Возрожденный Лишиным вид искусства при его жизни завоевал сверхпопулярность. Однако после его кончины тематика мелодекламаций стала мельчать; участились обращения к текстам низкого литературного достоинства, музыка свелась исключительно к изобразительности. В результате весь жанр критики огульно объявили упадническим, и это мнение утвердилось в российском музыкознании на долгие годы. Даже в середине XX в. автор самого глубокого исследования о музыке в драматическом театре писал: «Композитором навязывался исполнителю определенный ритмо-метрический рисунок, и «мелодекламатор» беззастенчиво «выпевал» стихи. В предреволюционный период этот жанр окончательно деградировал, и в наши дни самый термин «мелодекламация» звучит как символ пошлости»^[92]. Трудно согласиться с этим мнением - достойные образцы мелодекламации появлялись и после Лишина (сочинения Е. Б. Вильбушевича, А. С. Аренского, А. А. Спендиарова), но тонули в массе действительно слабых. А в наши дни неожиданным этапом в развитии жанра можно считать рэп - ритмичное «говорение» на музыкальном фоне (как правило, весьма бедном).

Камерно-вокальное творчество

Это самая объемная область лишинского музыкального наследия. С юных лет композитор увлекался сочинением куплетов на собственные злободневные тексты, предназначенных для упомянутого «короля куплетистов» И.И. Монахова. На погребении последнего Лишин вспомнил свое полудетское обожание артиста, послужившее толчком к творчеству:

Почти ребенком я когда-то

Свой первый труд ему принес...

Легка ли мне того утрата,

В ком я нашел участье брата,

В ком сердце дружбою зажглось.

В нем было столько обаянья,

Ума, радушья, теплоты <...>^[93].

Со смертью Монахова жанр куплета стал отходить для композитора на второй план, вытесняемый новым увлечением - романсом: Впрочем, изредка Лишин возвращался к куплету. Так, в письме к Соловьеву из Одессы он приводит только что сочиненные «Советы молодым музыкантам», высмеивающие реакционного редактора газеты «Новое время» М. М. Иванова (последний, кстати, отзывался о Лишине вполне благосклонно (см. С. 5 и 33):

Певцом или певицею

Явились вы на свет,

Иль ходите с скрипицею,

Примите мой совет

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Чтобы на ноги стать заново

И был ваш светел путь

Извольте из Иванова

Исполнить что-нибудь:

Не выбьют вас из стремени,

Не ввергнут вновь во мглу

И тотчас в «Новом времени»

Вам воспоют хвалу^[94].

Романсов в общей сложности написано свыше ста^[95]. Среди наиболее частых авторов текстов - А. Н. Майков (с которым Лишина познакомил старший брат еще в 1871 г), А. К. Толстой, А. А. Фет, Н. А. Некрасов, М. Ю. Лермонтов, Я. П. Полонский, Г. Гейне, В. Гюго (стихи двух последних часто использовались без перевода, в оригинале).

Большая часть романсов написана легким мелодичным непритязательным стилем с использованием ходовых мелодико-ритмических формул. Некоторые воспринимаются особенно удобно, благодаря опоре на известные «первоисточники» (как и стихи). Так, отмеченная Римским-Корсаковым «Новогреческая песня» на слова Майкова^[96], энергичный характер которой создается жанром мазурки и «фанфарным» D dur-ом, имеет несомненное сходство с арией Марины Мнишек из «Бориса Годунова», а «Песня лебедушки» на собственный текст^[97] - явный перепев «Очей черных». Есть, однако, ряд миниатюр, отличающихся яркой индивидуальностью, глубиной, психологизмом. В их числе баллада «Колодники» (с цитатой из «Вниз по матушке, по Волге»)^[98], «Дождя отшумевшего капли», «Слеза дрожит» - все на слова Толстого. Особенно же сильное впечатление производит музыкальный монолог «Она хохотала» на слова Гейне в вольном переводе Майкова^[99] - фрагмент из неоконченной оперы «Цыгане», исполнявшийся как самостоятельное произведение. По словам современника, «не было такого концерта в течение десяти, по крайней мере, лет, от второй половины семидесятых годов, где бы баритоны не распевали этого излюбленного для них номера»^[100]. При жизни Лишина этот романс с огромным успехом пел Корсов; позднее подлинный триумф вызывал своей трактовкой Ф. И. Шаляпин, который «... поднял на неожиданную высоту лиризм темы. Не столько возмущался он поведением жены, сколько скорбел о ее жертве. И поэтому неповторимой печалью звучало все кантабиле “Он из тюрьмы ее молил”. Буквально душераздирающе призывно звучали слова “Приди ко мне”»^[101]. В 1929 г. в Париже Шаляпин записал романс на пластинку; в этом исполнении он и дошел до наших дней.

