Медведь обнюхивал землю, но с места не сходил, что было и хорошо и плохо: с одной стороны, он не убирался восвояси, но с другой — пока не хрупал наши бедренные кости. Боб снова испустил тоненькое ржание, и зверь повернул косматую голову обратно ко мне.

— Вот гадство. Гадское-прегадское гадство, — прерывисто втянула я воздух.

— Постарайся сохранять спокойствие, — посоветовал Ник. Он был уже рядом.

— Легко. Это же всего-навсего гризли, верно? Они же абсолютно безобидные. А эти пятнадцатисантиметровые когти просто для вида…

— Харпер, заткнись. И не будь неблагодарной. Знаешь, я не обязан был возвращаться за тобой.

Я взглянула на бывшего мужа. В его присутствии я почему-то превращалась в острячку-семиклассницу — даже при пожирающем нас глазами медведе. Ник, наоборот, смотрел на меня… с иронией. Одна бровь вскинута, уголок рта приподнят в легкой улыбке.

— Верно, — признала я. — Спасибо тебе.

— Так-то лучше. Вот. Дай я хотя бы отцеплю твои волосы. Если придется спасаться бегством, нельзя, чтобы ты застряла.

— Не думаю, что моему коню по силам бегство.

— Значит, возьмешь моего.

— А ты?

— Останусь здесь, выстрогаю меч и убью медведя. А если план не сработает, меня всего-навсего съедят заживо, но я охотно пожертвую своей жизнью ради тебя, — зыркнул на меня Ник. — Или останусь верхом, а ты сядешь сзади. Уверен, Сатана вынесет двоих.

— О, так ты, оказывается, ковбой? Не знала, что архитекторы к тому же искусные наездники. Вы с Сатаной теперь не разлей вода? Упражнялись сегодня утром в трюковой езде?

— Отец дал мне несколько уроков.

— Когда? Когда тебе было шесть лет?

— Слушай, Харпер, мы так и будем стоять здесь и собачиться, пока медведь не выдержит и не прикончит нас обоих? Это тебя устроит?

Ник придвинул Сатану ближе к моему дрожащему одеру, перегнулся и занялся первоочередной задачей, легонько освобождая мои волосы. Его торс закрывал мне вид на гризли, что меня тревожило, ведь никто из нас в это время не мог наблюдать за медведем, но особого выбора не было. Я прерывисто втянула воздух, вдыхая знакомый пряный запах Ника. Двенадцать лет прошло, но клянусь, мне и сейчас удалось бы отыскать его в темной комнате среди толпы мужчин. Всегда любила зарываться с ним головой под одеяло. Всегда любила его тепло, его гладкую кожу, маленький шрам над сердцем, куда Джейсон попал стрелой, когда им было лет по одиннадцать. Ник сегодня не побрился. Я видела, как часто бьется жилка на его шее. Значит, он тоже боится. И все же он здесь, со мной.

— Ну вот. Ты свободна.

Его лицо было совсем близко. Эти темные, черные глаза… проклятье. Они всегда выражали столько… всего. Юмора, разочарования, надежды. Убийственное сочетание.

Гризли вдруг вздыбился на массивные задние лапы, и ужас, неподдельный, ослепляющий ужас стер с мозга все сознательные мысли. Ник и я резко накренились в седлах. Я отталкивала его, он пытался перетащить меня на своего коня — вечно у нас разногласия.

— Ник, уезжай отсюда! Давай, давай!

— Лезь ко мне, быстрее. Черт, стать добычей медведя — не так я представлял себе наш конец.

— Перестань болтать! Скорее, уезжай. Ты успеешь, у тебя резвая лошадь, скачи!

— Я тебя не брошу, но, может, поторопишься, пока мишка нами не закусил?

— Не могу, ты…

В этот момент гризли опустился обратно на все четыре, готовясь броситься вперед.

— Прости меня, — выпалила я, вцепившись Нику в предплечья и сама себя удивляя этими словами. «Твоими последними словами, — проинформировала хладнокровная часть моего мозга. — Сейчас мы умрем». — Ник, я очень, очень сожалею.

Он глянул на меня. Нику каким-то непостижимым образом удавалось останавливать время. Когда он смотрел мне в глаза, когда он не ерничал, не ехидничал и не ругался со мной, весь мир застывал, словно срабатывала тайная цыганская магия. Даже сейчас. Даже, когда нас вот-вот растерзают.

— Я никогда не переставал любить тебя, Харпер, — мягко сказал он.

