Припарковался, взял кейс и собирался уже отключиться, когда услышал:

– Если ты сейчас же не поедешь к Лизе и не предложишь ей работу, клянусь, я вычеркну тебя из завещания.

– Что?! – я чуть не рассмеялся, но не от веселья, а от удивления и возмущения.

Вот это бабуля даёт! Да что она о себе возомнила?

– Ты вообще, о чём говоришь, какое на хрен завещание? – тут уже и я разозлился.

– Обычное… многомиллионное… малыш.

Я сел, глядя на телефон, и слегка затормозил. Не то что нужны деньги, но информация о деньгах всегда мне интересна. Тем более, когда говорят, что вычеркнут меня из завещания, в которое я, как оказалось, был вписан.

А слово «многомилионное» вообще полоснуло по нервам.

Смотрю на панель и ни одного слова не могу выдавить.

– Ну, что притих? – раздаётся из телефона старушечье шипение, – Ты думал, если я живу в провинции и сижу в маленьком магазине подарков, то я выпала из жизни. Думал, сидит себе старушка на пенсии, вышивает. Нет, мой дорогой. Я старая, но не глупая. Суета меня достала, но не деньги и не акции ведущих компаний. Разве может это надоесть? – сипло засмеялась, что у меня аж холодок по коже пробежал.

Получается, сейчас небольшой шоковый шантаж, причём, вообще не пойму его причину. Какая-то Лиза из провинции.

– Послушай, давай начнём ещё раз, без суеты, – выдаю, собравшись с мыслями, – Ты хочешь, чтобы я сейчас поехал к какой-то Лизе и попросил её от меня не убегать, и предложить ей работу? А если я этого не сделаю, то ты вычеркнешь меня из завещания, в котором несколько миллионов?

– Долларов.

У меня непроизвольно открылся рот. Я человек не бедный и у меня у самого есть деньги и даже в швейцарском банке, но сам факт, что Тамара вписала меня в завещание с суммой в шесть нолей, довольно приятен. Даже очень. Никогда не думал, что у неё ещё что-то осталось. А, собственно, почему я об этом не думал? По идее должен был.

– Ладно, хорошо, давай так. Деньги твои мне не нужны. Намекаю на то, что я могу сделать это не ради денег, а потому что вижу, что эта Лиза, наверное, очень важный для тебя человек. И хоть она шугается от меня, как от лешего, я сейчас поеду, привезу её и дам ей работу. Ты довольна?

– Вполне.

– Значит, договорились, я завожу машину, еду за ней. И пока она не будет на меня работать, я не должен быть спокойным, потому что это важно для тебя?

– Именно так.

– Ладно, я понял. Тогда до связи. В следующий раз, когда ты позвонишь, она уже будет на меня работать. И запомни, я делаю это не ради твоих миллионов.

– Я это запомню, Давид, главное, чтобы и ты не забывал.

Она отключилась.

Через несколько секунд пришло сообщение, я открыл его и прочитал адрес.

Не хочу его видеть и слышать. Не хочу больше никогда смотреть ему в глаза.

Страшно. Вдруг он узнает, догадается и поймёт. А я этого не хочу… но во сне я не могу приказать себе. Сон – это что-то от меня независящее. В нём творится неладное, несогласованное со мной. В нём я почему-то и видеть хочу, и позволять себя обнимать и целовать, и даже… я чувствую его касания, поцелуй горячих губ. Сама прижимаюсь к нему, обхватываю и тяну. Поворачиваюсь, трогаю его лицо, чувствую его дыхание…

Словно сквозь ватный туман, слышу его голос:

– Лиза, Лиза…

И я его не боюсь, я улыбаюсь, беру его ладонь и прижимаю к своему лицу и к губам…

Черт, всё слишком реально… я резко открыла глаза и увидела чью-то ладонь в своих руках. Оттолкнула её, села и тут же ударилась головой об низкий потолок кровати сверху.

– Что вы себе позволяете? – быстро встала и отошла от кровати, потирая лицо и голову, недовольно глянула на Давида.

– Простите, я не хотел вас испугать.

– Зачем трогать человека во сне? – я резко повернулась и пошла в душевую, чтобы хотя бы умыться и не стоять перед этим человеком с заспанным лицом.