Музыкально-театральное творчество

Оперу «Граф Нулин» Лишин сочинил еще в годы учебы в Училище Правоведения. Первое упоминание о ней относится к 1876 г., т.е. периоду его работы в Харькове: «Финальной новизной минувшего сезона в оперном театре, - сообщала пресса, - было исполнение отрывков из оперы «Граф Нулин» (либретто по Пушкину, музыка г. Нивлянского Лишина). <...> В минувшем сезоне Г. А. Нивлянский-Лишин занимал место репетитора артистов (maestro concertatore) нашей оперы. <...> г. Лишин имеет за собою достоинство: «умение держаться золотой середины». Не вдаваясь в крайность новейших музыкальных хитросплетений и ухищрений он, тем не менее, остается оригинальным. Мелодии его легко запоминаются и вместе с тем совершенно чужды тривиальности». Преувеличенно называя «Графа Нулина» «чуть ли не первой попыткой русской комической оперы», рецензент перечисляет прозвучавшие в концерте шесть фрагментов^[102]. Когда же Лишин обосновался в Петербурге, здесь тоже стали появляться (возможно, инициируемые самим автором) сообщения об опере. Так, в 1877 г. на благотворительном вечере в пользу «недостаточных студентов» Технологического института «особенный успех имело исполнение г-жи Меньшиковой (в 1-ый раз) весьма мелодичной, игривой песни Параши (служанки главной героини - Л.З.) <...> Примадонну-любимицу с молодым автором, ей аккомпанировавшим, вызывали бесконечное число раз»^[103]. В 1880 г. отрывок из «Нулина» должен был начать праздник по случаю открытия в Москве памятника Пушкину^[104]; в 1881 и 1882 гг. две арии из оперы спел сам Ф. И. Стравинский^[105]. Параллельно с исполнением отдельных номеров мелькали сообщения и о ближайшей премьере: известно, что в 1879 г оперу приняли к постановке то ли в Оперной студии Московской консерватории^[106], то ли даже в Большом театре: «Главная роль предназначается г. Корсову», - сообщали в «Новом времени» с припиской: «к сожалению, передают также о весьма серьезной болезни молодого автора»^[107]. «Опера <...> будет поставлена в Москве при участии А. Д. Давыдова и г-жи Трачевской», - написали через год^[108]. А спустя еще один, был, наконец, издан клавир «Графа Нулина»^[109] и появились сообщения о том, что партию Параши избрала для бенефиса солистка московского Большого театра Ю. Я. Махина. Согласно прессе, предполагалось также участие столь видных певцов как А. П. Крутикова, П. А. Хохлов, Д. А. Усатов, А. М. Додонов, но... на этом история и завершилась. По мнению декоратора Большого театра К. Ф. Вальца, постановка «не состоялась из-за отсутствия средств в дирекции, но Лишин был уверен, что это только официальный мотив, а корень зла в кознях его врагов»^[110]. Более правдоподобную версию срыва премьеры высказал М.М. Иванов: «Когда дело дошло до разучивания оперы, оказалось, что <...> не было ее оркестровки или оркестровка эта находилась в таком виде, что о постановке не могло быть и речи»^[111]. Словом, причина оказалась банальной, но, если вспомнить особенности характера Лишина, неудивительной: он просто не дописал «Нулина»! Об этом свидетельствуют и всего лишь несколько оркестрованных фрагментов, вклеенных им самим в печатный клавир^[112].