна за другой. Харун переворачивает ключ в зажигании, машина глохнет.
«Он же не собирается меня насиловать? А может, им известна правда обо мне, и они это все подстроили, чтобы убрать меня!»
Он выходит из автомобиля, я же нажимаю на кнопку, блокируя сначала свою, а затем и соседнюю дверь, словно это может как-то обезопасить меня.
Но к моему удивлению он направляется к хижине, откуда выходит седой старик, улыбается при виде него, они жмут друг другу руки, обнимаются. О чем-то говорят, старик зазывает его внутрь, но он показывает на машину, тот кивает, уходит внутрь, Харун идет обратно. Но не садиться в машину, а дергает ручку заднего сидения, она ему не поддается, посылает мне гневный взгляд через окно.
Мое оцепенение сразу улетучивается, нажимаю кнопку, и дверь открывается.
– Выходи, – рычит сквозь зубы.
– З-зачем? – спрашиваю, запинаясь.
Он щурит глаза, впивается в меня взглядом, не отвечает на мой вопрос, ждет, когда я выполню его приказ.
– Тебе помочь? – угрожает.
Я моментально выхожу из машины, босые ноги тонут в песке, с силой сжимаю полы пиджака. Он захлопывает двери, поворачивается и идет к хижине, я плетусь за ним, не понимая, какого дьявола происходит, что он задумал? Мы заходим в хижину, я вижу несколько деревянных столиков, Харун направляется, садится за один из них. Я стою заторможенная у входа. Но когда слышу шаги, на цыпочках подбегаю и сажусь напротив, прячу под столом наготу ног. Из соседнего помещения выходит пожилая, пышнотелая женщина в фартуке, ее лицо освещает теплая улыбка, светлые глаза излучают доброту.
– Харун, – ласково с любовью, – ты вернулся, мой мальчик.
Мой спутник встает со стула, приветствует ее, позволяя обнять себя.
– Кто эта юная леди? – спрашивает женщина на английский манер, разворачиваясь ко мне лицом, – неужто твоя возлюбленная?
– О, нет, – нервно восклицаю, протягиваю руку, – я Диана.
Она пожимает мою ладонь, на несколько секунд ее взгляд задерживается на пиджаке, затем возвращается к Харуну.
– Ладно, милый, я на минутку, хотела поприветствовать тебя, сейчас все будет готово, Сафар сказал, что ты очень голоден, – тараторит быстро, а затем исчезает из виду.