О, господи. Мое сердце остановилось. Медведю не понадобится меня убивать, потому что слова Ника… они меня просто подкосили. Нам крышка, точно. Он мог сказать такое только перед угрозой неминуемой гибели. Его лицо… не самое плохое предсмертное зрелище. У меня перехватило дыхание, и я шепнула:

— Хорошо.

Прошла секунда, может, две. Ник чуточку отстранился:

— И все?

— Что?

— «Хорошо»?! Это все, что ты можешь ответить? Нас сейчас растерзают, я говорю, что люблю тебя, а ты только…

— О, отлично, смотри, он уходит.

И действительно, гризли вперевалку удалялся по дорожке, и вид у него был — не побоюсь сказать — скучающий.

Ник, отняв от меня руки, уставился ему вслед. Мы наблюдали за колыхавшимся широким медвежьим задом, пока зверь не спеша уходил прочь по конной тропе. Расстояние между нами увеличивалось… двадцать метров, двадцать пять, тридцать. А затем гризли скрылся из виду. Мы подождали. Ничего не происходило. Мы подождали еще немного. Длинной очередью протарахтел невидимый дятел. Боб опустил голову и принялся пощипывать мох. Сатана вздохнул.

— Что ж, — голос Ника звучал почти удивленно. — Никто не пострадал.

Запоздалый испуг наконец-то проявился, и у меня затряслись руки и ноги.

— Может, обождем еще минутку?

— Надо драпать отсюда, и поскорее, — ответил Ник, посмотрел на меня, сглотнул: — Ты в порядке?

Я кивнула, озираясь по сторонам. Никаких медведей — во всяком случае, в поле зрения.

— Со мной все хорошо. — Затем заставила себя взглянуть на бывшего мужа. Долгую, переворачивающую душу минуту мы просто смотрели друг на друга.

«Он вернулся за тобой».

— Спасибо тебе, Ник. — Я перегнулась к нему и поцеловала в щеку. — Спасибо.

Вспыхнув, он отвел глаза.

— Не за что. Если бы ты трагически погибла, как бы я продолжал тебя ненавидеть?

— А мне показалось, ты никогда не переставал меня любить, — улыбнулась я.

— По-настоящему ненавидеть можно только тех, кого любишь.

— Прелестно. Это строчка из холлмаркской открытки?

— Бесчувственная, — зыркнул на меня Ник.

«Он вернулся за тобой, Харпер. Он рисковал жизнью ради тебя». Мой бывший муж встал между мной и огромным гризли. Пускай говорит, что угодно. Слова не имеют никакого значения.

— Еще раз спасибо.

— Лучше бы нам догнать остальных, — не глядя на меня, сказал Ник и без дальнейших церемоний повернул Сатану на конную тропу. Боб потопал следом, опять обгрызая листья и словно позабыв про свой прежний страх (и трусость).

Какое-то время мы с Ником просто молча ехали бок о бок. Остальных наше отсутствие явно не тревожило… по моим прикидкам, мы отставали от группы где-то на полчаса. Только мы вдвоем, скрип седел, пофыркивание лошадей, несмолкаемое пение птиц и огромное небо над головами.

— Эмили кажется мне славной, — начала я.

— Так и есть. Очень хорошая девушка.

— Вы встречаетесь?

— Нет.

Я украдкой глянула на Ника, но тот смотрел прямо перед собой.

— По-моему, она без ума от своего босса. — Никакого ответа. — Ты сейчас встречаешься с кем-то?

— В настоящий момент ни с кем, — удостоил меня взглядом Ник. — Значит, Деннис. Любопытный выбор, Харпи. Хотя не скажу, чтобы неожиданный.

— Почему это? — вскинулась я. — Потому что он большой, мускулистый пожарный? Я, между прочим, женщина.

— Ага, я слышал. Нет, просто интересно, что ты выбрала… такого.

— Какого такого? Просвети меня, раз уж ты стал экспертом по Деннису, зная его меньше суток, — с прохладцей ответила я.

— Счастлив до тех пор, пока его кормят, и особо ни о чем не задумывается. Вовремя почесывай его, где свербит, и он твой навеки, — насмешливо покосился на меня бывший муж.

Я не ответила. Разумеется, он ошибается. Я регулярно чесала Деннису свербящее местечко, но помолвки так и не добилась. Правда, Нику об этом знать необязательно. Скрипнуло седло. Через дорожку метнулся кролик, и мы с Ником оба подскочили с перепуга, но сделали вид, будто ничего не произошло.