Мне-то всё равно, или не всё равно, но лучше умыться. Я открыла дверь душевой, вошла туда и стала плескать побольше холодной воды, чтобы лицо немного остыло от таких страстей во сне.

Знал бы он, в каком виде только что был рядом со мной, наверное, это не сильно бы ему понравилось. Судя по тому пренебрежительному взгляду, который он время от времени бросает на меня, ему вообще никак не нравится то, что он видит.

Это и хорошо. Я не хочу и не собираюсь нравиться ему.

– Вы меня простите, но я очень тороплюсь, не могли бы вы сейчас собрать свои вещи и поехать со мной? И чтобы вы не возражали, скажу сразу, Тамара звонила и строго приказала дать вам работу. Надеюсь, вы не станете убегать, как вчера, потому что у меня совершенно нет времени за вами бегать.

Я повернулась, прошла мимо него в комнату. Прохожу и вдыхаю аромат, который настойчиво и без спросу забирается в моё сознание, проникает в меня, перекрывает кислород, сбивает дыхание.

Это небольшое пространство комнаты вмиг заполняется энергетикой этого человека. От неё никак не ускользнуть, она уже во мне. Краем глаза вижу тёмное пятно его костюма, он словно возвышается надо мной. Или тут действительно тесно, но почему так близко.

Взяла полотенце, приложила к лицу. Отвернулась. Ничего не отвечаю, пытаюсь сообразить, чего он от меня хочет.

Значит, он вернулся, потому что Тамара Андреевна требует мне помочь.

И что делать в этой ситуации? Сегодня я уже не настроена бегать, это правда. Немного успокоилась, после сна стала даже увереннее. Тамара не отстанет от него, это я уже поняла. Она настойчиво желает, чтобы он дал мне работу.

Что ж, не ехать же домой. Может быть можно как-то повернуть ситуацию в свою пользу?

Никто ничего не знает и не узнает, если я не скажу. Даже моя мама не знает о нём. Никто во всём мире. Только я одна. Тогда чего мне бояться?

– Ладно, – сказала, не глядя на него, словно если посмотрю, то он обязательно поймет, о чём я думаю.

– Вы согласны? – голос его как будто издалека.

Я повернулась, смело глянула ему в глаза.

– Согласна, – кивнула.

– Отлично, – он осмотрел моё лицо и тут же отдёрнул взгляд.

Не узнаёт. Тем лучше.

– Где ваши вещи?

– Вот, сумка. Сейчас, я переоденусь, вы не могли бы выйти.

Он обернулся и посмотрел на ноги парня, торчащие из-за шторки, ещё раз с некоторой долей брезгливости на лице обвёл взглядом помещение и вышел.

Я сняла пижаму, натянула джинсы, худи и кроссовки.

– Пожалуйста, нельзя ли быстрее, я опаздываю на сделку. Я вас завезу и сразу уеду, если вы не против? – говорит из-за двери.

– Я готова.

Он вошел, быстро глянул, взял мою сумку и мы вышли.

Через некоторое время я уже стояла на пороге его квартиры, сам он уехал, едва я только вышла из машины.

Дверь открыла всё та же Эмилия.

– Доброе утро, проходите, – приветливо улыбнулась она.

-–

Если это такая квартира, то я как будто вылезла из чулана. Наша с мамой квартирка, по сравнению с этими апартаментами, вообще не идёт ни в какие сравнения.

В первый раз я так переволновалась, что не успела понять, куда попала. Зато теперь могу рассматривать долго и тщательно. Высокий потолок, лестница на второй этаж, внизу огромная длинная гостиная с диванами, зоной столовой, и зоной кухни. Всё оформлено в белых тонах. Возникает ощущение, что попал куда-то, где нет другого цвета, кроме белого. И даже тёмная отделка кухни и светло-серые подушки на диванах не мешают главенствовать белому. Понятно, в таком месте человек сам не справится, тут нужны люди, которые будут всё это убирать и поддерживать в стерильной чистоте.

Честно сказать, я не думала, что он снова приведёт меня туда, где живёт и скажет, что я буду здесь работать.

Теперь передо мной стоит дилемма, согласиться на эту работу, и так как он не знает, кто я, остаться здесь в качестве горничной, либо уйти, чтобы не видеть человека, чуть не сломавшего мне жизнь.